Отправлено: 09.05.08 20:01. Заголовок: Доисламская культура (космогония, календарь) и устное творчество казахов
Устное творчество. В VI-VIII вв. среди тюркоязычных племен Казахстана существовала устно-поэтическая традиция, восходящая к еще более ранней эпохе. Элементы древней поэтической традиции тюрков зафиксированы в китайской исторической литературе. Китайские летописи сохранили легенды и народные исторические предания, сюжеты которых отражают древнейшие тотемистические представления племен и их географическое расселение. Широко известны опоэтизация легендарных мест, исторические предания о священной земле "Отукен", неоднократно упоминаемой в орхонских памятниках и трудах Аль-Бируни, Мар-вази, Махмуда Кашгари. Представляет интерес поэтическая легенда о сказочной горной долине Ергене-Конг. Долина рисуется местом мирного обитания племен, недоступным для врага. Она окружена со всех сторон неприступными горами, и жизнь обитателей долины безопасна. Эта легенда отражала мечту народа о мирной жизни. На основе древних исторических сказаний развивалось в VI-VIII вв. устное творчество, отражавшее чаяния народа, его стремление к свободе, ненависть к чужеземным завоевателям. Фольклор находил свое выражение и в поэтической, и в прозаической форме. Раннюю форму народного творчества представляют бытовые песни, связанные со свадебными и похоронными обрядами, народный календарь, а также исторические предания, легенды, сказки, пословицы, поговорки и загадки. Вместе с тем в устном народном творчестве VI-VIII вв. уже зарождались древнейшие поэмы и традиции эпической поэзии, зафиксированные в орхонских памятниках. Элементы ее уже видны в текстах надгробных стелл Кюльтегина и Бильге-кагана, повествующих о событиях V-VII вв. Надпись Кюльтегина насыщена эпитетами, метафорами, которые впоследствии стали традиционными, и переходили из поколения в поколение. С древней поэтической традицией связаны, например, клички боевых коней Кюльтегина: "Ак-оксиз", "Ак-адман", "Башгу-Боз", эпитеты "синий", "белый", "могучий" характерны для орхонских текстов. Надпись Кюльтегина сохраняет мотивы родовой обрядовой поэзии (оплакивание умершего), перешедшие позже в эпос. Богатыри носят различные эпические имена: Мойыншор Контери (с панцирной кожей), Арслан-юракли (с сердцем льва), Елтуган-тутык (защитник народа). Общие синонимы богатырей - алып (огромный герой), ер (богатырь). О развитии народного творчества того времени дают представление многочисленные пословицы и поговорки, в которых отражены народная мудрость, культура и жизненный опыт трудового народа. В лаконичных изречениях даны назидания и советы, высмеиваются людские пороки. Приведем примеры устного творчества. Пословицы о труде: "Труд не пропадет даром", "Камень разбивает голову, труд дробит камень", "Союз, скрепленный у сохи, не исчезает при жатве", "Наступление осени известно с весны". Бытовые поговорки: "Мышь, рожденная на мельнице, грома не боится", "Человек с кошмой мокрым не станет", "Не рой яму другому, сам попадешь", "Выпущенная стрела не вернется обратно", "Верхом на верблюде не скрыться в стаде баранов" и другие. Махмуд Кашгари ссылается на акынов и сказителей, оказавших большое влияние на развитие устной поэзии того времени. В их числе он упоминает имя древнего сказителя Чоже. Эпическое искусство. Непосредственно на территории Казахстана сложились наиболее известные древнейшие эпосы на тюркских языках - "Коркыт Ата" и "Огыз-наме". Эпос "Коркыт Ата" возник в кыпчако-огузской среде бассейна Сырдарьи в VIII-X вв. и распространялся изустно. Только в XIV-XVI вв. он был записан в виде прозаического произведения "Книга дедаКоркута" азербайджанскими и турецкими писателями. Именно благодаря этому нам известен огузский вариант эпоса. Эпос состоит из 12 поэм и рассказов о героических похождениях огузских богатырей и героев. События происходят на Сырдарье, в Средней Азии, на Кавказе и в степях Сарыарки (в эпосе Сардала). В эпосе упоминаются племена усуней и канглы, говорится о разделении огузов на внутренних и внешних. Сам Коркут, от имени которого ведется повествование, был реальной личностью, беком огузо-кыпчакского племени Кият. Казахи считают его основоположником музыкальных произведений для кобыза, эпического жанра и искусства врачевания. Эпос "Огыз-нама" впервые был записан в XIII в. Рашид ад Дином, затем в XVIII в. Абулгазы, однако появился он задолго до этого времени. Некоторые ученые считают, что этот эпос был составлен в Жетысу или Кашгарии племенами карлыков. Основное действующее лицо эпоса - Огыз-каган, которому приписываются сверхъестественные силы. Поэма посвящена детству Огыз-кагана, его подвигам, победе над одноглазым великаном Киятом, его женитьбе и рождению сыновей, носящим имена Солнце, Луна, Звезда, Небо, Гора, Море. Став правителем народа уйгур, Огыз-каган ведет войны с соседями, правителями Алтыном (Китай) и Урумом (Рум-Византия). В эпосе рассказывается о происхождении славян (Урусбек-оглы Саклаб), карлыков (Кагарлык-бек), кангаров (Биллик Кангалук), кыпчаков (Улыг Орду-бек Кыпчак).
Космогонические представления наших предков Бек Ибраев
«…В центре мира высится Первозданный Кок-Тобе (синяя — небесная-священная Гора), на вершине ее растет Великий Байтерек (букв. Могучий Тополь), по четыре ветви которого на каждом ярусе охватывают весь небесный свод, пронизывая все его уровни. Корни, его проникают через все уровни Земли до нижних Вод…»
В этой системе миропонимания, определявшей многие стороны художественной культуры, неожиданно главенствующее место заняли те загадочные башенные сооружения, которые ранее из-за внешней архаичности форм не привлекали должного внимания исследователей.
К этим, казалось бы, неприметным сооружениям из сырца или плитняка, украшенным в верхней части рядами воткнутых жердей, часто построенным в виде сплошного столпа, до недавнего времени приходили просить об излечении болезней, бесплодия, приносили жертвы. Некоторые из них и сейчас являются центрами родовых кладбищ. В целом ряде башен, как поздних, так и средневековых, отсутствуют захоронения. Встречаются также композиции из 4-х башен, связанных понизу прямоугольной оградой, изредка купола башен окрашиваются в синий цвет — «кок».
Население называет их денгек (столп), мунара (башня) отличая их от могил и кенотафов как белгъ (символ, знак). Ряды жердей на куполах и барабанах связываются с насестами для птиц, воплощающих, по представлениям казахов, души умерших. Легенды обычно связывают определенную башню с именем женщины как место обитания ее духа — Бегим-Ана, Сараман-Коса, Аксак-Кыз, Козы-Корпеш, Баян Сулу и др.
«Бегим, несправедливо наказанная, превратившись в голубя, улетает на остров в море, где в образе женщины живет в башне 30 лет, излечивая бесплодных женщин, давая плодовитость и счастье…»
«Аксак-Кыз (Хромая Дева), единственная из 40 девушек, оставшаяся в живых, из подземного царства мертвых доносит до людей бессмертные мелодии Коркута, которого шаманы призывают как «Владыку нижних вод, не живого и не мертвого…» Такая вертикаль, соединяющая Землю с Небом, в верхней части которой обитают духи умерших в виде птиц, обеспечивающая воспроизводство жизни, благополучие и плодородие живого, в космогонических представлениях многих народов мира символизирует «мировое древо жизни».
«…Рух (дух) покидает тело за сорок дней до его смерти и, обращаясь в птицу (голубя), прилетает к Байтереку, на листьях которого, непрерывно опадающих и вырастающих, написаны имена людей, находит свое и садится. Джан (душа) в виде мухи покидает дом умершего только через сорок дней после его смерти…
…По стволу Байтерека спускаются на землю (или поднимаются из-под земли) души и, войдя в утробы женщин, порождают новую жизнь. Также у животных и растений… Все имеет свои круги…»
На ранних этапах такие башни-столпы являлись святилищами-храмами под открытым небом, у которых совершали определенные обряды, приносили жертвы, молились о благополучии всего живого и процветании рода, а захоронение под ними обеспечивало умершему непосредственную связь с небом. В этой системе раскрывается смысл окружающих башни рвов, как символов Мировых Вод вокруг холмов-Гор, на которых сооружены такие модели Вселенной, а также символика самого материала башен — глины (земля + вода), находящая соответствие в культе женских духов плодородия.
По примеру легендарного музыканта и своего патрона Коркут-Ата, казахские шаманы при камлании для вызывания пери (духов) играют на кобызе, из чашеобразного дупла (резонатора) которого должны появляться духи. Нижняя часть резонаторов обтягивается кожей с горла верблюда, животного, в мифах и легендах кочевых народов воплощающего в себе Космос. Зеркало на дне резонатора как бы являлось границей двух миров, а гриф, украшенный гремящими подвесками в форме птиц и рогов барана, завершал всю композицию инструмента, соотносимого с мировым древом и Вселенной.
«Там, где лежат кости барана или его рога, не бывает злых духов, он является самым чистым животным, появившимся раньше человека. Он носит в себе некую жизненную силу, удачу, счастье…»
Эти представления, широко известные среди казахов, совпадают с аналогичными у народов Средней Азии, Южной Сибири, Монголии, Северного Кавказа, Индокитая, Африки. О распространенности еще в древности культа «космического барана», дарующего удачу, потомство, связываемого с «Огнем-Небом», свидетельствуют изображения бога-солнца Амона в виде сфинксов с бараньей головой у древних египтян, престолы в виде золотых баранов у царей Кушана, Хорасана, Ферганы; поход аргонавтов за золотым руном и т. д. С ними совпадает одно из проявлений древнеиранского фарна — идеи удачи, оберега, «огня-солнца» в виде золотого барана над миром, имевшее широкое распространение среди скифских и сакских племен.
Многочисленные кой-тасы (камни-бараны), как стилизованные, так и реалистически изваянные, поставленные на ступенчатые пирамиды над могилами известных людей, основателей родов в Западном Казахстане, также почитаются как инкарнации некой благодати, жизненных сил и удачи рода. Причем в композиции их выдержана в целом иерархическая последовательность элементов — ступенчатая Гора (основание) — «Земля-Вода», завершается образом кошкара (барана), а огненная, небесная природа кут-фарн сохраняется в возжигании огня в углублениях на основаниях надгробий. Ареал такого типа памятников охватывает огромные территории от Северного Китая, Монголии, Южной Сибири до Туркмении, Ирана, Турции и Кавказа. Другая форма проявления данной космогонии в художественной культуре развивается в половецкую эпоху — в XT — XII веках, когда в степях Дашт-и-Кипчак (Поле Половецкое) на вершинах курганов, не всегда являвшихся захоронениями, иногда окруженных рвами, появились изваяния женщин с сосудами или птицами в руках. Их головные уборы напоминают бараньи рога, опускающиеся на плечи. Такая форма прически сохранилась у тувинок и монголок халха, причем, по сообщению академика АН МНР Б. Ринчена, ее форма связывается с культом «Великого барана». Можно предположить, что существование целого ряда абстрагированных вертикальных композиций, отражающих также строение Вселенной, связано генетически с вышеназванным культом. Так, большое распространение получают стелы или колонны с завершениями в виде роговидных завитков, например, древнекитайские и древнетюркские стелы, архаические иранские и североафриканские капители с волютами, ионический ордер греков, многочисленные туркменские, таджикские, узбекские, дагестанские и др. деревянные колонны с резными парными волютами или кругами на капителях.
В этот ряд включаются и казахские надгробные стелы кулпы-тасы, верхняя часть которых оформлена парными завитками.
В 20-х годах Е. Р. Шнейдер, исследуя казахский орнамент, выделил ряд элементов, носящих название агаш (дерево). Соотнося их с общемировым символом «древа жизни» — с парными изображениями птиц, сидящих по обеим сторонам дерева, он нашел корни этого элемента в этногенезе казахов Младшего Жуза.
Иконография наиболее распространенных типов такого орнамента раскрывает структуру космогонии — треугольное основание, из вершины которого вырастает ствол дерева, завершенный спиральными завитками рогов, между ними помещен солярный знак. «Квадратную землю омывают вокруг воды Мухита (Океана). Ее четыре угла отмечены четырьмя башнями, увенчанными яйцами. Но говорят иногда, что вместо башен растут четыре великих древа, а другие, что возвышаются четыре острия или вершины на каждом углу ее, означающие ветры от них… И когда наступит Акыр-Заман (конец света), то все горы разрушатся и заполнят низины, и огонь пройдет над плоской землей, и четыре башни эти покажутся над горизонтом остаткам человечества…»
С.Г. Кляшторный, Д.Г. Савинов Степные империи Евразии // Санкт-Петербург: «Фарн», 1994. 166 с. ISBN 5-900461-027-5
Религия и мифология древнетюркских племён.
Три источника, близких по времени создания, но бесконечно далёких в пространстве и в культурной традиции, обнаруживают неожиданное схождение в одном сюжете. Речь идёт о верованиях трёх кочевых народов — тюрков Центральной Азии, гуннов
(81/82)
Кавказа и дунайских болгар. Рассказывают же нам о них рунические каменные стелы Монголии, греческая эпиграфика дунайской Мадары и Мовзес Каганкатваци, албанский историограф.
Памятники Мадара, крупнейшего культового центра праболгар, как бы связывают воедино культуры раннесредневековых кочевников долины Дуная, Северного Кавказа н Центральной Азии. Само святилище, величественный рельеф Мадарского всадника, эпиграфические тексты из Мадара позволяют очертить контуры религиозной идеологии и литургических действ праболгарских племён, чьей далёкой прародиной были степи и горы Центральной Азии.
Одна из надписей Мадарского святилища упоминает имя верховного бога праболгар, которого «хан и полководец Омуртаг» почтил жертвоприношениями (Бешевлиев, 1979, с. 123); имя бога, ТАНГРА, сразу вводит исследователя в мир древнейшей религии центральноазиатских кочевников, нашедшей своё самое раннее отражение в орхонских надписях — древнетюркских камнеписных текстах первой половины VIII в. Мифы о богах и божественных силах упомянуты в надписях лишь намёками; чаще всего названо имя божества с указанием на его действия или в связи с определённой ситуацией. В орхонских рунических текстах названы лишь три божества Тенгри (тюрк. «Небо»), Умай Ыдук Йер-Суб («Священная Земля-Вода»). Явное выделение Тенгри и универсализм его функций побуждает некоторых исследователей к оценке древнетюркской религии как особой, близкой к монотеизму веры, которую можно обозначить термином «тенгриизм», оговаривая, впрочем, наличие в ней более древних напластований. Так, Г. Дёрфер полагает, что почитание Неба как верховного божества было присуще едва ли не всем древним кочевникам Центральной Азии, независимо от этнической принадлежности, но этот факт сам по себе ещё не предопределял единства их мифологии и верований. Поэтому, терминологического совпадения в имени верховного божества праболгар и древних тюрков, указывающего на общие истоки обеих религий, ещё недостаточно для более определённых выводов о степени их близости. Очевидно, лишь системные совпадения обоих пантеонов способны показать глубину их генетических связей и возможности взаимодополняющих интерполяций. А так как праболгарский пантеон, из-за крайней скудости сведений о самих дунайских болгарах, остаётся невыявленным, то его прояснение по иным свидетельствам, относящимся к племенам праболгарского круга в Юго-Восточной Европе, становится предпосылкой реконструкции дохристианской религии основателей древней Болгарской державы на Дунае.
Исходным для такой реконструкции становится описание древнетюркской религии орхонскими памятниками. В них не содержится прямых указаний, классифицирующих пантеон. Однако, в сибирско-центральноазиатской мифологии существовала своя органично присущая ей система классификации божеств, в основе которой лежало трихотомическое деление макрокосма на Верхний, Средний и Нижний миры, между которыми распределены все живые существа, все боги и духи.
(82/83)
Трихотомическая концепция дополняла существовавшие горизонтальные модели мира вертикальной моделью и её создание отнесено теперь в глубочайшую древность, в эпоху верхнего палеолита Сибири. Противопоставление в древнетюркском пантеоне Неба (Тенгри) и Земли (Ыдук Йер-Суб) позволяет с относительной уверенностью постулировать существование в религиозной идеологии каганата двух групп божественных сил, соответственно связанных с Верхним и Средним мирами. Доказательством существования в древнетюркской мифологии полной трёхчленной модели Вселенной стало недавнее выявление в рунических текстах Енисея и Восточного Туркестана наиболее важного и яркого персонажа Нижнего мира — его владыки Эрклиг-хана, «разлучающего» людей и посылающего к ним «вестников смерти» (Кляшторный, 1976, с. 261-264).
Владыкой Верхнего мира и верховным божеством древнетюркского пантеона является Тенгри (Небо). В отличие от Неба — части космоса, оно никогда не именуется кёк («голубое небо», «небо») или калык («небесный свод», «ближнее небо»). Именно Тенгри, иногда вкупе с другими божествами, распоряжается всем происходим в мире и, прежде всего, судьбами людей: Тенгри «распределяет сроки (жизни)», но рождениями «сынов человеческих» ведает богиня Умай, а их смертью — Эрклиг. Тенгри дарует каганам мудрость и власть, дарует каганов народу, наказывает согрешивших против каганов, и даже, «приказывая» кагану, решает государственные и военные дела. Согдоязычная Бугутская надпись, эпитафия Таспар-кагана (ум. в 581 г.), упоминает о постоянных вопросах кагана к богу (богам?) при решении государственных дел. Тенгри неявно антропоморфизован — он наделён некоторыми человеческими чувствами; выражает свою волю словесно, но свои решения осуществляет не прямым воздействием, а через природных или человеческих агентов.
Другим божеством Верхнего мира была Умай, богиня плодородия и новорождённых, она олицетворяет женское начало. Вместе с Тенгри она покровительствует воинам, также, как каган подобен (по своему образу) Тенгри, его супруга-царица подобна Умай («моя мать-царица, подобная Умай»). Здесь содержится явное указание на миф о божественной супружеской чете — Тенгри и Умай, земной ипостасью которой и является царская чета в мире людей.
Главным божеством Среднего мира была «священная Земля-Вода». В орхонских надписях это божество нигде не упомянуто обособленно, но вместе с Тенгри и Умай (или только с Тенгри) оно покровительствует тюркам и наказывает согрешивших. В енисейских рунических надписях герой эпитафии, ушедший в Нижний мир, вместе с атрибутами Верхнего мира, солнцем и луной, от которых он «удалился» н которыми «не насладился», называет также «мою Землю-Воду», т.е. покинутый им Средний мир. По сообщениям иноземных информаторов, божество Земли было объектом особого культа. Так, Феофилакт Симокатта пишет, что тюрки «поют гимны земле» (Феофилакт, 1957, с. 161). В китайских источниках священная гора, почитаемая тюрками (VI в.), названа ими «бог Земли». Культ священных вершин был частью общего культа
(83/84)
Земли-Воды у древнетюркских племён.
Кроме четырёх главных божеств (Тенгри, Умай, Ыдук Йер-Суб и Эрклига), в древнетюркский пантеон входили многочисленные второстепенные божества или божества-помощники. В очень важном для анализа древнетюркского пантеона руническом тексте на бумаге из пещерной библиотеки Дуньхуана, именуемом «Книга гаданий» (Ырк битиг, первая половина X в.), упомянуты среди прочих два божества «второго плана»: «бог путей на пегом коне» и «бог путей на вороном коне».
Ещё одно столь же древнее упоминание у тюрков «бога путей» имеется в древнетибетском «Каталоге княжеств», фрагмент которого был обнаружен также в пещерах Дуньхуана. Там, среди соседей Тибета, названы «восемь северных земель», в столице которых, крепости Шу-балык, почитают «бога тюрков Йол-тенгри». Тибетская запись (или её источник) надёжно датируется VIII веком. Хотя представления тибетского автора о «северных землях» были весьма смутны, важно отметить, что для иноземного наблюдателя образ Йол-тенгри («бога путей») был непосредственно связан с государственным культом тюрков.
Судя по функции обоих йол-тенгри в древнетюркской «Книге гаданий», одно из которых даёт человеку кут «божественную благодать, душу», а другое восстанавливает и устраивает государство, оба они, скорее всего, посланцы небесного божества (Тенгри), непосредственные исполнители его воли. Рунические надписи дают много примеров того, что именно Тенгри ниспосылал благодать или «приказывал» и побуждал к созданию и воссозданию государства тюрков. Само государство именуется в енисейской рунике «божественный эль». Оба йол-тенгри являются таким образом, младшими божествами, младшими родичами Тенгри, которые, выполняя его волю, постоянно находятся в пути и связывают Верхний и Средний миры, также, как каганы, обращаясь к Небу с вопросами и мольбами (ср. цитированную Бугутскую надпись), осуществляют обратную связь Среднего мира с Верхним.
Таков был, в его самых главных и известных ныне проявлениях, древнетюркский пантеон. Несмотря на некоторые модификации, проникшие в древнетюркскую мифологию под влиянием меняющихся социально-политических условий, общий для самого широкого круга древнетюркских этнических групп характер всех основных персонажей этого архаичного центральноазиатского Олимпа не вызывает сомнений. О том свидетельствуют и орхонские стелы, и надписи енисейских кыргызов, и древнеуйгурские рунические и курсивные тексты, и сведения мусульманских авторов о верованиях кимаков, кыпчаков, гузов, карлуков, и сообщения китайских источников о племенах, живущих к северу от Великой стены. Сколь ни были бы заметны те или иные различия племенных культов, они не нарушали общей структуры пантеона, сложившейся много раньше появления на исторической арене племени тюрк (460 г.). Само название этого пантеона как древнетюркского не может не быть условным, зависимым скорее от лингвистических и историографических факторов, чем от палеоэтногрфической действительности. Тем не менее, речь идёт о реальной историко-культурной и
(84/85)
религиозной-идеологической общности, сложившейся в среде кочевых племён Внутренней Азии, общности, сохранённой ими в ходе многих миграций I тысячелетия н.э.
Неожиданное и яркое подтверждение сказанного содержит источник, синхронный эпохе рунических памятников, но созданный далеко от Орхона и Енисея — «История агван» Мовзеса Каганкатваци (X в.). Значительную часть второй книги этого сочинения составляет включенная в него хроника Михранидов, княжеской династии Кавказской Албании в VII в. А частью хроники Михранидов стал текст жития епископа Исраэля, повествующий, между прочим, о пребывании христианской миссии во главе с Исраэлем в «стране гуннов» (682 г.), находившейся в предгорной равнине Дагестана (История агван, 1861, сс. 193-194, 197-198).
Остаётся не вполне ясной племенная принадлежность гуннов Северного Дагестана. Эта группа родственных племён, весьма значительная численно, укрепилась в степях севернее Дербента ещё в начале VI в., создав жизнестойкое государственное объединение, которое Ананий Ширакаци (VII в.) называет «царством гуннов». Не без влияния местного ираноязычного сельского и городскою населения и начавшейся среди гуннов в первой четверти VI в. систематической миссионерской деятельности церкви (миссии Кардоста н Макария), часть гуннов перешла от «жизни в шатрах» к осёдлому и даже городскому быту. Однако, значительная масса гуннов, в том числе и их знать, продолжала жить «в лагерях», т.е. сохраняла кочевой быт и скотоводство, прежде всего коневодство, в качестве основного занятия. После утверждения здесь в 80-х гг. VII в. власти хазар, гунны сохранили свою автономию.
Большая часть современных исследователей истории Северного Кавказа придерживается мнения, что гунны Дагестана были частью савирских племён или частью савиров и барсилов, в свою очередь принадлежавших к болгарским племенам. Тюркоязычные этнические группы, населявшие Прикавказье и Северный Кавказ в конце IV-VI вв., к которым принадлежали гунны Дагестана, неотделимы от основной массы гунно-болгарских племён и надёжно связываются с западной миграцией части союза племён теле (*тегрег), на основе которого в Центральной Азии сформировались в V-VII вв. новые племенные союзы «девяти огузов» (токуз-огуз) и «десяти уйгуров» (он-уйгур), игравшие выдающуюся политическую и культурную роль вплоть до монгольской эпохи.
Имя князя северокавказских гуннов у Мовзеса Каганкатваци — Алп Илитвер (в буквальном переводе «герой-эльтебер»). Скорее всего, здесь не собственное имя, а титул. Тот же самый титул носили «цари» волжских болгар. Титул эльтебер не был «царским» (каганским, ханским), он обычен в Центральной Азии тюркского времени для вождей крупных племён и племенных союзов, зачастую сохранявших независимость. Так, среди вождей огузских племен, носивших титул иркин, лишь самые могущественные, вожди уйгуров, были эльтеберами. То обстоятельство, что князь гуннов в Дагестане носил титул эльтебера, а не хана, указывает не
(85/86)
только на его место в иерархии гунно-болгарских вождей Юго-Восточной Европы, но и на признание им первенствующего положения иных, более значительных объединений племён — таких, как союз болгар-унногундуров при хане Кубрате (Великая Болгария) или Хазарский каганат.
Единственным источником, как-то рассказавшим о внутренней жизни «царства гуннов» на Кавказе в конце VII в. и поныне остаётся житие епископа Исраэля, сохранённое в труде Мовзеса Каганкатваци. Автор жития, участник албанской миссии, не поскупился на яркие характеристики «дьявольских заблуждений» и «скверных дел» идолопоклонников, погружённых в «языческую грязную религию», чтобы ещё более значительным выглядел подвиг его патрона, обратившим гуннов во главе с Алп Илнтвером (алп-эльтебером) в христианскую веру. Именно в этих «разоблачениях» содержатся ценнейшие реальные детали, дающие известное представление о пантеоне, обрядах и обычаях гунно-болгарских племён.
Албанский клирик прямо не называет в гуннском пантеоне главную фигуру, но упоминает двух особо почитаемых богов — Куара, бога «молний и эфирных огней» и Тенгри-хана, «чудовищного громадного героя», «дикого исполина». Последнего автор жития именует на иранский манер Аспендиатом (среднеперс. «созданный святым (духом)») нигде, впрочем, не упоминая, что этим именем его называют и гунны.
В имени Куар, как уже отметил В. Хеннинг, очевидно среднеперсидское xwar «солнце». Поклонение богу-солнцу в скифо-сарматской и сармато-аланской среде хорошо известно. Унаследованный гуннами на Кавказе, бог Куар вероятно оставался богом местного иранского населения, а в пантеоне самих гуннов его образ слился с образом «громовержца» Тенгри-хана. Во всяком случае, все дальнейшие упоминания Тенгри-хана (Аспедиата) в тексте жития выделяют его культ как главное зло, с которым боролся христианский миссионер. Упоминаются два рода святилищ, где свершались обряды в честь Тенгрн-хана капища, т.е. языческие храмы, в которых установлены идолы (изображения Тенгри-хана?), н священные рощи, где самые высокие деревья олицетворяли Тенгри-хана. В жертву божеству приносили коней, которых закалывали в священных рощах. Затем их кровью окропляли землю под деревьями, головы и шкуры вешали на ветви, а туши сжигали на жертвенном огне. Жертвы сопровождались мольбами, обращенными к образу Тенгри-хана. Уничтожение священных деревьев, олицетворявших Тенгри-хана н сооружение из их стволов гигантского креста стало кульминацией миссионерской деятельности Исраэля, символом его победы над язычеством.
Культ Тенгри-хана, владыки Верхнего мира, сопровождаемый поклонениями его символам и ипостасям — солнцу (Куар), луне, «громам небесным», высоким деревьям, «кумирам» — и был центральным культом в царстве Алп Илитвера. Этот культ до деталей совпадает с тем, что известно о поклонении Тенгри (Небу) у древнетюркских племён Центральной Азии и Сибири. Также как кавказские гунны, тюрки VI-VIII вв. совершали регулярные жертвоприношения Небу в
(86/87)
священных горных лесах и «пещере предков». Вместе с Небом почитались небесные светила — солнце и луна. А Махмуд Кашгарский, правоверный мусульманин XI века, сокрушался о тюрках — «неверных», которые словом «Тенгри» называют «большие деревья». Этнографические свидетельства подтверждают и обряд сожжения туш жертвенных животных.
Наряду с Тенгри-ханом, в «царстве гуннов» почиталось, по словам христианского наблюдателя, женское божество, которое автор жития, не чуждый классической образованности, именует Афродитой. Не вызывает сомнений связь гуннской богини с древнетюркской Умай.
Особо упоминаются как объекты почитания гуннами вода и земля, т.е. божества (божество) Среднего мира. Отмечается даже особый разряд гуннских «колдунов», «призывающих» землю. В сущности, речь ведётся о древнетюркском культе «священной Земли-Воды» с его «гимнами Земле», о которых пишет Феофилакт Симокатта.
Наиболее характерными персонажами гуннского пантеона, вскользь отмеченными житиём, были «некие боги путей», в которых уверенно узнаются йол-тенгрн, составляющие весьма специфический разряд древнетюркских божеств. Лишь о божествах Нижнего мира ничего не сказано в описании «языческих заблуждений» гуннов, но зато упомянутые там погребальные сооружения весьма схожи с теми, что известны у тюрков Центральной Азии. Христианина глубоко поразило то, что наряду с проявлениями скорби (плачи и царапание щек ножом), на кладбище устраивались конные скачки, игры «по демонскому их обычаю», «предавались разврату». Подобным же образом описывает китайский источник похороны знатного тюрка в VI в. Родственники умершего убивают жертвенных животных, надрезают себе в знак скорби щёки, после чего устраивают конные скачки и игры юношей и девушек, нарядившихся в лучшие одежды. Игры носят эротический характер и после них родители молодых договариваются о браках.
Рассказывая о разрушении гуннских погребальных сооружений, христианский автор отмечает, что они были устроены на «высоком месте», состояли из «капищ», т.е. заупокойных храмов, идолов, т.е. изваяний и «скверных кож жертвенных чучел», т.е. вывешенных при храмах шкур жертвенных животных. «Капища» названы «высокими» и уничтожались они огнем, т.е. были построены из дерева. Возможно из дерева изготовлялись «идолы» гуннов. Все эти элементы погребения упоминаются источником и у центральноазиатских тюрок: храм, построенный «при могиле», «изображения покойного» (древнетюркские каменные изваяния), вывешенные на шестах головы и шкуры жертвенных овец и лошадей; ещё один обычай, общий для гуннов и древнеуйгурских племён, заслуживает упоминания — и те, и другие почитали громовые удары и молнию и приносили жертвы на месте, куда молния ударяла.
Если кавказский гунно-болгарский пантеон обнаруживает генетическое родство с древнетюркской мифологией, то развитие культа Тенгри в политизированную религию раннефеодального государства более ясно показывают процессы, синхронно, хотя и независимо друг от друга
(87/88)
происходящие в VII-VIII вв. в Монголии и на Дунае. Орхонские надписи постоянно декларируют небесное происхождение каганского рода. Вместе с представлениями о Тенгри и Умай как божественной чете — покровительнице династии, этот поздний мифологический цикл носил явственный отпечаток его рождения в социально развитом обществе и являлся несомненной частью государственного культа Тюркского каганата. Отдельные составные части этого культа — ежегодные жертвоприношения в «пещере предков», где в роли первосвященника выступал сам каган, почитание умерших предков-каганов, освящение каганских погребальных комплексов и стел — всё это упомянуто в камнеписных памятниках или сообщениях иноземных наблюдателей.
Те же процессы, и прежде всего, гиперболизации культа вождя, образ которого сакрализуется и заменяется образом царя-первосвященника, земной ипостаси небесного владыки, характерны и для истории Первого Болгарского царства. Отмеченное сходство не всегда поддаётся препарации с целью отделения типологических параллелей от генетических импульсов.
Общность пантеона, мифологии, обрядности, архаических верований и суеверий, установленная между тюрко-огузскимн племенами Центральной Азии и гунно-болгарскими племенами Северного Кавказа, эта общность в большей или меньшей степени распространялась на религиозные верования дунайских праболгар с их культом ТАНГРА (Тенгри, Тенгри-хана). Поэтому, экстраполяция характерных черт древней центральноазиатской религии на религиозную идеологию праболгар также обоснована и закономерна, как выявление аналогов в других сферах культуры племён Внутренней Азии и «народа Аспаруха».
Отправлено: 11.04.09 23:21. Заголовок: НАРОДНЫЕ ЗНАНИЯ Нар..
НАРОДНЫЕ ЗНАНИЯ
Народные знания казахов, накопившиеся веками, являются результатом положительного, рационального опыта об окружающей природе и самом человеке, проявляющегося в материальной и духовной жизни людей.
Народные календари и астрономия.
Казахи с древнейших времен широко пользовались древним народным календарем, основанном на 12-летнем животном цикле (мушель), возникшем в самом начале нашей эры или немного ранее в Центральной Азии среди древних кочевых племен, входивших в состав гуннского политического союза, и распространился среди многих народов Средней Азии. Эту систему использовали только для исчисления лет. Отличительная черта ее заключается в том, что годы названы именами животных и через 12 лет повторяются в той же последовательности.
1 Тышкан жылы Год мыши 2 Сиыр жылы Год коровы 3 Барыс жылы Год барса 4 Коян жылы Год зайца 5 Улу жылы Год Улитки (Дракона) 6 Жылан жылы Год змеи 7 Жылкы жылы Год лошади 8 Кой жылы Год барана 9 Мешiн жылы Год обезьяны 10 Тауык жылы Год курицы 11 Ит жылы Год собаки 12 Доныз жылы Год свиньи
Выбор этих животных в основном был связан с обожествлением их. Тотемные животные считались священными, и поэтому народы, связывающие свое происхождение с ними, строго почитали их, запрещалось убивать, употреблять их мясо в пищу.
Наряду с двенадцатилетней системой среди казахов действовало и мусульманское летоисчисление по годам хиджры. По животному циклу счет ведется на солнечные годы, в то время как по хиджре – на лунные годы, что гораздо сложнее и было доступно только ученым людям и духовенству.
Самая древняя народная система – счет месяцев по покрытию Плеяд луной (тогыс айдары). Покрытие в году наблюдается 13 раз, из них 11 наблюдаются, а 2 нет, поскольку последние совпадают со временем, когда Плеяды в течение 40 дней (с 10 мая по 22 июня) на небе не просматриваются, т.е. по народному представлению “находятся на Земле". Время между покрытиями, равное примерно 28 суткам, считалось месяцем покрытия (тогыс айы). Так, покрытие первых чисел луны приходится к маю, а на стадии полнолуния – к ноябрю-декабрю. Все эти нюансы движения небесных светил наблюдали и правильно подсчитывали только астрономы (есепшi), а для основной массы населения система счета покрытия была недоступна.
Год у казахов состоял из 12-ти месяцев и делится на 4 сезона: весна (коктем), лето (жаз), осень (куз), зима (кыс). Каждый сезон состоит из трех месяцев: весенние – март (наурыз), апрель (кокек), май (мамыр); летние – июнь (маусым), июль (шiлде), август (тамыз); осенние – сентябрь (кыркуйек), октябрь (казан), ноябрь (караша) и зимние месяцы – декабрь (желтоксан), январь (кантар), февраль (акпан).
По казахскому народному календарю год начинается с 22 марта. По этому поводу отмечали Наурыз той, что соответствует старинному восточному году – Навруз, наступающий в момент весеннего равноденствия. Во многих регионах Передней и Средней Азии наступление Нового года праздновалось с древнейших времен.
Казахи с древних времен знали и пользовались лунным календарем. Термин “лунный месяц” в казахском языке звучит “туар ай”. Народные астрономы хорошо знали, что в году 365,5 суток, 12 лунных месяцев и 11 суток, поэтому начало лунного месяца ежегодно меняется на 11 дней. Опытные скотоводы почти безошибочно определяли первые несколько чисел новолуния, а также знали, что на 14 сутки наступает полнолуние, а затем постепенно убывает.
В зависимости от расположения новой луны казахи предсказывали погоду.
Из небесных светил после солнца и луны самыми популярными были полярная звезда (темiрказык), Большая медведица (Жетi каракшы), Плеяды (Уркер), Венера (Шолпан), Лев (Камбар), Кассиопея (Каракурт), Сириус (Сумбiле), Млечный путь (Кусжолы).
Все эти звезды - наиболее заметные небесные светила. Поэтому народ хорошо знал их, изучал их движение, знал время и место их появления и заката в каждом сезоне и т.д. Знание этих тонкостей помогало путнику правильно ориентироваться ночью, а также в ведении многих хозяйственных мероприятий. Так, главным ориентиром в любое время года служила Полярная звезда. Казахи хорошо знали о том, что она всегда находится на севере и стоит неподвижно, тогда как все остальные звезды постоянно находятся в движении. Из движущихся небесных светил в ночное время самым удобным ориентиром в определении как времени, так и направления движения являются Плеяды. За ними, во-первых, за исключением самых коротких ночей лета (с 10 мая по 20 июня), всегда можно наблюдать, во-вторых, они двигаются строго с востока на запад.
Кочевой скотоводческий образ жизни казахов дал им возможность наблюдать за Венерой. Появлению Венеры в летнее время на востоке радовались как предвестнице утренней зари, называя ее “тан шолпан”. Обычно восход Венеры служил сигналом для подъема путников и кочевого аула в путь, чтобы до наступления жары, по утренней прохладе можно легко совершить определенный отрезок пути, а для чабана – это самое удобное время для выгона отары на пастбище, вероятно, поэтому она получила название “пастушья звезда”. Появление Венеры в зимнее время на западе, яркой на фоне темной ночи, связывалось с поверьем, что будет тяжелая зима с сильными морозами.
Казахи также знали и о периоде, когда Венера в течение 5-6-ти месяцев на небе не наблюдается. Они объясняли это явление тем, что она “легла”. На самом деле, в этот период Венера восходит днем.
В народной астрономии казахов особое значение имело наблюдение за тремя небесными светилами – Плеядами, Орионом (Ушкар-таразы) и Сириусом. Изучая их движение, астрономы правильно определяли время восхода и заката в разное время года этих светил и их значение в хозяйственной деятельности людей.
Восход, закат или же расположение небесных светил казахи связывали с изменением погоды, что, безусловно, отражалось в хозяйственной деятельности.
После долгой зимы люди с нетерпением ждали теплых летних месяцев. Наблюдая за исчезновением с горизонта Плеяд, Ориона, Сириуса, говорили, что они опустились на землю, чтобы способствовать интенсивным всходам трав.
С восходом Сириуса (конец августа – начало сентября) связывали наступление осени, спелость посевов, нагул домашних и диких животных, а также похолодание климата. Как только увидят на небе Сириус, начинают стрижку овец, привязывают баранам и козлам-производителям набедренные фартуки, чтобы предотвратить случку.
У узбеков-локайцев и таджиков появление над горизонтом на утренней заре созвездия Плеяд, созвездия Ориона и самой яркой звезды Сириуса определялись также как начало осени и наступление холодов.
Народные знания казахов о небесных телах этим не ограничиваются, они знали еще много других светил, сложили о них множество легенд, поговорок, примет и т.д.
Асия МАХАМБЕТОВА Время распределяет Тенгри … (Большая надпись Кюльтегина. VIII в.)
В традиционной культуре кочевников Центральной Азии с древнейших времен использовали циклический животный каленьдарь, в котором годы названы именами 12-ти животных. У казахов он называется мушель. Но парадоксальным образом этот календарь в настоящее время вернулся к нам и, несмотря на свою сложность, стал одним из феноменов массовой культуры. Современные казахи по информации в СМИ чаще всего знают о нем как о восточном, китайском или японском календаре.
Но точнее всего называть его – Тенгрианский календарь. Великие религии со своей картиной мира, моралью, пониманием времени и пространства являются основой цивилизаций и культур. Тенгрианство – есть автохтонное мировозрение кочевников, единый духовный генофонд и основа цивилизации тюрко-монгольских кочевых народов, иначе говоря, тенгрианского супэрэтноса. Название Тенгрианский календарь отражает его генезис, историко-культурное содержание и место в масштабах мировой цивилизации.
У тюрков слово мүшел означает сам календарь, а также его основную структурную единицу – 12-летний цикл, который является основой более крупных циклов. Пять мушелей образуют 60-тилетний толык мушель (полный мушель). Кроме этих циклов тюрки использовали 180-летний чон мушель и 2160-летний эсирлик мушель (вселенский год). Таким образом, мушель состоит из нескольких циклов: 12-ти, 60-ти (12х5), 180-ти (60х3) и 2160-ти (180х12) лет (Н.Г. Аюпов).
В 12-летнем цикле каждый год назван именем животного. По казахской народной этимологии мушел происходит от муше – часть. 12 летняя структура этого цикла соотносится с разделкой туш жертвенных животных на 12 частей. Традиционные лекари – емши считали, что и человеческое тело состоит из 12 частей. Казахские названия годов календаря: тышкан (мышь), сиыр (корова), барыс (барс), коян (заяц), улу (дракон?), жылан (змея), жылкы (лошадь), кой (овца), мешин/маймыл (обезьяна?), тауык (курица?), ит (собака), доныз (кабан). (Знаком вопроса отмечены случаи общепринятых, но сомнительных переводов и толкований). Каждый год символизирует один из первоэлементов тенгрианской натурфилософии: огонь, земля, воздух, вода.
Тенгрианский календарь является самым сложным из ныне действующих в мире. Помимо движения Солнца и Луны он учитывает 12-летний цикл обращения Юпитера вокруг Солнца и 30-летний цикл Сатурна. В 60-летнем цикле содержится два сатурновых, пять юпитерных и шесть 10-летних циклов.
Как могли «дикие номады» иметь такой уровень астрономических знаний, который позволил им столь хорошо понимать ход планет и создать свой уникальный календарь? Ведь традиционно лучшими древними астрономами считаются морские народы, которых плавание в открытом море заставило изучать ночное небо, чтобы ориентироваться по звездам. Каботажное плавание вдоль берегов дало древним финикийским мореходам такие знания, которые легли в основу европейской астрономии. Но перекочевки, совершаемые номадами, требовали не меньших знаний, чем морские плавания.
Без глубоких астрономических знаний невозможно было овладеть самим типом хозяйства, основанном на постоянном передвижении. Особенно необходима была астрономия при перекочевках в ночное время, которые совершали из-за жары, безводья или по другим причинам. Искусство ночного ориентирования вошло и в арсенал боевой техники кочевников, умевших наносить удары оседлым народам в самое неожиданное для них время, ибо те, не имевшие представления о массовых ночных передвижениях по звездам целых племен и народов, в своих военных расчетах учитывали лишь возможности дневных переходов армий.
Еще одной важной причиной, побуждавшей к изучению звездного неба, был характер основного продукта кочевого производства – скот. Прежде чем жеребенок станет взрослым, он пройдет стадии роста и на каждой из них будет именоваться: годовалый – кулын, двухлетка – тай, трехлетка – кунан, четырехлетка – донен, пятилетка – бестии. И только в шесть лет он станет именоваться ат (лошадь). И так дифференцированно по годам именуется у кочевников молодняк любого вида домашнего скота до достижения взрослого состояния.
Выращивание животных – длительный процесс, и получение результатов труда – взрослого скота – растянуто на много лет. Для успешного производства и следовательно, для выживания кочевнику желательно предчувствовать, а лучше знать погоду на несколько лет вперед. С этим связано долготерпение кочевника, стойкость и выдержка перед испытаниями, его спокойствие и философский взгляд на переходящие мелочи жизни, которые растворятся в «большом» времени, с которым он на «ты».
В резко континентальном климате Центральной Азии, имеющем не только суточные, сезонные, но и годовые колебания погоды, иметь лишь чувство «большого» времени было недостаточно. Необходимо было досконально изучить «жизнь» этого времени, закономерности его изменений. Необходимо было точное знание, система, позволяющая предвидеть эти коварные изменения климата. И она должна была работать на много лет вперед, не меньше того срока, за который молодняк любого «торт тулик мал», т.е. из четырех видов скота, который разводили кочевники (лошади, овцы, коровы, верблюды), успел бы вырасти и дать приплод. Этой системой и стал мушель.
Юпитер совершает полный оборот вокруг Солнца за 12 лет и, как крупнейшая планета солнечной системы, имеющая свое собственное излучение, существенно влияет на годовые изменения климата Земли. Каждые 12 лет эти изменения повторяются, но с вариантами. Вариантность вносит соотношение с лунным, солнечным, сатурновым циклом, а также и с десятилетним, что и отражено в меняющейся цветовой символике животных … А через 60 лет все повторяется сначала… и тоже с вариантами. Казахи, как и все центральноазиатские номады, хорошо знали, что несет с собой каждый год – сколько влаги и ветров, травы и солнечных дней, оттепелей и холодов. Они знали годы благополучные для своего нелегкого производства – сиыр, барыс, жылан, жылкы – и годы неблагополучные – тышкан, улу, мешин, тауык, доныз. Но особенно опасным был год коян, год непременных джутов, особенно тяжелых через каждын 36 лет.
Предпосылками глубокого знания Космоса, использованного для создания тенгрианского календаря, были: 1) постоянные передвижения больших масс людей на большие расстояния, без которых не мыслима кочевая экономика; 2) длительность выращивания скота – основного продукта животноводческого производства; 3) необходимость долгосрочных прогнозов погоды в зоне неустойчивого резко континентального климата Центральной Азии.
«Идея создания юпитерного календаря с небесной символикой 12-летнего животного цикла была воспринята народами Восточной Азии от кочевников Центральной Азии» (В. Цыбульский).
Действительно, казахское улу – выть, завывать сходно с современным китайским Лу – дракон. Но год дракона в календаре китайцы называют не Лу, а чэнь, корейцы – чин, вьетнамцы – тхин, японцы – тацу. Прав М. Ыскаков, считающий, что улу произошло от исконно тюркских улы – великий и улуы – воющий. И то и другое могло быть табуированным обозначением волка, всеобщего тотема тюрко-монгольских племен и народов. «Великий Воющий» представлен во всех формах культуры (мифы и сказки, поэтическая символика, инструментальная музыка, орнамент, геральдика) очень богато, сто и предопределило наше принятие как основной версии ұлу – волк. Так, Н.Г. Аюпов, характеризуя соответствие годов календаря первоэлементам тенгрианской натурфилософии, приводит тюркские названия годов, и некоторые из них отличны от казахских. Каждый год… соответствует определенному первоэлементу:
ОГОНЬ – 1 году Мыши, 5 году Рыбы, 9 году Обезьяны;
ЗЕМЛЯ - 2 году Коровы, 6 году Змеи, 10 году Курицы;
ВОЗДУХ – 3 году Льва, 7 году Лошади, 11 году Собаки; ВОДА – 4 году Зайца, 8 году Барана, 12 году Свиньи.
Современное бытование у казахов двух названий одного года мешін и маймыл отражает картину постепенного вытеснения древнего названия новым. Однако до сих пор маймыл и мешін употребляется на равных.
Появление в календаре созвездия Мешін – Үркер не случайно. Это чрезвычайно важное созвездие в жизни кочевников, оно выполняло функции членения годового круга на дни и месяцы. В самый жаркий период года оно приближается к земле и «опускается в подземный мир», т.е. уходит ниже линии горизонта, в самый холодный период оно находится в высшей точке звездного неба. «В январе хакасы наблюдали видимое схождение Плеяды с Луной и по ним определяли будущий год. Если Луна «покрыла» Плеяды, то будет холодный год, а если прошла рядом, то урожайный. В январе обычно Плеяды имели схождение с Луной на девятый день новолуния. Если Луна «соединялась» с Плеядами на восьмой или десятый день новолуния, год обещал быть плохим» (Б. Бутанаев).
По местоположению Үркер на небе казахи, так же как и хакасы и буряты, определяли месяцы и дни года, что необходимо для точных сроков выпаса, случки и окота животных, перекочевок и многих других хозяйственных работ.
Курица, чей помет, как известно, является отравой для овец, действительно не могла быть в хозяйстве кочевника. Словом тауық (производное от тау – гора) в тюркских языках обозначают не только курицу, но и самок диких птиц с гребешком, в казахском – самок фазанов и куропаток. В контексте календаря более приемлем перевод тауық как птица.
Казахский мүшел состоит из годов: тышқан – мышь, сиыр – корова, барыс – барс,қоян – заяц, ұлу – волк, жылан – змея, жылқы – лошадь, қой – овца, мешін – Плеяды, тауық – птица, ит – собака, доңыз – кабан. Нет сомнений, что выбор и порядок следования животных в календаре не случаен, в них закодирована особая информация, некий сакральный сюжет и смысл, но кдючом к разгадке мы не располагаем.
В своей родной кочевой среде мушель – это солнечно-юпитерный календарь, Новый год по нему всегда наступает в одно и то же время – в Великий день земли и народа, показахски называемый Ұлыстың ұлы күні, в день весеннего равноденствия. У китайцев же новогодние праздники наступают намного раньше, что связано с более ранним началом земледельческого года в южных широтах, и, кроме того, при включении 12 животных в китайскую систему лунных месяцев календарь стал лунно-солнечно-юпитерным, и Новый год в нем стал меняющейся, непостоянной датой. Он приходится на период с третьей декады января до третьей декады февраля.
В Китай этот календарь принесли кочевники, не раз завоевывавшие его и сажавшие на императорский трон своих правителей. Они оставили мушель в этой стране навсегда, внедрив так прочно, что животные символы стали характерным атрибутом китайской культуры.
Трудно представить появление такого сложного календаря у народов, которых не подвигала к его созданию сама Судьба в лице суровых и безжалостных учителей – постоянного кочевания и несущих голодную смерть превратностей климата. «Большое» время, которое чувствуют-знают и в котором живут кочевники, не было нужно оседлым народам. Даже сейчас, когда именно этот календарь породил синдром повального новогоднего прогнозирования, оседлый мир в лице своих СМИ в канун Нового года никогда не заглядывает далее, чем на год вперед, демонстрируя избыточность для своего менталитета системы 12-ти и 60-летнего прогнозирования, каким, по сути, и является циклический календарь кочевников Центральной Азии.
Продолжение следует Перепечатан из газеты Свобода Слова
Все даты в формате GMT
6 час. Хитов сегодня: 105
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума