Историк, доктор исторических наук (1948), профессор (1949), член-корреспондент АН КазССР (1962).
Окончил Воронежский педагогический институт (1937).
Научный сотрудник, директор Научно-исследовательского института педагогики при Наркомпросе (1937-1945), старший научный сотрудник, заместитель директора Института истории, археологии и этнографии АН КазССР (1945-1947), заведующий кафедрой Казахского государственного университета (1947-1966).
Исследователь проблем социально-экономической и политической истории Казахстана XIX – начала XX вв., революционного движения в крае в период первой русской революции.
Автор работ по этнографии, истории, литературе, правовым наукам, атеизму, истории культуры и искусства казахов, учебников и учебных пособий по истории Казахстана для средней школы.
Награжден орденом и медалями.
Основные научные работы: Казахстан в 20-40-е годы XIX в. Москва, 1948. Присоединение Казахстана к России. Алма-Ата, 1957.
Отправлено: 31.05.08 20:57. Заголовок: Вторая казнь Кенесар..
Вторая казнь Кенесары
... особое внимание уделил исследованиям выдающегося казахского ученого-историка Ермухана Бекмаханова, пострадавшего за попытку восстановить объективную историю восстания под предводительством своего знаменитого предка (Е. Бекмаханов — потомок хана Абылая в седьмом поколении).
…В 1943 году в фундаментальном издании «История Казахской СССР» был опубликован раздел, посвященный восстанию Кенесары Касымова. Его автором был молодой ученый-историк Ермухан Бекмаханов. Издание было выдвинуто на Сталинскую премию, но член-корреспондент АН СССР А. Яковлев дал на эту книгу отрицательную рецензию. В ответ на это редактор «Истории Казахской СССР» академик А. Панкратова, полагая, видимо, что развернется настоящий научный спор, предложила провести дискуссию по проблемам истории Казахстана.
Дискуссия состоялась в мае-июле 1944 года. «История Казахской СССР» получила одобрение ряда крупнейших историков СССР, против выступили лишь историки С. Бушуев и А. Яковлев. По их мнению, книга получилась антирусской: какие-то «борзописцы» с подачи буржуазных националистов восхваляют национальные движения, направленные на разрыв с русским народом. Через год в журнале «Большевик» появилась очередная рецензия на «Историю Казахской ССР», где это издание было названо «неудачным воплощением националистической идеи». Результатом этой рецензии стало то, что ЦК Коммунистической партии Казахстана принял постановление об издании новой «Истории Казахской ССР», но уже «без идеологических ошибок».
В феврале 1948 года в Институте истории АН СССР началась дискуссия по его книге «Казахстан в 20—40-е годы ХIХ века». Ведущие московские историки, проведя подробный научный анализ монографии, в целом положительно оценили книгу. Однако уже в июле 1948 года в Институте истории АН Казахской ССР была организована еще одна дискуссия по книге Е. Бекмаханова, которая носила откровенно обвинительный характер, хотя часть ученых и пытались выступить в поддержку книги.
— Как известно, при тоталитарном режиме всякого рода научные дискуссии диктуются теми или иными идеологическими соображениями, — говорит Едиге Валиханов. — Один из главных обвинителей Бекмаханова — Шоинбаев говорил в своем выступлении: «Воспоминания о борьбе Кенесары Касымова с царской Россией служили для казахских буржуазных националистов призывом к восстановлению ханской власти в Казахстане. …Разлагольствуя о созданном якобы Кенесары Касымовым казахском государстве с установившейся верхушкой власти, общегосударственными органами управления и так далее, автор тем самым умаляет значение Великой Октябрьской социалистической революции».
Другой оппонент Бекмаханова — Толыбеков заявлял: «Сами казахи не в состоянии были управлять собственной землей, собственной территорией и, наконец, собственным хозяйством и собственной жизнью… Они никак не могли быть народными героями, а их восстания — народными движениями».
Самым интересным в этой дискуссии было то, что книгу Бекмаханова поддержали российские ученые — Н. Дружинин, А. Панкратова, С. Бахрушин, И. Будовниц. Последний, например, считал, что навешивание ярлыков на Бекмаханова — очень подлый прием, который дает возможность расправиться с ним как с ученым.
— На той исторической дискуссии предоставили слово и самому автору монографии «Казахстан в 20—40-е годы ХIХ века», — говорит Едиге Валиханов. — То, что сказал Ермухан Бекмаханов, можно определить однозначно: это было не покаяние, а анализ спора.
Дискуссия прошла, как упоминалось выше, в июле 1948 года, а обвинительное заключение появилось только в конце декабря 1950-го. В газете «Правда» была опубликована статья ряда казахстанских ученых, в которой книга «Казахстан в 20—40-е годы ХIХ века» была подвергнута самой резкой критике, а ее автор обвинялся в открытом и оголтелом буржуазном национализме. ЦК Коммунистической партии Казахстана выпустил постановление, в котором признавал статью правильной. И Бекмаханов, вся «вина» которого состояла лишь в том, что он как ученый-исследователь попытался прояснить вопросы национально-освободительного движения, был обвинен в предательстве и измене родине и 5 сентября 1952 года был заключен во внутреннюю тюрьму Министерства государственной безопасности Казахской ССР.
...Когда война с фашистской Германией была в самом разгаре, в Алма-Ате началась работа по созданию первой систематизированной истории казахского народа, начиная с древнейших времен. Это фундаментальное исследование предприняла эвакуированная в Алма-Ату группа видных московских и ленинградских ученых во главе с членом-корреспондентом АН СССР Анной Панкратовой, а сотрудничал с ними представитель Наркомпроса Казахской ССР, выпускник исторического факультета Воронежского пединститута Ермухан Бекмаханов.
Закончен был этот труд в 1943 году, и одну из его глав, посвященную национально-освободительному движению хана Кенесары Касымова, с блеском написал Бекмаханов, а затем на эту тему защитил кандидатскую диссертацию. Далее, в 1946 году, ученый написал новое исследование о Казахстане 20—40-х годов XIX века. За этот труд он удостоился степени доктора и звания профессора. В этом же году Бекмаханова назначили заместителем директора только что организованного Института истории, археологии и этнографии Академии наук КазССР. А год спустя, в 1947-м, Бекмаханов опубликовал книгу «Казахстан в 20—40-е годы XIX века», которая вызвала волну резкой критики.
Об этой и других работах выдающегося историка вспоминали на вечере, посвященном памяти талантливого ученого Ермухана Бекмаханова, который состоялся в Национальной библиотеке РК. Организовал его городской клуб «Встреча». В мероприятии приняли участие родные и многочисленные ученики Бекмаханова, которые поделились воспоминаниями о наставнике.
— 16 февраля каждый год в нашей семье отмечается день рождения Ермухана Бекмахановича, — начала рассказ супруга Бекмаханова Халима Адамовна. — Он родился в 1915 году в ауле № 10 Баянаульского района Павлодарской области, а вот день его рождения был неизвестен. Поэтому, когда 16 февраля 1954 года его, как политического заключенного, реабилитировали и он живым вернулся домой из Бодайбо, что в Иркутской области, мы решили считать эту дату днем его второго рождения. Ермухан Бекмаханович, как рассказывала Халима Адамовна, не озлобился, не сломился, напротив, говорил, что в лагере прошел «школу жизни», там ему посчастливилось встретиться со многими великими учеными и интересными людьми.
Но до лагерей профессора истории сослали рядовым учителем вначале в Нарынкол, затем в село Новотроицкое Жамбылской области, где 5 сентября 1952 года его арестовали прямо во время школьного урока.
— В это время я осталась одна с двумя маленькими детьми на руках, — продолжила Халима Адамовна. — Если бы не помощь моей мамы, даже не знаю, как бы мы выжили. Из ЖенПИ, где я работала преподавателем, пришлось уволиться. В поисках работы вначале поехала в Москву, чтобы подать заявление на пересмотр политического дела. Затем — в Грузию, Азербайджан, подальше от неприятных воспоминаний. Но остановилась все-таки в Узбекистане. Работала много, надо было посылать деньги в Алма-Ату маме с детьми и собирать посылки мужу.
И когда Ермухана реабилитировали, он приехал за мной в Ташкент. Честно признаюсь, поначалу я его даже не узнала. Никакого ватника-телогрейки или рваных сапог — Ермухан был одет, как говорят, «с иголочки». Оказывается, перед тем как закрыть дело, его из Сибири перевезли в Москву, и там в КГБ, на «Дзержинке», окончательно освободили. И 16 февраля, когда его спросили, куда отвезти, он назвал Зубовский бульвар, где жила Анна Михайловна Панкратова, которую называл своей второй матерью. Именно она написала письмо Никите Хрущеву, доказывая невиновность Бекмаханова, и после освобождения из тюрьмы она дала ему деньги на новую одежду. Как рассказывал потом Ермухан Бекмаханович своей жене, «Анна Михайловна не хотела, чтобы недруги увидели меня после освобождения в старой телогрейке, упавшим духом...»
Один из исследователей научных трудов Бекмаханова — академик НАН РК Кенес Нурпеисов на встрече рассказал, что особенно разгромной разборке подвергли монографию ученого «Казахстан в 20—40-е годы XIX века». Ее обсуждению советские идеологи «посвятили» аж четыре научные дискуссии!
Кстати, стенограмму последней, которая состоялась более чем полвека назад в родном для Бекмаханова институте и которую, по словам Кенеса Нурпеисова, правильнее было бы назвать судилищем, он в этот вечер принес в дар Национальной библиотеке РК.
— Я был старшим научным сотрудником, работал у известного академика Сергея Покровского, и после его смерти меня включили в комиссию по формированию архива ученого, — пояснил академик Нурпеисов. — Когда разбирал шкаф с его рукописями, то обнаружил в углу старую папку, на которой рукой Покровского написано: «Третий экземпляр стенограммы обсуждения монографии Ермухана Бекмаханова «Казахстан в 20—40-е годы XIX века», июль 1948 года».
Стенограмма состоит почти из пятисот машинописных страниц. В ней приведен полный текст выступлений двадцати четырех человек. Нурпеисов задумался: что делать? Ученого Бекмаханова реабилитировали еще в 54-м, а реабилитация главного труда его жизни, получается, затянулась на долгие годы. Лишь в 1992 году, спустя 45 лет после первого издания, один из верных учеников Бекмаханова — доктор исторических наук Абу Такенов смог во второй раз переиздать монографию.
— Это открыло нам с Халимой Адамовной дорогу для издания рукописи стенограммы, — говорит Кенес Нурпеисов.
— После возвращения Ермухан энергично взялся за любимое дело, — продолжила рассказ Халима Адамовна, — он пошел работать простым преподавателем в любимый КазГУ, в это же время начал писать учебники по истории Казахстана для школ. А в 1957 году, когда опубликовал в Москве новую монографию «Присоединение Казахстана к России», Ермухану вернули докторскую степень и звание профессора, а также заведование университетской кафедрой истории Казахстана, которую он сам и основал еще до ареста.
У Бекмаханова было много планов: исследовать историю Алаш-Орды и казахских родов, написать об окружении Чокана Валиханова... Но, видимо, сказались пережитые страдания — Ермухан Бекмаханович умер в 1966 году, когда ему было лишь пятьдесят лет.
С обретением суверенитета в Казахстане необычайно возрос интерес к своей истории, к жизни и деятельности борцов за свободу и независимость Родины. В плеяде замечательных патриотов почетное место занимает историк Ермухан Бекмаханов, преследовавшийся за стремление сказать правду о восстании казахов против российского самодержавия в 1837-–1847 годах.
Более десяти лет собирал сведения об этом ученом казахский писатель-документалист Медеу Сарсеке, автор книг о К. Сатпаеве и Е. Букетове, вышедших в серии «ЖЗЛ» в издательстве «Молодая гвардия». По заказу Министерства связи и информации РК в астанинском издательстве «Фолиант» увидела свет его книга на казахском и русском языках «Необузданный историк» о жизни Ермухана Бекмаханова. А в декабре 2010 года она издана в Москве в серии «ЖЗЛ» тиражом 5 тысяч экземпляров. Я поздравил писателя со счастливым завершением многолетнего труда и попросил ответить на вопросы.
– Медеу, у вас высшее техническое образование, поэтому, став писателем, вы занимались биографиями академиков Сатпаева и Букетова. Но теперь увлеклись жизнью историка с трудной судьбой. Почему?
– В 90-е годы прошлого века я решил основательно дополнить своего «Сатпаева», изданного в 1980 году, так как слишком бдительных редакторов и цензоров не стало. Это давало возможность писать свободно обо всех притеснениях, которые испытывал Каныш Имантайулы. Тогда в газетах можно было прочитать, что «он проявил политическую слепоту и засорил Академию наук националистически настроенными элементами». А что скрывалось за этими тяжкими обвинениями?.. У меня в руках находились многостраничные объяснения самого Сатпаева, начисто отметавшие эти наветы. Кроме того, Булебай Исабеков и Ислям Жарылгапов, работавшие в 50-е годы в отделе пропаганды и агитации ЦК, рассказывали мне подробности разборов, учиненных историкам и литераторам, попавшим в «черный список».
Но надо было разобраться, почему малообразованные отщепенцы глумились над известными учеными. А главным объектом их травли в этой кампании стал историк Бекмаханов. Исследуя эти факты, я обратился к Халиме Бекмухамедовой, вдове Бекмаханова. Она, сама ученый-филолог, уже была на пенсии. Я знал ее добрых десять лет. Халима-апай рассказывала мне, как Каныш Сатпаев, Тулеген Тажибаев, ректор КазГУ и секретарь ЦК КП(б) Казахстана Ильяс Омаров защищали опального историка в ту пору.
К 100-летнему юбилею К. Сатпаева я издал свой документальный роман. На его презентацию пригласил Халиму-апай. Получив книгу в подарок, она сказала, что ждет меня дома. А когда я пришел к ней, спросила: «Не возьмешься ли, Медеу, за книгу про Ереке? Часть материалов о нем ты уже знаешь, что не хватает, я дополню...» У меня не хватило духу отказать ей. Заметил лишь, что я не историк, а тема весьма трудная... Но она сказала: «Вот, отобрала для тебя часть архива, который собирала с 1966 года, со дня смерти Ереке», – и указала на стопку книг и папок. Взяв одну из них, положила передо мною. Это были письма историка из тюрьмы и ответные Халимы Адамбеккызы к нему, всего 58, датированных мартом 1953 – февралем 1954 года. «Можешь взять их с собой, специально сняла ксерокопии», – предложила хозяйка, заметив мой интерес.
Эти письма захватили меня. Написаны они были не в расчете на публикацию, а чтобы поддержать друг друга в тяжелые дни. В них я сразу увидел неподдельные чувства супругов, великую веру в жизнь, в справедливость. Мне кажется, эти письма спасли обоих от падения в бездну, куда толкали их тогда власть имущие (в тот год, когда Бекмаханову дали 25 лет лагерей, ему было 37, а Халиме Адамбековне – всего лишь 27 лет). Перечитав эти письма, я загорелся идеей взяться за книгу о Ереке. Понял, что у меня есть уникальная возможность полнее раскрыть подоплеку жестоких репрессий.
– Но вы ведь уже коснулись этого трудного периода казахстанской истории в жизнеописании Сатпаева…
– Тем не менее мне пришлось вернуться к этому периоду и сосредоточиться уже на судьбе главного «виновника» той кампании. Мне предоставили личный архив ученого, все его труды и воспоминания соратников. Излагая печальные события, описывая все мытарства «государственного преступника» и приводя подробности научной дискуссии об его главном труде – «Казахстан в 20–40-е годы XIX века», я надеялся что развею все поклепы, возведенные на нашу национальную интеллигенцию.
– И вы взялись за книгу об историке?
– Изучая архивные материалы, газетно-журнальные публикации 1951–1953 годов, протоколы пленумов, активов, конференций, партийных съездов, на которых разоблачались «националистические элементы», я интуитивно чувствовал, что корень зла не в тех злопыхателях, выкрикивавших с трибун несуразные лозунги – они были лишь стрелочниками. Даже и славная «Правда» выполняла чью-то волю. Значит, и те три историка, подписавшие злополучную статью, выполняли чей-то заказ. И все-таки, кто же был инициатором этой политической кампании? Сразу подумалось, что это рука карательных органов, в частности, КГБ. Но опять же напрашивался логический вывод, что они тоже исполнители. Тогда кто же?.. Не зная этого, я не смог продвинуться вперед. Одним словом, исписав добрую сотню страниц, прекратил работу над рукописью...
– И когда прозрели?
– В 2001 году у меня состоялась встреча с ответственным редактором первого издания «Истории Казахской ССР с древнейших времен до наших дней» (1943 г.), секретарем ЦК КП(б) Казахстана в 1941–1947 годы Мухамеджаном Абдикалыковым. Узнав, что Мухамеджан-ага жив и чувствует себя бодро, я, подготовив вопросы, приехал в Алматы. В ту пору ему было 94 года. Я пришел с магнитофоном, наша беседа длилась два дня с перерывами на отдых, было записано 8 кассет. Должен заметить, память аксакала оказалась превосходной, о событиях шестидесятилетней давности он рассказывал так, будто это произошло только вчера. Самое удивительное – М. Абдикалыков помог мне разгадать ту загадку, о которой я говорил выше. Он сказал: «Попытайтесь добраться до личного архива академика Панкратовой...»
– И вы поехали в Москву?
– В 2003 году, когда ездил в Москву с целью переиздания «Сатпаева» в серии «ЖЗЛ», я познакомился с дочерью Ереке – Найлей Бекмахановой, доктором исторических наук, главным специалистом Института новейшей истории России. Через день-два она дала мне ксерокопию «Писем А. М. Панкратовой», опубликованных в журнале «Вопросы истории» № 11 за 1977 год. Это оказались не письма, а записи выступлений участников дискуссии, сделанные рукой Анны Михайловны. Наверное, она предвидела, что спорная проблема казахской истории, ставшая предметом обсуждения московских историков, когда-нибудь будет поднята снова. Через некоторое время Найля Ермуханкызы присылала в Семей копии еще трех писем А. Панкратовой, отправленных И. Сталину, А. Жданову, Г. Маленкову и А. Щербакову (объем первого письма 20 машинописных страниц, другие чуть поменьше), все они написаны в первой половине 1944 года. В ее домашнем архиве сохранились их вторые экземпляры, а эти письма вообще не публиковались, остались запертыми в закрытых фондах ЦК КПСС. Думается, в этом были заинтересованы весьма ответственные товарищи.
– Медеу Сарсекеевич, раскройте содержание этих писем.
– Прежде всего надо объяснить предмет спора. Оказывается, среди ведущих историков России еще с 1942 года, когда наступление немецких войск захлебнулось под Москвой, что и зародило надежду на победу, распространилась «теория о пространстве». В ней положительно оценивалась имперская политика России, заключавшаяся в завоевании и присоединении обширных соседних земель. Свои нововведения академики Е. Тарле, И. Минц, А. Ефимов, С. Бушуев, главный редактор журнала «Большевик» П. Федосеев, нарком просвещения РСФСР В. Потемкин и другие отстаивали в публичных лекциях.
Как указывала А. Панкратова в своих письмах руководителям партии, директор Высшей дипломатической школы профессор Бушуев предлагал заново переписать «Историю СССР» для средних школ и «вообще выкорчевать из нее национальный нигилизм». В том числе примеры жестокого подавления движений угнетенных народов. Короче говоря, они предлагали изъять из учебников все, что бросало тень на русский народ. Значит, начисто опровергался классовый подход ко всем восстаниям. Самое печальное, эту концепцию открыто поддерживало Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), где верховодил академик Г. Александров. Как мне рассказывал М. Абдикалыков, он считался правой рукой Сталина по идеологическим вопросам, и все политические кампании, проводимые в те годы, осуществлялись с его ведома и при его участии.
– Значит то, что произошло с первым изданием «Истории Казахской ССР», вы объясняете сопротивлением горячих поклонников этой теории?..
– Совершенно верно. Когда в 1944 году книгу выдвинули как лучший труд по истории народов СССР на Сталинскую премию, эксперт Государ-ственного комитета по премиям А. Яковлев выступил против и, указывая на 14-ю главу, говорил: «Предводитель национально-освободительной борьбы казахского народа Кенесары Касымов является прямым предком Аблай-хана, а автором он поднят до уровня народного героя». Потому нашу «Историю» исключили из списка претендентов на премию. Однако против этого произвола восстала Анна Михайловна Панкратова, как видно из ее писем, она решила вывести на чистую воду всех приверженцев новой «теории». В своей книге я привожу выдержки из ее писем секретарям ЦК ВКП(б). Вот отрывок из ее письма И. Сталину, датированного 12 мая: «К чему приводят в своем развитии взгляды некоторых историков, сближающих царскую Россию и русский народ, видно на примере созданной членом-корреспондентом А. И. Яковлевым целой теории «оборотной медали». (...) Профессор Яковлев объявляет прогрессивной всю колониальную политику царизма в XVIII–XX веках, а все национально-освободительные восстания считает реакционными, называя их даже не восстаниями, а «нападениями». На том же основании он называет «героями русской истории» царских колонизаторов – Черняева, Скобелева, Кауфмана, даже Неплюева и соответственно осуждает руководителей и вождей национальных восстаний. Рецензия профессора Яковлева не только не нашла какого-либо отпора и возражения со стороны товарищей Г. Ф. Александрова, П. Н. Федосеева и В. Н. Потемкина, во время моей беседы с ними по поводу книги «История Казахской ССР» товарищ Александров прямо заявил мне, что «История Казахской ССР» – книга антирусская, так как симпатии авторов – на стороне восставших против царской России, в ней показано слишком много восстаний». Далее он заявил: «Книга написана без учета того, что Казахстан стоял вне истории и что Россия поставила его в ряд исторических народов...»
Посудите: начальник Управления пропаганды безапелляционно заявляет о том, что много веков кочевавший в Великой степи народ оказался без истории. Чего можно было ожидать в дальнейшем?
– Потому вы целую главу посвятили рассказу о дискуссии московских историков, состоявшейся летом 1944 года под председательством секретаря ЦК ВКП(б) А. Щербакова, в итоге которой Тарле, Яковлев, Ефимов и все другие признали свои заблуждения?
– Эта глава написана мною для пояснения всего того, что произошло через восемь лет с нашими историками. Ведь ситуация повторилась: та же концепция оправдания завоевания чужих земель, те же обвинения в том, что восставшие вели сражения против русского народа. Как видим, А. Панкратовой в первом споре удалось взять верх, поэтому «Историю Казахской ССР» не изъяли из употребления. Мало того, автору раскритикованной 14-й главы Е. Бекмаханову удалось в 1946 году в Москве защитить докторскую диссертацию на эту тему. Но когда он издал книгу про это движение в 1947 году, местные противники дружно ополчились на нее, стремясь остановить научный рост молодого историка (Е. Бекмаханов уже был заместителем директора по научной части Института истории, археологии и этнографии АН Казахской ССР, мог в скором времени стать и директором). Но он сумел защитить свою концепцию в четырех дискуссиях, прошедших в Москве и Алма-Ате.
– Пятая глава – самая большая по объему, – подробно рассказывает о четвертой дискуссии по книге Бекмаханова «Казахстан в 20–40-е годы XIX века»…
– Я имел на руках 560 страниц полного текста стенограммы последней дискуссии летом 1948 года. Дискуссия эта растянулась на целых пять дней (!). Я привел наиболее характерные высказывания выступавших. Сегодня многое в них покажется вздорным, скучным и невразумительным. Читатель сам оценит то, о чем говорили 60 лет тому назад наши историки. Ведь всем им беспристрастный судья – Время...
Отрадно, что все-таки состоялась открытая дискуссия. На какие только атаки не шли враждебно настроенные коллеги историка, чтобы отлучить Ермухана от науки. Два года они пытались злобными анонимками разрушить его семью, сорвать утверждение ВАКом его докторской диссертации. Но мудрые защитники в лице академиков А. Панкратовой, Н. Дружинина в Москве, а в Алма-Ате К. Сатпаева, И. Омарова и другие постоянно втягивали его противников в научную дискуссию. К чести Ермухана он не дрогнул и вместе с большой группой единомышленников не позволил извратить правду о народном движении.
– Однако не дремали и противники А. Панкратовой в Москве. В «Правде» появилась разгромная статья. И бедный Бекмаханов снова стал мишенью для атак…
– Это случилось через восемь лет после отражения Панкратовой первого натиска московских историков. А повторная атака той же группы научных функционеров, я думаю, была задумана, чтобы отомстить ей. Ведь кампания по избиению казахских «националистов» была спущена из того же Управления пропаганды ЦК. Назову лишь факты: в 1947 году снова возобновили критику «Истории Казахской ССР», обнаружили в ней политические ошибки, она была изъята из библиотек, заодно наказали ответственного редактора М. Абдикалыкова, освободив от секретарского поста. Вот как мне рассказывал Булебай Исабеков, бывший в то время заведующим отделом пропаганды и агитации ЦК Компартии республики: «В ЦК ВКП(б) создалось мнение, что в Казахстане слабо ведется идеологическая работа среди интеллигенции, поэтому для усиления сюда направили из Москвы выпускника Высшей партийной школы И. П. Храмкова, который стал моим заместителем; через некоторое время по предложению Ж. Шаяхметова, первого секретаря ЦК КП(б) Казахстана, мы поменялись должностями».
Эта рокировка сыграла роковую роль в жизни казахской интеллигенции. Храмков, чтобы оправдать возложенные на него высокие обязанности, стал тайно готовить новую репрессивную кампанию. В своей книге я привел рассказы участников этой политической провокации. Например, подготовка злополучной статьи «Правды» с приглашением двух корреспондентов из Москвы велась по личной инициативе заведующего отделом, как и организация широкого обсуждения ее по всей республике с выявлением десятков, сотен «националистов». Должен заметить, что Ж. Шаяхметов и И. Омаров всячески препятствовали раздуванию этой кампании, желая спустить весь процесс наказания «виновных» на тормозах. Но, увы, разгадав их замысел, Храмков подключил к кампании людей из ЦК ВКП(б). На подмогу ему Москва отправила комиссию во главе с инспектором ЦК ВКП(б) Шикиным; оказалось, что за ходом ее следил сам секретарь Центрального комитета М. Суслов...
Как свидетельствуют многочисленные воспоминания очевидцев, с приездом московской комиссии Ж. Шаяхметов потерял контроль за политической ситуацией в республике, а судьба И. Омарова уже была предрешена. С осени 1951 года под огонь крикунов, ярых большевиков попали М. Ауэзов, К. Сатпаев, А. Жубанов. Т. Тажибаев, Ж. Жангозин, А. Канапин и многие другие. Положение историков и литераторов, оказавшихся в «черных списках», ухудшилось: их уже группами изгоняли из Академии наук и высших учебных заведений, а Храмков в московскую комиссию включил мест-ных отщепенцев – холуев, готовых выполнить любое задание, и эти никчемные люди вдруг стали активно выкорчевывать «врагов народа». Чем это кончилось – известно…
В 1954 году И. Храмкова наградили орденом Ленина, он был выдвинут первым секретарем Костанайского обкома КП Казахстана, в том же году избран депутатом Верховного Совета СССР. Но руководить огромной областью, с большими зерновыми и животноводческими хозяйствами оказалось не по плечу прожженному идеологу и через три года Н. Хрущев его с треском снял со всех постов. Иван Петрович закончил свою трудовую деятельность в московском издательстве «Колос». А по справедливости надо было спросить с него за издевательства над национальными кадрами.
– В своей книге вы называете общее количество изгнанных из системы Академии наук, кажется, более 400 человек. 12 академиков и членов-корреспондентов были осуждены на 25 лет лагерей. Я с волнением прочитал 8-ю главу, где вы приводите материалы допросов Ермухана Бекмаханова следователями КГБ, описываете судебный процесс над известным историком...
– Я собирал эти факты по крупицам, когда занимался биографией академика Сатпаева. А вплотную занявшись судьбой Бекмаханова, долго хлопотал о допуске к архивам КГБ.
– Расскажите, как был досрочно освобожден ваш герой из неволи. В последнее время приходилось читать разные версии, которые явно противоречат друг другу.
– Все случилось в первых числах февраля 1954 года. Академик А. Панкратова, избранная членом ЦК на XIX съезде КПСС, попросилась на прием к Н. Хрущеву, без утайки рассказала Никите Сергеевичу о трагедии своего любимого ученика и вручила ему письмо 12 советских историков, которые ручались за честность Бекмаханова, заявляя, что он осужден несправедливо, оклеветан завистниками и ходатайствовали об его освобождении.
Первый секретарь ЦК КПСС был человеком импульсивным, быстро увлекающимся, он сразу позвонил генеральному прокурору СССР Руденко: «Роман, сейчас у меня на приеме известный академик Панкратова, твои и мои дети учились по ее учебнику истории СССР. По рассказу Анны Михайловны получается, что ее питомец, историк Бекмаханов безвинно осужден. На письме московских историков я наложил визу: «Проверить, о результатах сообщить!» Ты возьми это письмо под свой контроль! Ясно? И вообще, нам надо пересмотреть заново все дела политических заключенных. Этот вопрос, Роман, постоянно держи в поле зрения, если ты подашь конкретные предложения, то я их всецело поддержу в президиуме!..» – сказал Хрущев.
Короче говоря, из глубины Сибири на самолете привезли опального историка в московскую Бутырскую тюрьму, 16 февраля выпустили на свободу. Кстати, на улице его ждала легковая машина директора Института истории. Отправляясь на квартиру Анны Михайловны, Ермухан попросил водителя остановиться у почтового отделения и отбил телеграмму о своем освобождении в Ташкент, где в то время работала Халима Бекмухамедова. В своей книге я привожу полный текст этой депеши.
В течение семи месяцев после освобождения Бекмаханов бедствовал вместе с семьей, не находя работу ни в системе Академии наук, ни в родном КазГУ. Безпартийного историка никто не хотел принять, он был устроен старшим преподавателем университета лишь по указанию первого секретаря ЦК КП Казахстана П. Пономаренко…
– Ваш «Бекмаханов» был издан на казахском и русском языках по заказу Министерства связи и информации. Но на титульном листе московского издания указан и наш астанинский «Фолиант».
– Отослав свою рукопись в Москву, я получил одобрение главной редакции «Молодой гвардии», «Бекмаханов» был уже включен в тематический план изданий 2010 года. В январе мне исполняется 75 лет. И я все сделал, чтобы ко дню рождения заполучить такой подарок! Короче говоря, мы с хозяином «Фолианта» Нурланом Исабековым заключили джентльменское соглашение о совместном издании «Бекмаханова» в серии «ЖЗЛ», поровну поделив расходы. Я работал с редактором издательства «Молодая гвардия» почти месяц. Книга по объему уменьшилась на два авторских листа, текст стал читабельнее. Пришлось обновить и фотографии. Так что качество заметно улучшилось...
– Значит, Медеу Сарсекеевич, вы довели эту трудную работу до конца…
– После провозглашения независимости Казах-стана в республике резко возрос интерес к истории. Благодаря самоотверженным усилиям А. Такенова, М. Козыбаева, Т. Омарбекова, К. Нурпеиса, С. Мажитова и других нынешнее поколение казахстанцев смогло ознакомиться с главным трудом Ермухана Бекмаханова «Казах-стан в 20–40-е годы XIX века», фактически вновь открыть его для себя. Это произошло через 47 лет после первого издания монографии, которая, надо заметить, была издана на казахском языке только в 1994 году. Таковы гримасы истории! За этим открытием последовали и другие…
«Труды Е. Б. Бекмаханова о национально-освободительном движении под руководством Кенесары Касымова, направленном на восстановление казахской государственности и независимости Казахстана, в современной политической ситуации оказались востребованными. Отсюда – подчеркнутое внимание к автору. Истинную историю создают такие ученые, как Бекмаханов. Таким должен быть историк, который не позволит себе унизиться до фальсификации истории...» – сказал его коллега и ученик Беимбет Ермуханов в своем выступлении на юбилейном собрании, посвященном 90-летию со дня рождения Е. Бекмаханова.
В своей короткой и трудной жизни он был счастлив семьей, талантливыми детьми, трудолюбивыми учениками, которые безоговорочно признавали его истинным наставником. Всецело отдавая им все свои знания, которыми был чрезвычайно богат, он успел-таки совершить великое дело: создал свою школу историков!.. И это главное наследие в его жизни, которое он мог оставить за тот короткий отрезок времени, что был ему отпущен судьбой. Как патриот Родины и истинный историк Ермухан Бекмаханов своим непокорным духом и сегодня служит независимому Казахстану!..
Все даты в формате GMT
6 час. Хитов сегодня: 50
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума