Отправлено: 12.03.08 00:37. Заголовок: Правительство Алаш-Орды
Мадияр САФИН Становление государственности в Казахстане: национальная автономия Алаш-Орды. Часть 1
Нынешний год примечателен тем, что в ходе его могут быть отмечены сразу две даты, так или иначе связанные с формированием казахской государственности. Имеются в виду 90-летие созванного в декабре 1917 года партией Алаш-Орда общеказахского конгресса с целью объявления национальной автономии и формирования ее правительства и 85-летие создания учрежденного в декабре 1922 года Советского Союза, в рамках которого такая автономия, правда, уже другая, социалистическая, закрепилась и со временем повысила свой статус до ранга союзной социалистической республики.
Как и в России, у нас ситуацией, сложившейся после Февральской революции 1917 году, были вызваны к жизни сразу две во многом противоречившие друг другу государственные идеи – казахской национальной автономии и казахской советской социалистической автономии.
Разница лишь в том, что там та форма государственности, за которую выступали и воевали с большевиками те, кто в гражданской войне находился по ту сторону от них, после распада СССР в 1991 году в некотором роде возродилась. Во всяком случае, возрожден в качестве государственного флага России триколор, который был символом белого движения. Но, с другой стороны, ее нынешний государственный гимн в музыкальном отношении тот же, который был принят при коммунистической власти. Соединяя в наше время в рамках одного государства понятия, что олицетворяло полярные друг другу государственные идеи тех сил, которые много десятилетий тому назад сошлись в непримиримой гражданской войне, современная российская элита примирить доставшиеся от прежних времен в наследство нынешнему поколению антагонистические представления.
А вот в Казахстане все складывается несколько иначе. У нас сформировавшаяся к настоящему времени общественно-государственная формация практически ничего не взяла из наследия автономистов Алаш-Орды. Во всяком случае, такое складывается впечатление, когда знакомишься с мнениями тех, кто специализируется в исследовании ее деятельности.
Одна из недавних передач еженедельной программы “Кiм?” на 31-канале, в рамках которой видные казахские интеллигенты обсуждает животрепещущие проблемы общества, была посвящена теме 90-летия Алаш-Орды и вопросам о том, какое же внимание уделяется сейчас ее наследию. Выступавшие там в тот раз люди были практически единодушны во мнении, что на идеи казахских автономистов начале XX века в ходе строительства новой государственности в форме Республики Казахстан за последние 15 с лишним лет особого внимания не обращалось и не обращается.
Нет, нынешняя государственная идеология в отличие от той, что была прежде, их не отрицает и не отвергает. Наоборот, идеи Алаш-Орды изучаются и пропагандируются. Но в качестве руководства к действию не принимаются. Видимо, те, кто сейчас делает политику и принимает решения, не видят возможности их прикладного использования. Следовательно, развитие государственности пошло по иному пути.
В связи с этим возникают вопросы: насколько хорошо известно сейчас то, каковы были идеи, которыми руководствовались деятели Алаш-Орды, и что они хотели сделать.
Чтобы получить понятие об этом, надо прежде попробовать разобраться в контексте событий того времени. Итак, какова была тогда ситуация?
К России разные части казахского народа были присоединены в разные времена. Но одно дело – формальное включение. И другое – непосредственное вовлечение в систему государственного управления империи и введение ее законов для обязательного исполнения.
Пока Россия постепенно включала в свой состав разные регионы казахских земель, прошло не одно десятилетие. Так что было время, когда одни из них подчинялись русским, другие - кокандским правителям, третьи – хивинским ханам, четвертые – засевшим в Восточном Туркестане или, иначе говоря, Синьцзян – представителям власти правившей в Китае маньчжурской династии... И, как следствие, стал формироваться у разных частей единого народа различный исторический опыт.
Но, в конце концов, царская Россия собрала под своей властью почти все земли, на которых жили казахи, и ввела единые правила управления ими. Это произошло уже после того, как она определилась окончательно со своими границами в Центральной Азии в условиях острейшего соперничества с Великобританией – колониальной державой номер один того времени. Только тогда завершилось, образно говоря, “собирание” казахских земель русскими. Они покорили среднеазиатские феодальные владения и вышли на юге к Амударье и южным отрогам Памира. По достигнутой между двумя империями договоренности дальше пойти они не могли. Так что можно были остановиться и начать заниматься обустройством вновь включенных в состав империи южных стран, а также тех в разное время присоединенных, но фактически продолжавших жить своей самобытной жизнью степных регионов.
Особенно примечательной в этом смысле представляется прошлое значительной части современного Южного Казахстана. В частности, долина Или, главной реки Семиречья, входила в состав территории Джунгарского ханства вплоть до того времени, когда оно было завоевано Империей Цин. Произошло это в 1755 году. Спустя много десятилетий появились в этих местах русские.
Историк Н.Н.Вавилов в книге “Российско-цинские отношения [XVII - нач. XX в.в.]”, изданном 2002 году пишет так: “Джунгария, а в частности её центр – долина р. Или, принадлежала империи Цин, а Россия оккупировала эти территории в 1846 году. Данный захват стал возможен при тяжёлом внутреннем кризисе цинской империи, который был порождён I Опиумной войной. Кульджинский договор 1851 г. показал, что Китай не способен противостоять агрессии России в Средней Азии, и империя Цин встала на путь уступок России”. То есть восточная часть современной Алматинской области почти вплоть до середины, то есть до прихода русских находилась в подчинении у правившей в Пекине династии маньчжурских правителей.
А вот восточная ее часть, а также земли почти всех других южных областей Казахстана до 60-х г.г. XIX века входили в состав Кокандского ханства. То есть действия царской России по укреплению своего присутствия в Центральной Азии послужили собиранию казахских земель в рамках одного государства. Так были созданы предварительные условия для того, чтобы все казахи могли бы объединиться в одну автономию.
Но прежде царская администрация занялась формированием системы управления казахскими землями. Они ею были объединены, в конце концов, в составе двух губерний.
После того, как был русскими взят Шымкент и Ташкент, весь юг нынешнего Казахстана отошел в состав вновь созданного Туркестанского генерал-губернаторства. А вот 4 области на севере и западе – Акмолинская, Семипалатинская, Тургайская и Уральская – сперва оказались под юрисдикцией Западно-Сибирского и Оренбургского генерал-губернаторов.
Но в 1891 году эти 4 области были объединены в единый Степной край. А южный Казахстан продолжал управляться из Ташкента. Эти 2 части Казахстана рассматривались как два достаточно разных региона царской администрацией.
Для управления ими она для каждой из них разработала отдельные законодательные базы – “Положение об управлении Туркестана” и “Степное положение”. Другими словами, южно-казахстанские казахи как бы и не считались степняками.
Степняками для россиян были казахи северные и западные. Но носили они все уже единый этноним – казахи.
Южные казахи управлялись из Средней Азии, а северные и западные – из России. Поскольку имперский произвол в отношении прав кочевых народов Центральной Азии был практически одинаково тяжким как в Степном крае, так и в Туркестане, складывалась благоприятная для консолидации одних казахов с другими казахами (да и не только с ними, но и также с иными тюркскими и мусульманскими народами России) ситуация.
К началу XX века в казахской общественной мысли доминировали идеи консолидации на общеказахской, на общетюркской и на общемусульманской основе. В то время казахи являлись одним из наиболее крупных этносов, проживающих в России.
В ходе переписи, проведенной в 1897 году, было зарегистрировано 4 млн. 84 тысячи 139 лиц казахской (киргиз-кайсацкой) национальности. В том числе: мужчин – 2 млн. 176 тысяч 623, женщин – 1 млн. 907 тысяч 516. Да и области Степного края и Туркестанской губернии, где в основном жили казахи, по численности населения были достаточно значительными не только по меркам того времени, но и по нынешним понятиям. К примеру, в Сырдарьинской области было зарегистрировано 1 млн. 478 398 человек, Семиреченской 987 тысяч 863, Акмолинской - 682 тысячи 608, Семипалатинской - 684 тысяч 590, Уральской - 645 тысяч 121, Тургайской - 453 тысячи 416. Если объединить всех их, это было бы немаленькое образование – автономное или даже государственное. Но сделать такое было бы совсем не просто тогда даже в случае, когда бы никто со стороны этому не препятствовал.
Лидеры казахов Степного края, будучи объединены в рамках Алаш-Орды и находясь в Оренбурге, выступали общеказахскими объединителями.
Лидеры казахов Туркестанской губернии, сосредоточившись в Ташкенте, больше склонялись к идее консолидации народов Туркестана на основе единства религии и исторической общности. По сути дела, это был подогнанный под условия нового времени проект возрождения чагатайской государственности в его исторических границах.
Две группы казахских политиков практически не находили общего языка. В декабре 1906 года представители степных областей собрались в Уральске и объявили о создании казахской национальной партии Алаш-Орда. Они заявили себя как представители всего казахского народа. Но на юге идея собирания всех казахов имела альтернативу в виде идеи регионального туркестанского объединения на основе тюркской и мусульманской общности. Рассмотрение того, чего хотели те и эти, наводит на мысль, что идейной базы для консенсуса у них не было.
В Степном крае лидеры исходили из общности интересов и исторической судьбы всех трех жузов. А вот часть видных представителей казахов Туркестанской губернии вплоть до 20-х г.г. лелеяли мечту заявить себя объединителями и вождями туркестанских народов.
Кстати сказать, такое разделение сохранялось и после того, как Советская власть была установлена в целом везде по всей нынешней Центральной Азии. Бывший Степной край явился основой для вновь созданной Казахской автономии в составе России, а Туркестанская губерния – для такой же Туркестанской автономии. Столицей первой был Оренбург, второй – Ташкент. Они просуществовали до тех пор, пока в Москве не было принято решение о переформировании республик в Центральной Азии по национальному признаку.
В результате были распущены в южной ее части три республики – Туркестанская, Бухарская и Хивинская. Вместо них появились Узбекская (Советская Социалистическая Республика) и Туркменская ССР. Таджикистан поначалу находился в составе Узбекистана в качестве автономии. К концу 1920-ых годов она была преобразована в Таджикскую ССР. А те районы Туркестанской АССР, где проживало преимущественным образом казахское население, присоединили к Казахской АССР центров в Оренбурге. То есть уже при Советской власти произошло то, что хотели лидеры Алаш-Орды, - объединение под единым управлением казахов Степного края и Туркестанской губернии.
Но первая попытка добиться этого состоялась еще в 1917 году. Предприняли его лидеры Алаш-Орды.
5-13 декабря 1917 года в Оренбурге состоялся общеказахский конгресс, который должен был объявить об объединении всего казахского народа в одно автономное образование. Несмотря на то, что там присутствовали делегаты не только из степных (Акмолинской, Семипалатинской, Тургайской и Уральской) областей, но и также от Семиреченской, Сырдарьинской и Самаркандской областей Туркестана и даже от Алтайской губернии, учредить автономию тогда не удалось. Все присутствующие сошлись во мнении, что такое автономное образование должно состоять из бывшего Степного края с вышеназванными четырьмя областями, казахских уездов Транскаспия и из тех туркестанских областей, где казахи составляют большинство.
Проблема возникла из-за того, что было непонятно: что делать, если население туркестанских областей не согласятся инкорпорироваться в эту автономию. Ряд делегатов стояли за немедленное объявление автономии. Они говорили, что объединение Степного края и туркестанских областей может быть осуществлено и после создания правительства Алаш-Орды. Такие составляли меньшинство. Большинство же считало, что прежде все-таки надо заручиться согласием южан. Объявление нового Казахского правительства во главе с А.Букейхановым было отложено на месяц, и за этот срок предполагалось провести переговоры с туркестанскими автономистами...
Таким образом, учреждение самими представителями всего казахского населения единой казахской автономии на общеказахском Курултае так и не состоялось никогда. Возникшая несколькими годами позже казахская республика, как уже говорилось выше, создавалась под контролем и руководством большевистского руководства из Москвы.
А Республика Казахстан стала независимым государством всего лишь по факту распада СССР в декабре 1991 года. По сути, ее тут никто и не собирался объявлять. Она не вызрела изнутри, а возникла вследствие стечения сугубо внешних обстоятельств. Поэтому до сих пор не совсем понятно, что это, в действительности, за государство.
Почему в декабре 1917 года общеказахский конгресс так и не пошел на объявление автономии? Потому что люди прекрасно знали общественно-государственные традиции и не могли игнорировать их. Это был курултай. По правилам, идущим издревле, только он мог учредить объединительную государственную структуру, определить ее форму и руководство. Но для того, чтобы такие судьбоносные решения курултая могли иметь незыблемую силу на века, нужно было соблюсти все организационные требования. То есть добиться обеспечения самого широкого представительства и максимальной консенсусной базы. Чтобы потом уже никогда не было необходимости возвращаться к учредительским вопросам. Делегаты, собравшиеся тогда в Оренбурге от имени казахского народа, явно не были политиканствующими временщиками, а были очень серьезными людьми, думающими на далекую перспективу. Хотя, конечно, в условиях калейдоскопической смены ситуации в революционную эпоху можно было бы, наверное, не пытаться соблюсти все требования…
Примечательно то, что бесспорный лидер Алаш-Орды и казахских автономистов А.Букейханов Букейханов Алихан Нурмухамедовичбыл чингизидом из джучидов. При этом он смотрел не назад, к временам безусловного почитания и возвеличивания чингизидов, а вперед. Его модель воссоздания казахского государства отражает полное осознание автором своей большой исторической ответственности за судьбу народа, который вверил ее когда-то целиком и полностью джучидской ветви династии Чингис-хана и оставленным им законам. Вообще, таких же чингизидов-джучидов было немало в Алаш-Орде. Этот фактор был использован для внесения раскола в ряды последователей казахского единства как большевиками, так и туркестанскими автономистами из казахов. Они делали акцент на аристократическом происхождении большинства лидеров с тем, чтобы высветить в выгодном для своих целей свете классовый аспект. Зачем это нужно было большевикам – понятно. А вот почему лидеры туркестанских казахов смыкались с силами, пытавшимися подорвать начинания Алаш-Орды – никто до сих пор не берется объяснить. Избегание этого вопроса в прошлом объясняется тем, что в советское время алашординцы оставались вне закона как буржуазные националисты, и их делу симпатизировать было нельзя. А сейчас – тем, что наводить тень на их лидеров начала XX века не принято.
Как бы то ни было, полноценно легитимная казахская автономия тогда не состоялась по причине неготовности Алаш-Орды принимать деление своих сородичей на степных и туркестанских как историческую данность и из-за нежелания части лидеров казахов Туркестанской губернии инкорпорироваться в заявленное ею общеказахское объединение.
Такое объединение состоялось позже, когда большевистская Москва в середине 20-х г.г. провела национально-государственное размежевание. И так, вопреки неприятию такими южно-казахскими лидерами, как Т.Рыскулов, идеи присоединения туркестанских казахов к Казахской АССР, она была реализована. Многие из таких людей занимали значительные посты в туркестанских структурах власти в Ташкенте, а передача их сородичей в ведение Казахстана как бы лишала их социальной базы. Казахская АССР была всего лишь автономией России, а Т.Рыскулов и его соратники добивались того, чтобы Туркестан стал равноправным РСФСР образованием с соответствующими управленческими структурами. Но воссоздание туркестанской государственности на исторической базе Чагатайского улуса не удалась. Не понравился этот проект большевикам. Видно, заподозрили они в этом какой-то подвох. Туркестанские казахские территории перешли в ведение Казахской АССР. Но целый ряд руководителей-казахов и после этого оставались в Ташкенте, переданном Узбекской ССР. Некоторые из них сыграли большую роль в пропаганде своих сородичей в пользу перехода в состав создававшейся тогда узбекской нации. В принципе, без деятельного участия лидирующих слоев южных казахов Узбекистан никак не мог бы стать республикой с таким огромным территориальным и людским потенциалом. Главного регионального соперника Казахстана на всю историческую перспективу создали в немалой степени лидеры туркестанских казахов. Это – факт.
Если бы изначально не было сильнейшего сопротивления с их стороны идее общеказахского объединения, сейчас региональная политическая карта была бы, наверное, совсем иная. Половину своих самых естественных, казалось бы, перспектив Казахстан потерял именно тогда. Но потерял не случайно. Если бы инициировавшаяся Алаш-Ордой идея создания казахской автономии в конце 1917 года сработала тогда же, этого, наверное, не произошло бы.
Алашская автономия - провозглашена партией Алаш на втором общекиргизском (общеказахским) съезде в Оренбурге 5 - 13 (18 - 26) декабря 1917 года. На съезде было образовано правителсьтво (Народный совет Алаш-Орды) Алашской автономии приняло решение о создании ее вооруженных сил. Столицей стал Семипалатинск (?); на местах организовывались уездные советы и комитеты. Правительство Алашской автономии распространило свою власть на территорию Букеевской Орды, Уральской, Тургайской, Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Сырдарьинской областей, Самаркандской и Закаспийской области, Амударьинского отдела, киргизских (казахских) уездов Ферганской области, смежных (казахских) уездов волостей Алтайской губернии. Оно подписало военно-политические договоры с Временным Сибирским правительством, определявшие взаимоотношения государственных организаций этих правительств, а также подчинявшее вооруженные силы Алашской автономии в оперативном отношении Временному сибирскому правительству (под контролем комиссаров последнего действовали на территории Алашской автономии земства и городские думы). В начале ноября 1918 года Алашская автономия была упразднена Уфимской директорией. Ликвидация Алашской автономии не означала, однако, прекращения существования алашско-ордынских правительств, действовавших на разлияных территориях до начала 1920 года.
Временное Всероссийское правительство (09 - 11.1918) Иначе именовалось - Уфимская директория. Создана 23 сентября 1918 года Уфимским государственным совещанием. Избранный совещанием состав: Н.Д.Авксентьев (председатель), кадет Н.И.Астров, генерал В.Г.Болдырев, П.В.Вологодский, Н.В.Чайковский. Фактически в Уфимскую директорию вошли находившиеся в наличии Авксентьев, Болдырев, Вологодский, кадет В.А.Виноградов и эсер В.М.Зензинов. 9 октября 1918 года Уфимская директория переехала из Уфы в Омск. Она сохранила все законодательные акты Временного сибирского правительства, усилила репрессии, объявила о своей борьбе против советской республики за воссоединение России, восстановлении договоров со странами Антанты. Уфимская директория добилась упразднения всех областных, национальных, казачьих правительств, Сибирской областной думы. 3 ноября ей передало власть Временное сибирское правительство. Комуч отказался от своих претензий на всероссийскую власть и был переименован в Съезд членов учредительного собрания. В состав образованного при Уфимской директории Делового (Всероссийского) Совета Министров вошли главным образом члены Административного совета Временного сибирского правительства - сторонники установления единоличной авторитарной власти: Вологодский (председатель), генерал П.П.Иванов-Ринов (военно-морской министр; 4 ноября заменен Колчаком), кадет Ю.В.Ключников (министр иностранных дел) и др. Уфимская директория являла собой орган, созданный в результате временного вынужденного компромисса между разнородными политически силами. Войска Уфимской директории действовали в конце октября - начале ноября 1918 года против советских войск на линии восточнее Верхнетурья, Кунгур, Оса, восточнее Сарапула, восточнее Мензелинска, восточнее Бугульмы, восточнее Бузулука, Чеганский, Шилина балка. В ночь на 18 ноября 1918 года Колчак, опираясь на поддержку союзников, офицерских и казачьих частей, совершил в Омске переворот и разогнал Уфимскую директорию. Авксентьев, Зензинов и Аргунов были арестованы и высланы за границу. Большая часть делового Совета Министров, содействовавшая этому перевороту, составила колчаковское Омское правительство. (11.1918 - 01.1920)
Движение Алаш и его роль в национально-освободительной борьбе казахского народа.
Изменения социально-экономического положения в крае, усиление колониального гнета, наглядно выражавшиеся в массовом изъятии земель и переселенческом движении, произвол чиновников царской администрации, все большее вовлечение местного населения в водоворот событий, происходящих в России, в корне изменили тактику борьбы в национально-освободительном движении. Колониальный гнет, отсталость традиционного хозяйства и патриархально-родовых отношений, социально-экономические трудности дали резкий толчок пробуждению национального самосознания и чувства патриотизма передовой части общества и подтолкнули ее к поискам выхода из создавшегося положения.
Этому способствовала, в первую очередь, взаимовлияние культур, формирование в казахском обществе новой генерации интеллектуальной элиты, воспитанной на национальных традициях и получивших, помимо мусульманского духовного, европейское воспитание в российских университетах и институтах, а также специальных учебных заведениях среднего звена и гимназиях. Пути развития своего народа к передовой цивилизации, приспособление к реалиям колониальной зависимости они видели в просветительстве, через которое можно было бы выйти из тупика.
Именно этими благородными целями руководствовались в свое время выдающиеся казахские просветители А. Кунанбаев, Ч. Валиханов, И. Алтынсарин. В современной научной литературе совершенно верно называют Абая и его современников просветителями, а рубеж XIX-XX вв. выделяют как этап "нового просветительства". Идеи Абая были подхвачены по эстафете и развиты интеллигенцией начала ХХ в. Вместе с тем новое просветительство динамично обогащалось передовыми для своего времени идеями: утверждение национального самосознания, поиски путей переустройства традиционного общества, отстаивание интересов своего народа с применением новых политических методов и средств борьбы.
Поэтому на рубеже веков национально-освободительное движение казахского народа вступило в новую фазу своего развития, характерной чертой которого был переход от традиционных форм вооруженной борьбы к политическим методам сопротивления колониальной системе царизма. Как свидетельствуют материалы казахской периодической печати начала века и в целом творческое наследие выдающихся представителей интеллигенции, вступивших тогда на арену политической борьбы и общественного движения, это было временем, когда на чашах весов оказались судьбы нации, само существование народа.
Усиление колонизации и массовое изъятие земель в начале ХХ века привели к обострению отношений не только с царской администрацией, но и внутренних противоречий в казахском ауле и неминуемо вызвали брожение среди интеллигенции и простого народа. В рассматриваемый период времени национально-освободительное движение, как и само казахское общество были неоднородным. Наряду с сохранением родоплеменных отношений и остатков кочевой демократии начинали складываться новые социально-экономические условия, связанные с проникновением капиталистических отношений в степь. Ввиду того, что процесс капитализации только развивался, формировавшаяся национальная буржуазия не могла играть ведущую роль в политической жизни. Малочисленный и распыленный по мелким предприятиям казахский пролетариат, не имевший политической организации и ориентации, также не мог возглавить национально-освободительную борьбу. В этих условиях руководство освободительным движением взяла на себя духовно-интеллектуальная элита, наиболее последовательно выражавшая идею национальной независимости.
Руководителями национально-освободительного движения стали А. Букейханов, А. Байтурсынов Ахмет Байтурсынов , М. Тынышпаев Мухамеджан Тынышпаев , М. Дулатов Мыржакып Дулатов , М. Чокаев Мустафа Шокай , Х. и Ж. Досмухамедовы Халел ДосмухамбетовДжаганша Досмухамедов , Ж. Акбаев, Х. Габбасов, Р. Марсеков, А. Турлыбаев и многие другие, в большинстве своем выпускники высших учебных заведений Санкт-Петербурга, Москвы, Казани, Томска, Киева, Варшавы, учительских семинарий и других учебных заведений Оренбурга, Омска, Уфы, Троицка и других городов. Так, например, начиная с 20-х гг. XIX в. до 1917 г. только в Казанском университете обучалось около 30 молодых казахов, из них 17 человек получили юридическое образование, остальные - медицинское. В указанный период времени в Санкт-Петербургском университете получили высшее образование около 20 казахских студентов, среди которых ставшие впоследствии видными общественными и политическими деятелями Б. Каратаев, М. Чокаев, Ж. Акбаев, Ж. Досмухамедов, А. Турлыбаев, Б. Сыртанов, Б. Кулманов, С. Жанайдаров и другие. Х. Досмухамедов был выпускником Санкт-Петербургской Военно-медицинской Академии, А. Ермеков окончил Томский технологический институт, М. Тынышпаев - Санкт-Петербургский институт железнодорожного транспорта, Ж. Султанбаев учился и окончил варшавский ветеринарный институт./6/
Казахская молодежь обучалась и за границей, так до 1917 г. получили образование в Стамбульском университете А. Гайсин, С. Шанов, Д. Келбаев, М. Турганбаев, А. Машаев. По неполным данным до революции около 120 казахов имели высшее образование, около 700 - среднее./7/
Революция 1905-1907 гг. в России, младотурецкая и иранская революции способствовали оживлению политической жизни в казахском обществе. В формировании мировоззрения представителей алашского движения и накоплениями политического опыта и закалки важной вехой явилась организация петиционных акций, в ходе которых отрабатывались основные политические и социально-экономические требования казахского народа, а также борьба за представительство в Государственной Думе. Наиболее известной была петиция 1905 г., подписанная на Кояндинской ярмарке 14,5 тыс. жителей Каркаралинского уезда Семипалатинской области. Ее составили А. Букейханов, А. Байтурсынов, Ж. Акбаев, М. Дулатов, М. Бекметов. Основные требования сводились к разрешению проблем культурно-национального характера: признания за казахами права собственности на землю, где они проживали, обязательного введения в школах, наряду с русским, обучения на казахском языке, исполнение религиозных обрядов согласно мусульманской вере, введение судопроизводства на казахском языке и др./8/
В Каркаралинской петиции наглядно отразились особенности социально-политической жизни казахского общества, пути возможного разрешения назревших в нем проблем. Она по существу явилась первым программным документом, продемонстрировавшим основные идеи и направления политической деятельности национальной интеллигенции. Впервые перед царским колониальным режимом открыто были выдвинуты требования на признание прав одного из угнетенных народов Российской империи. Безусловно, это встревожило местный колониальный аппарат и центральные власти, увидевшие в них проявление национального сепаратизма и антиправительственные настроения. Вместе с другими представителями революционной общественности России авторы петиции были подвергнуты гонениям и тюремным заключениям./9/
В 1905 г. А. Букейханов выступил на съезде земских и городских деятелей в Москве, категорически требуя равных прав для 5 млн. казахов. Наряду с неотложными вопросами социального порядка, он в своей речи поднимал и проблемы языка, свободы выбора: "... ближайшей нуждой казахов является свобода в употреблении родного языка, особенно необходимая ввиду предстоящей выборной агитации, и я присоединяюсь к предложению тех товарищей, которые просили съезд высказаться за немедленную отмену всех ограничений в правах местных языков". Не случайно 15 июня 1906 г. его единогласно избрали депутатом от семипалатинских казахов в первую российскую Государственную думу. К сожалению, он не смог участвовать в ее работе, так как был задержан на три месяца в Павлодаре Омским генерал-губернатором./10/
В Петербург А. Букейханов прибыл накануне роспуска Государственной думы, вслед за чем и уехал в Финляндию, в Выборг, где вместе со 180 депутатами подписал известное "выборгское обращение" против насильственного роспуска Государственной Думы. За это он подвергся наказанию и решением Петербургского окружного суда был заключен в тюрьму и позже выслан в Самару.
Активизация политической жизни в казахской степи в рассматриваемый период выявила в ней три главных направления: одна - религиозная, проводимая татарскими или туркестанскими муллами, другая - западная, возглавляемая коренной интеллигенцией, и, наконец, третья - самая слабая, пытавшаяся направить молодых в русло движения русских социалистов./11/
Последовавшая за революцией столыпинская реакция полностью задушила все группировки, действовавшие в духе социал-демократов, и только две тенденции четко определились и породили первые политические образования. Об этом писал А. Букейханов в 1910 г.: "В ближайшем будущем в степи, вероятно, организуются две политические партии соответственно двум политическим направлениям, складывающимся в киргизской среде. Одно из них может быть названо национально-религиозным, и идеалом его является религиозное единение казахов с прочими мусульманами. Другое западное направление... Первое вероятно возьмет за образец мусульманские татарские партии, второе - оппозиционные русские, в частности партию народной свободы"./12/
Как показали дальнейшие события, предположения Букейханова А. о возникновении в ближайшем будущем, наряду с "прозападной" демократической партией Алаш, национально-религиозной - мусульманской партии не подтвердилось. В тот период наиболее крупным политическим образованием была группа либерального направления, близкая российским конституционным демократам во главе с А. Букейхановым.
Первая попытка создать филиал партии "Народная свобода" была предпринята в 1905 г. в г. Уральске на съезде представителей пяти областей Степного края. Его организаторами были А. Букейханов, Б. Каратаев, Т. Бердиев, М. Бахытгиреев, Х. Досмухамедов, Н. Айтмухамедов и другие./13/ В июле 1906 г. такое же совешание состоялось в Семипалатинске, на котором выступил А. Букейханов. Он познакомил участников с программой партии "Народная свобода". Об этой партии на совещании выступили Ш. Кудайбердиев и другие. Однако, по признанию А. Букейханова, даже в 1910 г. в массе киргизского населения политические партии находились "еще в зачаточном состоянии", а политические взгляды избирателей были еще "аморфны и не успели вылиться в определенную программу"./14/
Не имевшая социальной опоры Казахская конституционно-демократическая партия тогда была обречена на неудачу, но публикация ее программы в газете "Фикер", с изложением общенациональных, общедемократических требований имела важное значение для развития национально-освободительного движения и выявила существенные отличия взглядов национальных кадетов от официальной программы всероссийской партии.
Несмотря на то, что кадетская партия России отстаивала фундаментальные демократические свободы, принципы частной собственности, добивалась установления в стране правового строя, парламентской системы, ядром ее политической доктрины была идея государственности, единства Российской империи. Партия выступала за "свободное культурное самоопределение наций". Это было большим шагом вперед по сравнению с позицией правых шовинистических организаций, но о самоопределении малых народов в политическом плане в программе кадетов не было ни слова. При этом отрицалось даже право Финляндии и Польши на отделение от России, не говоря уже о других колониальных народах империи.
Национальная политика кадетской верхушки вызывала недовольство членов той же партии - представителей народов России. Требование заложить в программе признание их независимости встречало в ЦК кадетской партии, по воспоминаниям одного из его членов - князя В.А. Оболенского - "единодушное негодование"./15/
Будучи одним из сторонников организации филиала кадетской партии в Казахстане, являясь членом ЦК партии, А. Букейханов, по всей вероятности, осознавал ее политическую сущность, что и сказалось в его последующих действиях. Видимо не случайным было его членство в масонской ложе, главная цель которой заключалась в свержении царизма. "Некоторые ее члены рассматривали будущее Российской империи, особенно накануне Февральской революции, в ее федеративном устройстве, по образу Северной Америки, субъектом которой служили штаты, соединенные между собой единой конституцией, но сохранявшие при этом все признаки автономии"./16/ Данная позиция в большей степени отвечала политическим интересам казахской интеллигенции.
Однако, приняв во внимание историю возникновения масонства и политических пристрастий его руководящего ядра, детали и действующие лица которых тщательно скрываются, можно предположить, что ЦК партии кадетов, который сплошь входил в масонскую ложу, старался вовлечь в орбиту своих интересов и лидеров малых народов, обещая им политич
Предлагаемый вашему вниманию аналитический обзор зарубежной историко-политологической литературы является лишь частью того огромного объема информации об Алаш Орде, которым изобилуют изыскания западных исследователей по региону Центральной Азии. Однако даже эта толика знаний убеждает в том, насколько эпохальным явилось освободительное движение в Казахстане в первой четверти XX-го века и какие фундаментальные основы заложили казахские интеллектуалы того времени в становление национальной государственности. Однако это не только повествование о популярности либеральных идей в народной среде, но и упоминание о политических оплошностях, а порой и отступничестве, допущенных ими в противостоянии с государственной машиной тоталитаризма.
История Алаш Орды в зарубежном историографическом массиве Центральной Азии занимает главенствующее место при описании периода консолидации нации на весь период революционного лихолетья. По словам выдающегося исследователя мусульманских народов Уилла Мейера, Алаш Орда лидировала в антиимпериалистическом движении и вместе с младобухарцами, Кокандской республикой, повстанцами-басмачами, а также национал-демократическими партиями Кавказа, Крыма, Якутии и Бурятии явилась движущей силой огромного общественного подъема начала прошлого века. Однако в отличие от большинства своих соратников по борьбе, фантазировавших будущее без России и русских, носители казахской национальной идеи усматривали в сотрудничестве с буржуазным Временным правительством перспективы коренной модернизации края, а не просто возврат к традиционному образу жизни. Объяснялся данный прагматизм трезвой оценкой сложившейся ситуации. В этой связи Марта Б. Олкотт отмечает, что «на протяжении всего XIX века экономика пастушеского кочевничества пошла на спад в невиданных масштабах, а экономическая дестабилизация, в свою очередь, подорвала авторитет племенной и родовой власти». С точки зрения западной этнологии это привело к тому, что прочные родоплеменные узы, скреплявшие военно-потестарные империи Евразии на протяжении прошлых столетий, стали более локализированными и разрозненными в условиях крушения номадного общества. Транзитное состояние экономики края не могло не привести к угрозе превращения самого многочисленного кочевого народа России в переживший самого себя реликт. «Само существование казахской наций стало острой проблемой» (Ахмет Байтурсынов). Хорошо известный в Казахстане американский профессор Уильям Фиерман, характеризуя историчность того или иного этноса, выделяет в качестве основополагающего критерия вероятность возникновения в данной ситуации группы людей, которая встает на борьбу «за право признания за своей народностью качества социальной и политической общности, способной осуществлять реальный контроль над определенной территорией и ее населением». Такой группой и выступила «вестернизированная казахская элита, видевшая в Алаш Орде средство для продвижения своих целей». Стремление управлять этим процессом при отсутствии местного правящего класса породило жесткие идейные споры среди светских просветителей, казахских чиновников, мусульманского духовенства и реформаторов пантюркистов. Однако у всех, как пишет Бавна Дэви в недавно вышедшей монографии «Казахстан: этничность, язык и власть», «сложилось общее мнение о том, что пастушеское скотоводство само по себе не имеет возможности противостоять новым вызовам. Утратив всякие иллюзии относительно царских властей после восстания 1916 года, лидеры Алаша пришли к выводу о необходимости радикальных изменений в политических и властных структурах, и что только это может облегчить участь как скотоводов, так и земледельцев в Степном крае». Идея «Нового пути» или джадидизма основывалась на далеко не риторическом вопросе: сможет ли азиатская арба тягаться с европейским локомотивом? При положительном ответе неизменно возникал конфликт интересов, поскольку «данный диалектический процесс продвигает модернизацию этнической группы в сторону ее трансформации в группу политического противостояния». Популярность же партии Алаш Орда в народной среде объяснялась тем, что Алихан Букейханов, Ахмет Байтурсынов, Миржакып Дулатов, Х. и Ж. Досмухамедовы, Ж. Акбаев, Х. Габбасов, Р. Марсеков, А. Турлыбаев и их единомышленники попытались придать казахскому национализму формы буржуазно-либерального движения. «Программа партии (вначале схожая с программой российских кадетов), - пишут классики центральноазиеведения А. Беннигсен и Э. Уимбуш, - являлась сопряжением идей умеренных меньшевиков и социалистов-революционеров. Индифферентное отношение алашордынцев к религии и пантюркизму было связано, прежде всего, с заботой о формировании и защите казахской нации. В 1917 г. Алаш Орда полностью доминировала в политической жизни Степного края». Некое подобие либерализма в национальном вопросе выказывали и большевики, захватившие бразды правления после Октябрьского переворота 1917 г., которые не могли не учитывать сформированный Временным правительством политический климат. Стратегия первых лет советизма в отношении национальных меньшинств определялась политикой наибольшего им благоприятствования. Терри Мартин в историческом исследовании по данному периоду так формулирует позицию красных комиссаров: «Поскольку национальная идентичность выступает неизбежным явлением в современном мире, то национализм угнетаемых нерусских народов выражает не только скрытый классовый протест, но и оправдывает национальное недовольство деспотическим великодержавным шовинизмом господствующей русской нации. Поэтому ни национализм, ни национальное тождество не следует расценивать как реакционное». Иначе говоря, первоначальное политическое кредо большевиков основывалось на симпатиях к праву наций на самоопределение, включая в принципе и право на отделение. В искренности этих инициирующих побуждений и заключалась притягательная сила ленинских идей. «В этом смысле большевиков можно назвать интернационалистами-националистами, а точнее националистами Позитивного Действия». Со стороны же белого движения, перенесших центр тяжести гражданской войны на земли Дешт-и-Кыпчак, не последовало никакого сочувствия чаяниям казахского народа. «В конечном счете, шовинизм белых вынудил Алаш Орду в 1919 году перейти на сторону красных». Подобно тому, как в русском массовом сознании произошел раскол, так и в мировоззрении степняков мир разделился на две половины. Часть казахов оставалась приверженцами либерально-национального движения, другая же примкнула к сторонникам радикального курса, которого придерживались такие известные личности, как Амангельды Иманов и Алиби Джангильдин, возродившие с 1916 года воинские идеалы батырства, когда «не надо мудрить во время конфликта между «нашим народом», и «чужими», между колонизируемыми и колонизаторами». Короткий период существования автономного правительства Алаш Орды (декабрь 1917 – март 1920) как в зеркальном отражении воспроизвел конкурентное столкновение всего спектра политических течений на окраинах империи, ввергнутой в хаос, где интеллектуальная составляющая оказалась бессильной противоборствовать силе штыка. Однако на время гражданского противостояния большевизм представлялся поборником истинной свободы, что не могло отразиться на отходе носителей казахской идеи от национально-либеральной модели развития. «Руководители Алаш Орды пришли к такому заключению с некоторым опасением, но Ленин и большевики были наименьшим злом, а положение в казахских степях достигло такой стадии, когда стало уже невозможно сидеть казахам на обочине истории в ожидании благоприятного исхода». Образ создания независимого казахского государства на основе демократии свободного мира и реальных рыночных отношений сменился политикой защиты интересов казахского народа в безальтернативных обстоятельствах диктатуры русского пролетариата. Со стороны же Москвы имела место попытка «создания собственных политических структур в Центральной Азии с тем, чтобы формально покончить с колониальной природой своего правления в регионе, однако без права что-либо менять в характере этого правления». Правительство крайне нуждалось в компетентных людях из националов и привлекало их на свою сторону, несмотря на широко распространенную враждебность к ним. «В 1926 году Голощекин попытался установить контроль над образованием, учебной литературой и прессой, но не смог этого сделать без алашордынской интеллигенции, поскольку попросту не было тех, кто мог бы их заменить». Казахские интеллектуалы также старались как-то приспособить каркас большевистской идеологии к местным реалиям: «Несмотря на первоначальный «антирелигиозный характер диктатуры пролетариата», местные социалисты объясняли возможность альянса с русским рабочим классом тем, что коммунизм последних фактически совместим с исламом. ... Ахмет Байтурсын, касаясь своего народа, говорил, что казахи «примут коммунизм даже раньше всех остальных народов, поскольку их жизненные условия вполне соответствуют коммунизму»». Однако вскоре и существование самой партии оказалось под угрозой. «Тезисы X съезда РКП(б) по национальному вопросу (1921) призвали к борьбе против великодержавного шовинизма и местного национализма. На этой почве развернулась борьба между русскими и казахами, а также между самими казахами, где каждый стал изобличать своего врага как шовиниста или националиста. Под этими лозунгами была денонсирована партия Алаш Орда. ... Русские коммунисты стали утверждать, что совместная работа с теми, кто был связан с Алаш Ордой, далее невозможна. ... С этого момента открытая общественная деятельность Алаш Орды под советским правлением была объявлена вне закона». Лишенные права прямого политическое действия, лидеры Алаш Орды избрали опосредованный нейтралитет. Они окунулись в активную организационную и просветительскую работу, уповая на то, что марксистская доктрина «в какой-то степени не даст погибнуть росткам национальной идеи под властью новой советской России». «Алашордынцы в массовом порядке вступали в большевистскую партию, создавая в регионе первичные местные организации новой советской администрации. Но из-за своего происхождения они, одновременно, привносили и ересь мусульманского национализма, приверженность исламской культуре и устремления к автономии (если не к независимости), пропагандируемой самым важным и высокопоставленным в России мусульманским коммунистом Султан-Галиевым». Как бы там ни было, но феномен национал-коммунизма народов Советского Востока оказался несовместимым с пролетарским интернационализмом, который «выступил крайним выражением русского национализма не только в качестве добавочной, но движущей силы глобального проникновения коммунизма». При всем желании соответствовать навязанным правилам игры, все же органическое отторжение форм нового внешнего диктата тем или иным образом проявляло себя в деятельности неофитов. «Все исторические работы, художественные произведения и школьные учебники стали превозносить мусульманское единство. Национальными героями стали Шамиль, правители Золотой Орды, крымский хан Давлет Герей, который сжег Москву в 1571 г., Тимур и даже Чингисхан». Тот же Александр Беннигсен прослеживает и обращение к традиционным формам солидарности на юго-восточных окраинах СССР: «В произведениях туркестанских и кавказских коммунистических лидеров Турара Рыскулова, Наджмуддина Эфендиев-Самурского и Тахо Годи легко обнаружить плохо скрываемое восхищение своими антагонистами: басмачами или адептами суфизма, считавшимися «реакционными» и «фанатичными», но олицетворявшими подлинную героическую традицию чистой и неподдельной преданности исламу. Поэтому Сталин имел все основания, когда винил своих мусульманских товарищей – Турара Рыскулова, Акмала Икрамова, Султан-Галиева и ряд других – за допущенные пробасмаческие симпатии». Стремление придать формирующейся советской казахской культуре яркую национальную окраску в короткий интервал политики по коренизации продемонстрировало взаимный базовый антагонизм между большевизмом и алашской идеологией. В этой связи западные историки склонны расценивать последовавшее затем силовое оседание казахов как логическое завершение этапа сотрудничества со старорежимной интеллигенцией: «Кочевые традиции вкупе с языковой и религиозной отстраненностью от русского уклада жизни выступали основными символами казахской суверенности. Их последовательное искоренение было усугублено коллективизацией, которая в Центральной Азии имела большее значение, чем, скажем в Твери или Смоленске. Она ознаменовала окончательную победу России над национальными приоритетами в культуре и политике на территории Казахстана. Этот роковой удар в спину являлся фактически реакцией на последнее проявление независимой националистической энергетики». «В 1928-1929 гг. почти все бывшие активисты Алашского движения были арестованы; в 1930-х годах они были казнены или погибли в застенках (за малым исключением, как, например, Алимхан Ермеков и Мухтар Ауэзов)». С тех пор за представителями казахской культуры, которые тем или иным способом озвучивали идеи преданных остракизму алашордынцев, закреплялся бренд «буржуазного националиста» в качестве гарантированного средства для публичного шельмования. Кампании же по физическому уничтожению «социально-чуждых элементов» на основе государственного вердикта были продолжены и в последующем. «Советская власть ликвидировала интеллектуальную и политическую элиту посредством трех валов террора в 1928, 1937-1938 и 1949-1950 годах», причем гибли не только симпатизировавшие, но те из казахов, кто «противостоял Алаш Орде». Как реальность казахской истории «само существование такой группы реформаторов – относительная аномалия в мусульманском мире конца XIX – начала XX вв.», поскольку она попыталась связать воедино заведомо несовместимую на тот период триаду: ценности кочевой цивилизации, исламскую культуру и европейскую модель развития. Отсутствие политического опыта у лидеров национального движения, неопределенность задач, плохо организованное руководство и, наконец, политическая наивность позволили большевикам с помощью революции сверху очистить площадку для формирования совершенно новой популяции, «советского человека». С ликвидацией этой «могучей кучки», олицетворявшей адаптированный к реалиям жизни функциональный институт, был нарушен естественный ход казахского этногенеза, поскольку советская национальная политика «была направлена против центрально-азиатской самобытности, за доминирующее влияние русской культуры». Последствия модернизации по советской модели выразилась в том, что «были уничтожены старые представления и прежние этнические лояльности, видоизменились этническая ориентация и приверженности, и на их месте были насаждены новые». На последующий период советской истории эту элиту сменило новая генерация, которая была «более искушена в житейских делах, менее активна в борьбе с предубеждениями и, что парадоксально, более консервативна». Но старое поколение, «которое избежало чисток зачастую ценой демонстративного покаяния и отречения, тем не менее, явились резерватом сохранения национальных традиций, обеспечив, тем самым, соединительное звено между национальными лидерами, уничтоженными в 1937-1938 гг., и молодым поколением». Тем не менее, с легендарных времен Алаш-Ордынского движения среди местной элиты никогда открыто не ставился вопрос о строительстве самостоятельного государства на основе имманентных черт, присущих историческим традициям нации. Лишь только к концу XX-го столетия в результате естественного одряхления советской империи и зарождения нового казахского политического ядра, который стал защищать национальные интересы последовательно и эффективно, идеи Алаш Орды, символизировавшие «мощь казахской этнической идентичности, нашли свое воплощение в государственном строительстве». Однако «самым важным вкладом в дело казахской национальной государственности явилось признание за Казахстаном статуса независимого административного образования в 1920-х годах, а затем союзной республики в 1936 году. Таким образом, идея о казахской нации, высказанная А. Байтурсыновым еще в 1913 году, идея о том, что казахи владеют определенным пространством и придерживаются собственного образа жизни, была реализована выходом на арену Казахстана как республики Советского Союза». Борьба за сохранение территориального казахского тождества, равно как и дальнейшее восхождение Казахстана от автономного придатка к национальной республике в условиях сталинщины является заслугой и подвигом Алаш Орды, которые трудно переоценить.
Myer W. Islam and Colonialism : Western Perspectives on Soviet Asia. London, 2002. P. 80. Olcott M.B. The Fabrication of the Social Past: The Kazakhs of Central Asia. – In: Political Anthropology Gear-Book I. Ideology and Interest. New Brunswick, London, 1980. P. 198. Khzanov A.M. Pastoralists in Second and Third World Countries. The Problem of Modernization // Bulletin of the Israeli Academic Center in Cairo (IACC). July 1990. No. 13. P. 19. Rakowska-Harmstone T. Islam and Nationalism: Central Asia and Kazakhstan under Soviet Rule // Central Asian Survey. Oxford, 1983. Vol. II. No 2. P. 41. Fierman W. Cultural Nationalism in Soviet Uzbekistan: A Case Study of ‘The Immortal Cliffs’ // Sov. Union – Union Soviet. Los Angeles, 1985. Vol. 12, No. 1. P. 1. The New Encyclopaedia Britannica. 1993. Pt.3. Vol.18. P. 509. Dave B. Kazakhstan : ethnicity, language and power. London : Routledge, 2007. 242 p. P. 46. Rothschild J. Ethnopolitics: A Conceptual Framework. New York, 1981. Р. 3 Bennigsen A., Wimbush E. Muslim National Communism in the Soviet Union: A Revolutionary Strategy for the Colonial World. Chicago, 1979. Рр. 212-213. Martin,T.D. The affirmative action empire: Nations and nationalism in the Soviet Union, 1923-1939. Ithaca; London, 2001. Р. 8. Op. cit. P. 15. Russia and Asia : essays on the influence of Russia on the Asian peoples. Stanford, Calif., Stanford, 1972. Р. 256. Rywkin M. Moscow's Muslim challenge : Soviet Central Asia. Armonk, N.Y, 1990. Р. 21. Hobsbawm E. J. Bandits. Harmondsworth 1971. P. 103. Kazakhs on Russians before 1917. A. Bukeykhanov, M. Dulatov, F. Baytursun, T. Ryskulov. // Society for Central Asian Studies. Reprint series. No. 5. Oxford, 1985. Р. 12. Pipes D. The Long Shadow: Culture and Politics in the Middle East. - New Brunswick (N.J.), 1988. P. 49. Central Asia on Display: Proceedings of the VII Conference of the European Society for Central Asian Studies. Wiener Zentralasien Studien, 2006. Bd. 2. Vol. 2. P. 159. Bennigsen A., Wimbush E. Op. cit. P. 30. Hallez X. The Kazakh Intelligentsia and the Formation of the Kazakh Socialist Republic (1919-1938) – In: Central Asia on Display: Proceedings of the VII Conference of the European Society for Central Asian Studies. Vienna 2000. Vol. II. P. 159. Anderson J. The international politics of Central Asia. Manchester, 1997. P. 24. Rakowska-Harmstone T. Islam and Nationalism: Central Asia and Kazakhstan under Soviet Rule. // Central Asian Survey. London, 1983. Vol. 2. No. 2. Pp. 11-12. Besanson A. Nationalism and Bolshevism in the USSR. – In: The Last Empire: Nationality and the Soviet Future. Stanford, 1986. P. 5. Bennigsen A. Panturkism and Panislamism in History and Today. // Central Asian Survey. London, 1984. Vol. 3. No. 3. Pp. 43-44. Bennigsen A. Soviet Muslims and the Muslim World. – In: Soviet Nationalities in Strategic Perspective. London, 1985. P. 2215. Pethybridge R. One step backwards, two steps forward : Soviet society and politics under the New Economic Policy. Oxford, 1990. P. 401. Tomohiko Uyama, The Geography of Civilizations: Chapter 3-A Spatial Analysis of the Kazakh Intelligentsia's Activities, From the Mid-Nineteenth to the Early Twentieth Century – In: Regions: A Prism to View the Slavic-Eurasian World. Sapporo, 2000. Р. 80. Cummings S.N. Kazakhstan : power and the elite. London, 2005. P. 15. An Ethnohistorical Dictionary of the Russia and Soviet Empires. Westport, Connecticut, London, 1994. P. 365. Olcott M.B. The Emergence of National Identity in Kazakhstan. // Canadian Review of Studies in Nationalism. Charlottetown, 1981. Vol. VIII. No. 2. P. 292. McClellan W. Russia. A History of the Soviet Period. New Jersey,1986; Fraser G. Basmachi-I // Central Asian Survey. Oxford, 1987. Vol. VI. No. 1. P. 17. Simon G. Nationalitatenprobleme und die Regierbarkeit der Sovietunion. Köln,1984. S. 14. Karpat K.H. Elits and the Transmission of Nationality and Identity. // Central Asian Survey. Oxford, 1986. Vol. V. No. 3/4. Pp. 15-16. Aziz-al Ahsan Seyed Soviet Nation-Building in Central Asia (1917-1979). // Canadian Review of Studies in Nationalism. Charlottetown, 1987. Vol. 14. No. 2. P. 317. Bennigsen A., Wimbush E. Op. cit. P. 102. Carrère d’Encausse H. The national Republics LoseTheir Independence. – In: Central Asia. 130 years of Russian dominance, a historical overview. Durham and London, 1994. P. 265. Privratsky B.G. Muslim Turkistan: Kazak religion and collective memory. Richmond, 2001. P. 8. Karpat K. The Roots of Kazakh Nationalism: Ethnicity, Islam or Land? - In a Collapsing Empire: Underdevelopmant, Ethnic Conflicts and Nationalisms in the Soviet Union. Milan, 1993. P. 327.
Все даты в формате GMT
6 час. Хитов сегодня: 140
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума