Отправлено: 21.03.08 23:23. Заголовок: А. И. ЛЕВШИН ОПИСАНИЕ КИРГИЗ-КАЗАЧЬИХ, ИЛИ КИРГИЗ-КАЙСАЦКИХ, ОРД И СТЕПЕЙ. Часть III

То же и в том же году (1770) писано было и султану Аблаю, который, надеясь на получение разных выгод и преимуществ от России, сам вызвался отдать одного из сыновей своих в аманаты, а потом, когда увидел, что некоторые требования его не могут быть исполнены, отказался от собственного своего предложения под разными вымышленными причинами.

Возобновление набегов на оренбургскую границу в 1770 году навлекло было Меньшей орде новое наказание (10 января 1771 года дан был Оренбургскому губернатору Рейнс -дорпу рескрипт императрицы об отправлении войска в степь киргизскую для наказания хищников и выручки пленных) от правительства русского и, если она избавилась от оного, то обязана спасением своим волжским калмыкам, которых бегство из России дало совершенно другой оборот делам ее, обратив войска русские в союзников киргиз-казаков.

Приступаем теперь к описанию сего путешествия (Почитаем долгом предуведомить наших читателей, что предлагаемое здесь описание побега тургутов из России и сражений их с киргиз-казаками почерпнуто из двух источников, весьма достоверных, а именно: 1) из журнала капитана Рычкова, посланного вместе с войском русским под начальством генерал-майора Траубенберга для преследования бежавших тургутов, и 2) из описания сего бегства китайского князя Циши, переводом коего на русский язык мы обязаны г. Липовцову (см. "Сибирский вестник" 1820 года)).

Отечество калмыков, или, говоря точнее, тургутов, которых остатки доныне кочуют на правом берегу Волги в Астраханской губернии, было в нынешних западных пределах Китайской империи. Они оставили оное потому, что терпели частые нападения от соседов своих зюнгаров, коих могущество с начала XVII столетия беспрестанно возрастало, и которые, часто нападая на них, грозили им совершенным покорением. Недостаток сил для отмщения притеснителям и страх сделаться их рабами понудили тургутов удалиться на запад.

В 1636 году пришли они в Россию, и быв приняты царем Михаилом Федоровичем 61 в число его подданных, получили для кочевания своего обширные земли по обеим сторонам Волги. [248]

По завоевании китайцами (1756 года) Зюнгарии и по истреблении большей части ее жителей, слабые остатки их из поколений дербет, хоит и хошут в числе 10000 кибиток вспомнили о живущих на Волге соплеменниках своих и, забыв древние несогласия, соединилися с ними под предводительством Шерена 62, одного из усерднейших сподвижников известного зюнгарского владельца Амур-саны.

Шерен и подвластные ему калмыки вышеупомянутых поколений принесли с собою из Зюнгарии чувства и желания, совсем неодинаковые с теми, которые имели тур-гуты, уже более 120 лет жившие в России. Первые привыкли к междоусобным войнам и сражениям; последние — к миру, нарушаемому только грабительствами киргиз-казаков.

Первые пылали мщением к китайцам, изгнавшим их из отечества, и надеялись возвратить оное силою оружия, вторые были в земле, на которой родились и в которой наслаждались тишиною. По обыкновенному порядку вещей казалось, что новые подданные русские, утомясь долгими бедствиями войны и соединясь с гораздо превосходнейшим числом старых жителей берегов Волги, должны были с радостию навсегда остаться в безопасном месте. Пространство, отделяющее Волгу от бывшей Зюнгарии, присоединение сей земли к Китаю и жестокость, с которою она была опустошена войсками богдохана, еще более удостоверяли в том, что калмыкам, в Россию пришедшим, невозможно возвратиться в прежнее отечество, но опыт показал совсем противное. Шерен и сопутствовавшие ему дербеты, хоиты и хошуты не только сами не отказались от желания опять кочевать на прежних землях, но возбудили к тому же и тургутов, родившихся в России.

Рассеяв разные слухи о неприязненных и даже варварских будто бы намерениях русского правительства против всех калмыков, Шерен вместе с беспокойными соумышленниками своими овладел умом слабого и доверчивого тургутского повелителя Убаши 63, воспользовался несогласиями его с ближайшим к нему русским начальством, прельстил его надеждою переменить название подданного на достоинство независимого владельца и убедил бежать из России чрез степи киргиз-казачьи, в древнюю Зюнгарию 64. [249]

Простой народ, испуганный ложными слухами и подстрекаемый духовенством, не изъявил сопротивления. Убаши решился и по совету с князьями и ламами (духовными) назначил для выступления в поход то время, в которое Волга покроется льдом. Распоряжение сие было необходимо потому, что, хотя сам Убаши и находился на левой стороне реки, но многие тургуты кочевали по правому берегу ее и не могли перейти к нему с имуществом своим иначе, как по льду.

Зима в 1770 году была теплая, реки южной России не замерзали, и Убаши, напрасно ожидая до января месяца присоединения к себе калмыков, на правой стороне Волги кочевавших, принужден был оставить их и отправиться в путь только с теми, которые были на одном с ним берегу. Они выступили 5 января 1771 года. Число их простиралось до 30000 кибиток (Так сказано в журнале Рычкова, но "Географический словарь Российского государства" полагает 28162 кибитки).

По приближении к Яику оренбургский губернатор дал знать хану Нурали, что калмыки идут нападать на киргиз-казаков, а потому именем высшего правительства предоставил ему право сражаться с ними и пользоваться от них всею возможною добычею, но с тем, чтобы после обратить их на прежние жилища в границы России. То же самое объявлено сибирским пограничным начальством Средней орде, чрез Аблая и других султанов. В подтверждение объявлений 27 января 1771 года дана на имя Нурали и всего народа киргизского императорская грамота об удержании бежавших тургутов.

Излишни были всякого рода побуждения и старания к исполнению таковых распоряжений. Всякий киргиз-казак почитал особенным счастием возможность исполнять оные, наследовав от отца, деда и отдаленнейших предков своих вражду ко всем поколениям калмыков, всякий спешил идти сражаться с ними и грабить их. Менее нежели в месяц вооружились все орды казачьи, и вся степь, от берегов Яика до границ Китая, наполнилась толпами воинов, с нетерпением ожидавших появления пред ними людей, которых по одному их происхождению и имени, не говоря об обидах, ими нанесенных, почитали они врагами своими.

Нурали немедленно отвечал на грамоту, что не только готов исполнить волю русского правительства, но уже выступил с подвластными своими против бегущих. В то [250] же время получены чрез Сибирскую линию известия, что и Аблай с Среднею ордою уже готов к войне. Айчувак и другие султаны писали то же. Даже Каип, бывший ханом в Хиве и по изгнании из оной подданными своими, живший в Меньшей орде, обещал соединиться с войсками русскими. С восточной части степей киргизских ожидали калмыков султан Абульфеис, сын Абульмагмет-хана, султан Большой орды Эрали и, наконец, в заключение, дикие киргизы, или буруты, превосходящие всех соседственных с ними народов жестокостию и отважностию.

Какой ужасный ряд ударов должны были вынести тургуты. Какая непрерывная цепь нападений, убийств и грабежей предстояла им на пути до берегов реки Или, куда стремились они не в виде войска, всегда готового на отражение неприятелей, но шли с женами, детьми, стадами и всем имуществом своим.

В помощь киргиз-казакам немедленно назначены были и несколько отрядов русского войска, но действия их по разным обстоятельствам не соответствовали ожиданиям правительства, а потому основательные надежды на удержание калмыков оказались тщетными, и вооружение всех орд казачьих послужило только к истреблению значительной части бежавших тургутов, но не к возвращению их в пределы России.

Первую преграду им должно было положить яицкое (уральское) казачье войско, чрез земли которого они пришли, и которому потом велено было их преследовать, но оно тогда возмутилось и решительно отказалось выйти из своих жилищ.

Другой отряд состоял из казаков оренбургских. Он выступил в степь киргизскую и соединился с ханом Нурали в первой половине февраля, но лошади сего отряда были так изнурены недостатком корма, что он отстал от хана и, наконец, должен был возвратиться в свои границы.

В замене оного назначено было регулярное войско. Тот же недостаток корма зимою в степях зауральских и потеря времени для переписок и приготовлений были причиною, что сие войско под начальством генерал-майора Траубенберга выступило за границу из Орской крепости не прежде 12 апреля. Ему велено было, соединившись с ханом Нурали, встретить калмыков на Иргизе, но он прибыл к сей реке тогда, как они были уже на Тургае. Потеряв, таким образом, возможность действовать иначе [251] как с тыла, русские вместе с войсками ханов Нурали (Нурали при сем случае весьма много говорил начальнику войск русских о своей преданности России и жаловался, что от него не потребовали пособия для войны с Пруссиею и Турциею (см.журн. Рыч-кова)) и Каипа (Нурали с своими киргизами присоединился к русскому войску недалеко от озер Аксакал-Барби, а Каип на Караганли-Тургае, в 754 верстах от Орской крепости) устремились в погоню за тургутами. Около гор Улу солдаты от голода и дурных вод начали страдать опухолями, а лошади приставать и во множестве падать, между тем калмыки день ото дня более и более удалялись, и невозможность остановить их делалась очевиднее. Наконец, генерал Траубенберг принужден был повторить направление свое с востока на север и возвратиться в Россию чрез Уйскую крепость как ближайшую точку границы русской.

Киргиз-казаки одни не могли удержать калмыков, да и не имели в том нужды, они достигли своей цели беспрерывными нападениями на бегущих, грабежами и увеличением многих пленных. Султан Айчувак разбил одну часть их на реке Сагиз, другая сильно пострадала на Ори от хана Нурали. Он же одержал победы близ гор Мугоджарских и на реке Ужим. Аблай несколько раз сражался и везде с успехом. В некоторых местах действовал он вместе с султаном Абульфеисом, и соединенные силы их нанесли неприятелям чрезвычайный вред, особенно числом пленных.

Эрали, Большой орды султан, также приглашал Аблая к совокупному действию против калмыков. Аблай отказал ему в помощи, но не остановил его тем в исполнении предпринятого намерения. Эрали нашел других союзников и нанес бегущим подданным Убаши чрезвычайный урон как в людях, так в скоте и имуществе разного рода. Подробности сего происшествия мы уже видели в историческом описании Большой орды.

Избавясь от киргиз-казаков, тургуты увидели себя в руках бурутов (1772) и потерпели от них поражение, далеко превосходящее все предшествовавшие оному потери их, особенно пленными. Кровожадные и хищные буруты преследовали их до самой границы китайской, или до так называемой Новой линии, которая учреждена на бывших зюнгарских землях и в которую Убаши вступил не в виде самовластного владельца, каковым мечтал быть, [252] оставляя Волгу, но в виде униженного подданного, спасающего собственную жизнь. Число приведенных им в Китай калмыков составляло менее половины того, которое вышло с ним из России. Прочие погибли на пути 65.

В 1773 и 1774 годах юго-восточные области России были приведены в сильное волнение мятежными действиями Пугачева. Земли, к Уралу прилегающие, почти от верховья его и до устья, находились в наибольшей опасности, потому что (уральские) яицкие казаки были первыми соумышленниками ложного Петра, а башкиры первыми его союзниками. Для защиты от мятежников войска, составлявшие пограничную стражу, соединились в главнейших крепостях, и граница осталась без прикрытия. Никто не мог останавливать набегов неприятелей внешних, ибо всякий думал о спасении себя от опаснейшего врага внутреннего, а потому не без основания боялись того, что киргиз-казаки соединятся с бунтовщиками, войдут в пределы империи, разграбят и разорят все пограничные поселения. Сего не случилось, потому что казаки яицкие и башкиры, составлявшие войско Пугачева, были враги киргизов.

Впрочем, вражда их только помешала им идти вместе внутрь России, но не защитила границ наших от обыкновенных грабежей и набегов, которые Меньшая казачья орда весьма часто повторяла во время пугачевского бунта.

Из рапортов полковника Симонова, бывшего тогда комендантом в Яицком городке (нынешнем Уральске), видно, что хан Нурали вооружил довольно большую толпу своих подвластных, но не предпринимал никакого движения, ожидая близ границы решения дел. По уверениям его и даже по содействию, им оказанному в выдаче некоторых беглых бунтовщиков, полагать можно, что он намерен был держать сторону законного правительства России, но пограничное начальство, невзирая на то, опасалось, чтобы при удачном для Пугачева обороте обстоятельств хан не присоединился к ложному Петру.

Основываясь на сем обстоятельстве и в отмщение многих частных набегов, сделанных киргизами на границы русские во время бунта, оренбургское начальство по усмирении мятежников отправило в 1774 году для наказания Меньшей орды отряд войска, который успел возвратить многих пленных россиян, отбил много скота и дал почувствовать свою силу дерзким грабителям. [253]

Во внутренности Меньшей орды произошло около сего времени происшествие, заслуживающее внимания. Некоторые поколения туркменцев, кочующих около Каспийского моря, избрали султана Пиргали 66 (второго сына Нурали) своим ханом. Новый владелец, оставив отца, немедленно перешел кочевать к подданным своим близ дороги, ведущей из Хивы в Сарайчик и Гурьев. Тут сделал он себя весьма скоро известным сбором чрезмерных пошлин с купеческих караванов.

В 1775 году киргиз-казаки не тревожили Россию. Меньшая Орда оставалась в покое потому, что живо чувствовала наказание, ею испытанное в минувшем году от войск русских. Средняя несколько времени казалась подозрительною, потому что рассеялся слух, будто Аблай, пользуясь последним возмущением башкиров, присылал нарочных для приглашения их сделаться его подданными, но по розысканиям открылось, что молва сия была ложна. В июне и октябре того же года некоторые старейшины и султаны, независимые от Аблая, прислали к начальнику сибирской линии своих посланцев с предложением подданства России. В числе оных находился сын хана Абульмаг-мета Абульфеис, просивший себе ежегодного денежного жалованья, того же просили сын и племянник Аблая. Императрица Екатерина, получив о том донесение, ответствовала рескриптом (25 мая 1776 года) на имя оренбургского губернатора как главного правителя дел киргизских, что предложения частных присяг на подданство от киргизов Средней орды основаны только на ожидании подарков от двора, что они совершенно излишни, ибо вся орда принята в число подданных русских еще императрицею Анною, что удовлетворение таковых просьб возбудит множество новых требований, и что назначение ежегодных и постоянных денежных выдач для правительства делается обязанностию. Киргизов же приучает почитать снисхождение необходимостию, а потому гораздо лучше и действительнее ласкать их неопределенными подарками. Мысли сии показывают глубокое познание народа киргизского и представляют зрелый плод 46-летней опытности (с 1730 до 1776 года).

Приезжавший в Россию в том же 1775 году бухарский посланник Ирназар Максютов, производя переговоры о средствах обезопасить караванную торговлю русских с бухарцами, возобновил мысль о построении города в киргизской степи при устье Эмбы. Правительство русское [254] изъявило готовность исполнить (Вследствие указа о сем предмете, данного 17 декабря 1775 года, окрестности Эмбы и рек, в нее впадающих, сняты на карту геодезистом Васильевым) оную, однако ж, мысль эта, подобно первым предположениям по сему же предмету, не осуществилась.

Из донесений императрице Екатерине оренбургского губернатора Рейнсдорпа в марте и апреле месяцах 1776 года, видно, что Меньшая орда опять начала тогда неприятельские действия против России, и что, хотя после удара, нанесенного ей войском русским в конце 1774 года, пограничному начальству запрещено было посылать вооруженные отряды за Урал, однако ж, сам хан Нурали просил о том, отзываясь недостатком власти для усмирения буйных киргизов своих.

Напротив того, султан Аблай в то же самое время становился день ото-дня сильнее. Превосходя всех современных владельцев киргизских летами, хитростию и опытно-стию, известный умом, сильный числом подвластного ему народа и славный в ордах сношениями своими с императрицею российскою и китайским (Некоторые киргизы, приезжавшие на границу нашу, уверяли, что говорил по-китайски) богдоханом, Аблай соединял в себе все права на сан повелителя Средней орды. Уверенный в своих достоинствах, он искусно привлекал к себе приверженцев важностию своею и осторожным поведением, грозил врагам (Известнейший из них был сын Барака султан Дайр, который жаловался оренбургскому губернатору, что Аблай несправедливо присваивает себе ханское достоинство) своею силою и признавал себя, смотря по нужде, то подданным русским, то китайским, а на самом деле был властитель совершенно независимый. Это сделалось особенно приметным после 1771 года, когда он стал менее заботиться о сохранении наружной покорности своей России, менее лицемерить и начал явно называться ханом.

Правительство русское вопросило его, почему принял он сей титул. Аблай смело отвечал, что приобрел оный победами над тургутами и по смерти Абульмагмета, избранием не только от всех орд киргиз-казачьих, но и от туркестанцев и ташкентцев, прибавляя, что подобно независимым предкам своим и предшественникам, в достоинстве казачьего хана, намерен жить в Туркестане при гробе Хаджи-Ахмета (Хаджи-Ахмет, похороненный в Туркестане, почитается киргиз-казаками одним из первых святых) 67. Уже поздно было тогда напоминать [255] Аблаю об обязанностях верноподданного. Надобно было искать средств, по крайней мере, поддержать в ордах киргизских мнение, что нельзя сделаться ханом оных без посредства России, а потому императрица приказала отправить к Аблаю чиновника, который бы частным образом склонил его просить утверждения от правительства российского в новом своем достоинстве. На предложение сие он согласился и объявил, что пошлет в Петербург сына своего султана Тугума. 25 ноября 1777 года велено ему официально объявить о соизволении императрицы на принятие его прошения, если он пришлет оное на письме, а не на словах. В противном же случае сына его обратить с границы в орду.

Аблай не обнаружил ни малейшего сопротивления в присылке письменного прошения, а потому султан Тугум, привезший оное в Петербург, был принят весьма милостиво, и 22 октября 1778 года отец его императорскою грамотою утвержен ханом Средней орды. Грамота сия и с нею соболья шуба, сабля, шапка и проч. присланы были в Оренбург. Для получения оных и принятия присяги Аблай приглашаем был в Оренбург, Троицк, или хотя на Сибирскую линию, но когда он отказался приехать, то правительство русское соглашалось даже на то, чтобы он присягнул у себя в орде в присутствии русского чиновника, который бы тогда вручил ему знаки ханского достоинства. Аблай и на сем условии не согласился дать новой присяги в верности. Он полагал, что требования от него наружных знаков покорности имели целию сделать его сомнительным в глазах китайцев, которым он тогда оказывал преимущественную преданность, а потому все сделанные ему со стороны России предложения были безуспешны и предназначенная ему грамота, равно как и прочие знаки ханского достоинства остались в Петропавловской крепости, против которой жил он в построенном ему от правительства русского доме.

Непокорность Аблая сделалась еще очевиднее, когда он, получив отказ в присылке к нему русского войска для войны с дикими киргизами, решительно отказался выдавать из своей орды как пленных россиян, так и туркмен-цев, которые были увлечены из Астраханской губернии калмыками и остались у киргиз-казаков. Справедливо раздраженное дерзостью Аблая правительство русское прекратило ему выдачу жалованья, и потом искало средств унизить его власть поддержанием и усилением кого-нибудь [256] из султанов, находившихся с ним во вражде. Некоторые меры к тому уже были приняты, даже думали взять его в плен и отправить внутрь России, но он в то самое время, собрав войско, отправился на бурутов, нанес им сильное поражение, взял с них аманатов и остался кочевать близ Туркестана.

Живя тут, построил он сыну своему султану Адилю по просьбе повиновавшихся ему киргиз-казаков Большой орды при речке Талаш дом, обнес оный валом, основал около него селение из каракалпаков, привыкших к хлебопашеству. Плененных им во множестве бурутов отослал он в северную часть Средней орды, где они и дети их доныне живут, составляя род, известный под именем джа-ны, или яны-киргиз, то есть новые киргизы.

В 1781 году Аблай возвращался к границам России, но в дороге, на 70 году от рождения умер и похоронен в Туркестане. По получении известия о том в Пекине, китайское правительство прислало в орду почетного чиновника, который, отыскав семейство умершего хана, совершил в присутствии оного торжественное поминовение по усопшему. Таким образом кончились сношения Аблая с Россиею. Хотя непокорность сего владельца в последние годы его жизни была совершенно явная, однако ж, она не имела никаких важных последствий. Меньшая орда, которой хан казался и (как из поступков его заключать можно) действительно был предан в сие время правительству русскому, несравненно более беспокоила пограничных жителей наших, продолжая обычные ей набеги и грабежи. В 1775 году, как сказано выше, императрица Екатерина запретила посылать войска за Урал для наказания киргизов, и хотя не только оренбургское начальство, но и сам хан вновь предложили ту же меру в 1776 году, однако ж оная не была принята, ибо высшее правительство непременно желало заменить строгость снисходительностию. Недолго продолжалась сия система, столь благоприятная для киргиз-казаков: они хищничеством своим скоро заставили переменить ее. Сам Нурали в другой раз сознался в необходимости наказывать виновных, а потому, 4 октября 1779 г. Екатерина рескриптом на имя оренбургского губернатора разрешила не только преследовать воров войсками, но и по-прежнему захватывать в случае нужды их родственников и даже соседей, дабы семейства людей, таким образом взятых, старались о выдаче виновных или, по крайней мере, о возвращении плененных ими россиян. [257]

Южная часть Средней орды по смерти Аблая, как говорит предание, потерпела весьма сильный урон от киргиз-казаков Большой орды, которые напали на нее и отогнали значительное число разного скота. Ограбленные не остались в покое и отомстили своим неприятелям. Северная часть Средней орды не участвовала в сей ба-ранте. По смерти Аблая избрала она себе в ханы сына его, султана Вали 68, который, дорожа покровительством России, не хотел с нею ссориться, а потому просил себе утверждения в новом достоинстве своем. Просьба его исполнена, и он в 1782 году генерал-поручиком Якоби 69 в крепости Св. Петра торжественно провозглашен ханом Средней орды.

Избрание Вали киргиз-казаками, повиновавшимися Аблаю, и утверждение его в новом достоинстве не помешало, однако ж, появлению в той же Средней орде другого хана, избранного поколением найманским и утвержденного китайским богдоханом.


--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

48 Речь идет об Эрдени Батуре-хунтайджи (см. коммент. 38, гл. 3). О внешней политике Галдан Цэрена см.: Чимитдоржиев Ш. Б. Взаимоотношения Монголии и Средней Азии в XVII — XVIII вв. М., 1979; Он же. Россия и Монголия. М., 1987; Гуревич Б. П. Международные отношения в Центральной Азии и др.

49 Амурсана. См. коммент. 17, гл. 4.

50 Даваци. Последний правитель Джунгарского ханства (1753 — 1755), влиятельный ойратский князь, прямой потомок Батура-хунтайджи (см. коммент. 48 этой гл.). Его родовое владение находилось в Тарбагатае. С помощью Амурсаны в начале 1753 г. убил Ламу-Доржи и затем низложил и убил другого ойратского ставленника — Немеху-Жиргала. Подавив сопротивление своих противников, Даваци стал в 1753 г. ханом ойратов. Скончался в плену в Пекине в 1756 г. (см. Также коммент. 16, гл. 4).

51 Мнение А. И. Левшина о мотивах, побудивших Аблая оказать поддержку мятежным ойратским князьям Даваци и Амурсане в борьбе за джунгарский престол, отражает только одну сторону этого сложного вопроса. В ходе изучения многочисленных источников по истории казахско-ойратских отношений советские историки пришли к выводу о том, что Аблай в своей внешней политике в сер. 50-х гг. XVIII в. исходил преимущественно из широких общенародных интересов казахов, совпадавших во многом в этот период со стратегическими интересами Российской империи. С точки зрения внешней безопасности казахских жузов Аблаю представлялось наиболее целесообразным существование на границах Казахстана союзного ойратского государства, на престоле которого находился бы правитель, зависимый от казахского владельца, нежели могущественная империя манчжуров. Кроме того, определенную роль в тактике Аблая и его сторонников играли территориальные интересы казахской знати, побуждавшие ее бороться за возвращение своих земель в Семиречье и Юго-Восточном Казахстане, а также надеяться на приобретение ойратских кочевий в Северной Джунгарии (см.: Сулейменов Р. Б., Моисеев В. А., Кой-гелдиев М. К. К вопросу об оценке исторической роли Аблая // Вестник АН КазССР. 1988. № 2. С. 30 — 31; Хафизова К. Ш. Казахско-китайские отношения в XVIII — XIX вв. С. 17 — 28).

52 Изложение текста грамоты китайского императора Цянь Луна (см. коммент. 22, разд. 1. Ч. I) к Аблаю в русском переводе дано в работах дореволюционных востоковедов (см.: Вельяминов-Зернов В. В. Исторические известия о киргиз-кайсаках и сношениях России со Средней Азией со времени кончины Абулхаир-хана (1748 — 1756 гг.). Уфа, 1855. Т. 2. С. 109; Валиханов Ч. Ч. Собр. соч.: в 5 т. Т. 3. Алма-Ата, 1985. С. 303 — 304).

53 Речь идет о башкирском восстании 1755 г., направленном против царской администрации и местной знати. Оно было вызвано усилением социального гнета, земельными притязаниями царизма и насильственной христианизацией башкирского населения, проводимой царскими властями. Определенную роль в подготовке восстановления сыграло воззвание муллы Абдуллы Алеева, по прозванию Батырша, который призывал башкир, татар, казахов и узбеков к священной войне против "неверных" — русских. Однако Батырша не руководил восстанием, и все движение проходило фактически не под его лозунгами. Восстание носило стихийный и неорганизованный характер, чему способствовали противоречия в стане борющихся сил. Это обстоятельство явилось одной из основных причин его поражения (см.: Очерки по истории Башкирской АССР. Т. 1. ч. 1. Уфа, 1956).

54 Тептяри. Феодально зависимые от казны и башкирских общин безземельные местные и пришлые крестьяне; мещеряки (прав, мишари). Этнографическая группа тюркоязычных народов, преимущественно татар, выходцев из Симбирской и Казанской губерний, поселившихся в районе нижней Волги. Они вели оседлый образ жизни и занимались земледелием. В 1798 г. образовали подобно башкирам 5 кантонов.

55 Имеются в виду киргизы.

56 Ахмад (Ахмет) — шах Дуррани (1747 — 1773). Основатель династии Дуррани в Афганистане (см.: Ганковский Ю. В. Империя Дуррани. М., 1958).

57 Речь идет о попытках создания в начале 60-х гг. XVIII в. военной коалиции мусульманских правителей и народов Центральной Азии против экспансии Цинов. Более подробно обстоятельства этой несостоявшейся военно-политической акции были выяснены советскими историками сравнительно недавно, благодаря введению в научный оборот многих ранее неизвестных источников (см.: Международные отношения в Центральной Азии (XVII — XVIII вв.): Документы и материалы. Т. 2. М., 1989. Док. № 215, 219, 220, 221, 222 — 224, 227; Гуревич Б. П. Международные отношения в Центральной Азии. С. 187 — 198; Кузнецов В. С. Империя Цин и мусульманский мир // Центральная Азия и соседние территории в средние века. Новосибирск, 1990. С. 106 — 115).

58 Посольство Ахмад-шаха прибыло в Пекин в начале 1753 г. Дипломатическая миссия имела ознакомительный характер, но, несмотря на это, факт ее отправления в Пекин с протестом против завоевательной политики Цинской империи в северо-западной части Центральной Азии получил широкий общественный резонанс и одобрение в Казахстане и Средней Азии.

59 Это утверждение А. И. Левшина требует к себе весьма осторожного и критического отношения. В исследованиях советских историков убедительно показано, что цинские власти, несмотря на многочисленные заверения казахских правителей в своем расположении, упорно стремились удержать под своим контролем кочевья в Семиречье и в Северной Джунгарии и оттеснить казахов от границ Синьцзяна. Все попытки казахов решить вопрос о судьбе своих бывших кочевий на этих территориях путем дипломатических переговоров успеха не имели, ибо мань-чжуро-китайские войска оставались непреклонными. Это порождало довольно частые столкновения на границах Джунгарии с Казахстаном. Однако решительная борьба казахов за возвращение своих исконных кочевий в пограничных районах Семиречья вынудила маньчжуро-китайские власти в 1767 г. согласиться на то, чтобы в зимнее время они пребывали в Тарбагатае и в некоторых других местах при условии выплаты налога — с каждой сотни голов одну (см.: Гуревич Б. П. Международные отношения в Центральной Азии. С. 178 — 184).

60 Есим (Ишим). Казахский хан (1795 — 1797), старший сын Нуралы-хана (см. коммент. 23, гл. 5). Был назначен ханом в 1795 г. после смерти Ералы (см. коммент. 2, гл. 4. Ч. П.). и в результате этого самим ходом событий был поставлен во главе султанской партии в период наибольшего обострения междоусобных столкновений в Младшем жузе. Был убит Срымом. (см. коммент. 71, этой гл.) в 1797 г.

61 Михаил Федорович Романов (1596 — 1645). Русский царь, родоначальник династии Романовых.

62 Шэрен (Шерен). Джунгарский нойон, бежавший со своими подданными через Казахстан и Сибирь к волжским калмыкам в 1757 г.

63 Убаши. См. коммент. 23, гл. 4.

64 Вопрос о причинах откочевки калмыков является намного сложней, чем это представлял себе А. И. Левшин. До недавнего времени мнения многих исследований существенно расходились по этому вопросу. Одни из них считали, что откочевка 1771 г. была проявлением необузданного произвола и разгула кочевников (см.: Костенков К. Исторические и статистические сведения о калмыках. Спб., 1870. С. 10). Другие исследователи, как, например, А. С. Пушкин, объясняли уход калмыков непосильным гнетом со стороны царских властей (см.: Пушкин А. С. Собр. соч. в десяти томах. Т. 7. М., С. 88; Шейман Л. А. Пушкин и киргизы. Фрунзе, 1963, гл. 1).

В настоящее время наиболее признанной в науке является точка зрения, согласно которой откочевка калмыков в 1771 г. явилась следствием кризиса, который нарастал в Калмыцком ханстве с начала второй четверти XVIII в. под влиянием вольной и правительственной колонизации калмыцких степей со стороны земледельческого населения России. Эта колонизация вступала в противоречие в первую очередь с интересами крупного скотоводческого хозяйства калмыцкой знати. Поэтому инициатива откочевки целиком и полностью исходила от узкой группы крупнейших и наиболее богатых калмыцких ханов, зай-сангов и тайшей (см.: Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 212 — 221; Чимитдоржиев Ш. Б. О перекочевках ойратов (калмыков) в XVII — XVIII вв. "Торгоутский побег" 1771 г. // Исследования по истории и культуре Монголии. Новосибирск, 1989. С. 50 — 67).

65 О судьбе волжских калмыков в Синьцзяне см.: Санчиров В. П. Приволжские калмыки в составе Цинской империи в конце XVIII в. // Общественный строй и социально-политическое развитие дореволюционной Калмыкии. Элиста. 1983; Чернышев А. И. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. М., 1990.

66 Пирали. Казахский султан, сын Нуралы-хана (см. коммент. 23, гл. 5), с 1770 г. — хан мангышлакских туркмен, бий шомекеевского рода.

67 Имеется в виду мавзолей известного суфийского проповедника Средней Азии Ходжи Ахмада Ясави, расположенный в г. Туркестане (см.: Массон М. Е. Мавзолей ходжи Ахмеда Ясави. Ташкент, 1930).

68 Вали. Последний хан Среднего жуза (1781 — 1821), старший сын хана Аблая (см. коммент. 24, гл. 4), дед известного казахского ученого и просветителя Ч. Ч. Валиханова. В годы его правления значительно усилились центробежные тенденции в Среднем жузе, возросло количество междоусобиц.

69 Иван Варфоломеевич Якоби. Генерал-поручик, в 1781 г. — сибирский и уфимский губернатор, губернатор Уфимского наместничества (1782), исправляющий должность губернатора Колыванского наместничества (1783), генерал-губернатор Иркутского и Колыванского наместничеств (1784 — 1788). (см. Быконя Г. Ф. Русское неподатное население Восточной Сибири в XVIII — начале XIX в. Красноярск, 1985. С. 202 — 207).

 Отправлено: 21.03.08 23:25. Заголовок: Нурали немедленно от..

Нурали немедленно отвечал на грамоту, что не только готов исполнить волю русского правительства, но уже выступил с подвластными своими против бегущих. В то [250] же время получены чрез Сибирскую линию известия, что и Аблай с Среднею ордою уже готов к войне. Айчувак и другие султаны писали то же. Даже Каип, бывший ханом в Хиве и по изгнании из оной подданными своими, живший в Меньшей орде, обещал соединиться с войсками русскими. С восточной части степей киргизских ожидали калмыков султан Абульфеис, сын Абульмагмет-хана, султан Большой орды Эрали и, наконец, в заключение, дикие киргизы, или буруты, превосходящие всех соседственных с ними народов жестокостию и отважностию.

Какой ужасный ряд ударов должны были вынести тургуты. Какая непрерывная цепь нападений, убийств и грабежей предстояла им на пути до берегов реки Или, куда стремились они не в виде войска, всегда готового на отражение неприятелей, но шли с женами, детьми, стадами и всем имуществом своим.

В помощь киргиз-казакам немедленно назначены были и несколько отрядов русского войска, но действия их по разным обстоятельствам не соответствовали ожиданиям правительства, а потому основательные надежды на удержание калмыков оказались тщетными, и вооружение всех орд казачьих послужило только к истреблению значительной части бежавших тургутов, но не к возвращению их в пределы России.

Первую преграду им должно было положить яицкое (уральское) казачье войско, чрез земли которого они пришли, и которому потом велено было их преследовать, но оно тогда возмутилось и решительно отказалось выйти из своих жилищ.

Другой отряд состоял из казаков оренбургских. Он выступил в степь киргизскую и соединился с ханом Нурали в первой половине февраля, но лошади сего отряда были так изнурены недостатком корма, что он отстал от хана и, наконец, должен был возвратиться в свои границы.

В замене оного назначено было регулярное войско. Тот же недостаток корма зимою в степях зауральских и потеря времени для переписок и приготовлений были причиною, что сие войско под начальством генерал-майора Траубенберга выступило за границу из Орской крепости не прежде 12 апреля. Ему велено было, соединившись с ханом Нурали, встретить калмыков на Иргизе, но он прибыл к сей реке тогда, как они были уже на Тургае. Потеряв, таким образом, возможность действовать иначе [251] как с тыла, русские вместе с войсками ханов Нурали (Нурали при сем случае весьма много говорил начальнику войск русских о своей преданности России и жаловался, что от него не потребовали пособия для войны с Пруссиею и Турциею (см.журн. Рыч-кова)) и Каипа (Нурали с своими киргизами присоединился к русскому войску недалеко от озер Аксакал-Барби, а Каип на Караганли-Тургае, в 754 верстах от Орской крепости) устремились в погоню за тургутами. Около гор Улу солдаты от голода и дурных вод начали страдать опухолями, а лошади приставать и во множестве падать, между тем калмыки день ото дня более и более удалялись, и невозможность остановить их делалась очевиднее. Наконец, генерал Траубенберг принужден был повторить направление свое с востока на север и возвратиться в Россию чрез Уйскую крепость как ближайшую точку границы русской.

Киргиз-казаки одни не могли удержать калмыков, да и не имели в том нужды, они достигли своей цели беспрерывными нападениями на бегущих, грабежами и увеличением многих пленных. Султан Айчувак разбил одну часть их на реке Сагиз, другая сильно пострадала на Ори от хана Нурали. Он же одержал победы близ гор Мугоджарских и на реке Ужим. Аблай несколько раз сражался и везде с успехом. В некоторых местах действовал он вместе с султаном Абульфеисом, и соединенные силы их нанесли неприятелям чрезвычайный вред, особенно числом пленных.

Эрали, Большой орды султан, также приглашал Аблая к совокупному действию против калмыков. Аблай отказал ему в помощи, но не остановил его тем в исполнении предпринятого намерения. Эрали нашел других союзников и нанес бегущим подданным Убаши чрезвычайный урон как в людях, так в скоте и имуществе разного рода. Подробности сего происшествия мы уже видели в историческом описании Большой орды.

Избавясь от киргиз-казаков, тургуты увидели себя в руках бурутов (1772) и потерпели от них поражение, далеко превосходящее все предшествовавшие оному потери их, особенно пленными. Кровожадные и хищные буруты преследовали их до самой границы китайской, или до так называемой Новой линии, которая учреждена на бывших зюнгарских землях и в которую Убаши вступил не в виде самовластного владельца, каковым мечтал быть, [252] оставляя Волгу, но в виде униженного подданного, спасающего собственную жизнь. Число приведенных им в Китай калмыков составляло менее половины того, которое вышло с ним из России. Прочие погибли на пути 65.

В 1773 и 1774 годах юго-восточные области России были приведены в сильное волнение мятежными действиями Пугачева. Земли, к Уралу прилегающие, почти от верховья его и до устья, находились в наибольшей опасности, потому что (уральские) яицкие казаки были первыми соумышленниками ложного Петра, а башкиры первыми его союзниками. Для защиты от мятежников войска, составлявшие пограничную стражу, соединились в главнейших крепостях, и граница осталась без прикрытия. Никто не мог останавливать набегов неприятелей внешних, ибо всякий думал о спасении себя от опаснейшего врага внутреннего, а потому не без основания боялись того, что киргиз-казаки соединятся с бунтовщиками, войдут в пределы империи, разграбят и разорят все пограничные поселения. Сего не случилось, потому что казаки яицкие и башкиры, составлявшие войско Пугачева, были враги киргизов.

Впрочем, вражда их только помешала им идти вместе внутрь России, но не защитила границ наших от обыкновенных грабежей и набегов, которые Меньшая казачья орда весьма часто повторяла во время пугачевского бунта.

Из рапортов полковника Симонова, бывшего тогда комендантом в Яицком городке (нынешнем Уральске), видно, что хан Нурали вооружил довольно большую толпу своих подвластных, но не предпринимал никакого движения, ожидая близ границы решения дел. По уверениям его и даже по содействию, им оказанному в выдаче некоторых беглых бунтовщиков, полагать можно, что он намерен был держать сторону законного правительства России, но пограничное начальство, невзирая на то, опасалось, чтобы при удачном для Пугачева обороте обстоятельств хан не присоединился к ложному Петру.

Основываясь на сем обстоятельстве и в отмщение многих частных набегов, сделанных киргизами на границы русские во время бунта, оренбургское начальство по усмирении мятежников отправило в 1774 году для наказания Меньшей орды отряд войска, который успел возвратить многих пленных россиян, отбил много скота и дал почувствовать свою силу дерзким грабителям. [253]

Во внутренности Меньшей орды произошло около сего времени происшествие, заслуживающее внимания. Некоторые поколения туркменцев, кочующих около Каспийского моря, избрали султана Пиргали 66 (второго сына Нурали) своим ханом. Новый владелец, оставив отца, немедленно перешел кочевать к подданным своим близ дороги, ведущей из Хивы в Сарайчик и Гурьев. Тут сделал он себя весьма скоро известным сбором чрезмерных пошлин с купеческих караванов.

В 1775 году киргиз-казаки не тревожили Россию. Меньшая Орда оставалась в покое потому, что живо чувствовала наказание, ею испытанное в минувшем году от войск русских. Средняя несколько времени казалась подозрительною, потому что рассеялся слух, будто Аблай, пользуясь последним возмущением башкиров, присылал нарочных для приглашения их сделаться его подданными, но по розысканиям открылось, что молва сия была ложна. В июне и октябре того же года некоторые старейшины и султаны, независимые от Аблая, прислали к начальнику сибирской линии своих посланцев с предложением подданства России. В числе оных находился сын хана Абульмаг-мета Абульфеис, просивший себе ежегодного денежного жалованья, того же просили сын и племянник Аблая. Императрица Екатерина, получив о том донесение, ответствовала рескриптом (25 мая 1776 года) на имя оренбургского губернатора как главного правителя дел киргизских, что предложения частных присяг на подданство от киргизов Средней орды основаны только на ожидании подарков от двора, что они совершенно излишни, ибо вся орда принята в число подданных русских еще императрицею Анною, что удовлетворение таковых просьб возбудит множество новых требований, и что назначение ежегодных и постоянных денежных выдач для правительства делается обязанностию. Киргизов же приучает почитать снисхождение необходимостию, а потому гораздо лучше и действительнее ласкать их неопределенными подарками. Мысли сии показывают глубокое познание народа киргизского и представляют зрелый плод 46-летней опытности (с 1730 до 1776 года).

Приезжавший в Россию в том же 1775 году бухарский посланник Ирназар Максютов, производя переговоры о средствах обезопасить караванную торговлю русских с бухарцами, возобновил мысль о построении города в киргизской степи при устье Эмбы. Правительство русское [254] изъявило готовность исполнить (Вследствие указа о сем предмете, данного 17 декабря 1775 года, окрестности Эмбы и рек, в нее впадающих, сняты на карту геодезистом Васильевым) оную, однако ж, мысль эта, подобно первым предположениям по сему же предмету, не осуществилась.

Из донесений императрице Екатерине оренбургского губернатора Рейнсдорпа в марте и апреле месяцах 1776 года, видно, что Меньшая орда опять начала тогда неприятельские действия против России, и что, хотя после удара, нанесенного ей войском русским в конце 1774 года, пограничному начальству запрещено было посылать вооруженные отряды за Урал, однако ж, сам хан Нурали просил о том, отзываясь недостатком власти для усмирения буйных киргизов своих.

Напротив того, султан Аблай в то же самое время становился день ото-дня сильнее. Превосходя всех современных владельцев киргизских летами, хитростию и опытно-стию, известный умом, сильный числом подвластного ему народа и славный в ордах сношениями своими с императрицею российскою и китайским (Некоторые киргизы, приезжавшие на границу нашу, уверяли, что говорил по-китайски) богдоханом, Аблай соединял в себе все права на сан повелителя Средней орды. Уверенный в своих достоинствах, он искусно привлекал к себе приверженцев важностию своею и осторожным поведением, грозил врагам (Известнейший из них был сын Барака султан Дайр, который жаловался оренбургскому губернатору, что Аблай несправедливо присваивает себе ханское достоинство) своею силою и признавал себя, смотря по нужде, то подданным русским, то китайским, а на самом деле был властитель совершенно независимый. Это сделалось особенно приметным после 1771 года, когда он стал менее заботиться о сохранении наружной покорности своей России, менее лицемерить и начал явно называться ханом.

Правительство русское вопросило его, почему принял он сей титул. Аблай смело отвечал, что приобрел оный победами над тургутами и по смерти Абульмагмета, избранием не только от всех орд киргиз-казачьих, но и от туркестанцев и ташкентцев, прибавляя, что подобно независимым предкам своим и предшественникам, в достоинстве казачьего хана, намерен жить в Туркестане при гробе Хаджи-Ахмета (Хаджи-Ахмет, похороненный в Туркестане, почитается киргиз-казаками одним из первых святых) 67. Уже поздно было тогда напоминать [255] Аблаю об обязанностях верноподданного. Надобно было искать средств, по крайней мере, поддержать в ордах киргизских мнение, что нельзя сделаться ханом оных без посредства России, а потому императрица приказала отправить к Аблаю чиновника, который бы частным образом склонил его просить утверждения от правительства российского в новом своем достоинстве. На предложение сие он согласился и объявил, что пошлет в Петербург сына своего султана Тугума. 25 ноября 1777 года велено ему официально объявить о соизволении императрицы на принятие его прошения, если он пришлет оное на письме, а не на словах. В противном же случае сына его обратить с границы в орду.

Аблай не обнаружил ни малейшего сопротивления в присылке письменного прошения, а потому султан Тугум, привезший оное в Петербург, был принят весьма милостиво, и 22 октября 1778 года отец его императорскою грамотою утвержен ханом Средней орды. Грамота сия и с нею соболья шуба, сабля, шапка и проч. присланы были в Оренбург. Для получения оных и принятия присяги Аблай приглашаем был в Оренбург, Троицк, или хотя на Сибирскую линию, но когда он отказался приехать, то правительство русское соглашалось даже на то, чтобы он присягнул у себя в орде в присутствии русского чиновника, который бы тогда вручил ему знаки ханского достоинства. Аблай и на сем условии не согласился дать новой присяги в верности. Он полагал, чт

 Отправлено: 21.03.08 23:25. Заголовок: Сырым, невзирая на с..

Сырым, невзирая на сношения свои с оренбургским начальством, отвечал бухарскому аталыку, что сам он и все приверженные ему готовы повиноваться заповеди бо-жией, но начать войны с Россиею не смеют иначе, как когда вступят в нее бухарцы и прочие азиатские народы. Поступок сей дошел до сведения правительства русского; Сырыма начали подозревать, стали открывать его коварство и потеряли к нему доверенность. Он же с своей стороны не хотел сносить унижения, и хотя еще несколько времени продолжал притворяться преданным, но не оказывал прежней готовности к содействию видам оренбургского начальства; между тем соумышленники его уже [272] грабили русских по-прежнему. Нападения на границу ежедневно умножались, внутренние междоусобия в орде усиливались, султаны и часть народа требовали себе хана, старейшины же, избранные для присмотра за поведением народным, равно как и члены расправ, ничего не исполняли, никогда вместе не собирались, к разбирательствам дел не приступали и ездили в Оренбург только для получения жалованья, а на орду не имели никакого влияния. Все это можно было предвидеть, если бы барон Игельст-ром более руководствовался опытом, нежели воображением.

В таком положении ничего более не оставалось как обратиться к прежнему управлению и восстановить ханское достоинство. Восстановлению сему представился весьма благовидный предлог в 1790 году, когда Нурали умер в Уфе, завещав детям своим быть всегда покорными России.

Одна склонность правительства русского к назначению в Меньшую орду нового хана была уже громовым ударом для Сырыма и сорвала с него личину. Увидев, что лучшие надежды его исчезают, и, потеряв всю прежнюю значительность, он более не мог и не имел нужды притворяться, а потому возвратился к прежним занятиям своим и начал злодействовать открыто.

Замечательнейшие подвиги злобы его начинаются с 1790 года, но прежде, нежели приступим к описанию оных, мы почитаем обязанностию упомянуть о некоторых узаконениях, изданных императрицею Екатериною, для пользы орд казачьих, в то время, когда водворение в них тишины казалось возможным и близким.

13 августа 1786 года по просьбе султана Средней орды, Худай-Менды об отводе ему земли, предписано было пограничному начальству не только удовлетворить его, равно как и подвластных ему киргизов, но и выдать каждому семейству, желающему селиться, денежные пособия без возврата. 15 июля 1788 года дозволено всем киргиз-казакам, переходящим в Россию, давать земли, не требуя на то никаких разрешений.

28 февраля 1789 года утвержден штат для киргизских училищ на Оренбургской линии и определен отпуск из государственной казны ежегодного жалованья учителям, а ученикам — ежедневных кормовых денег; отцам же их, для поощрения, положено давать похвальные листы, подарки и проч. 30 апреля 1789 года повелено барону [273] Игельстрому составить для киргиз-казаков проект Уложения, основанный на народных обычаях, нравах и изустных законоположениях.

Хотя необходимость ханского достоинства в Меньшей орде уже была признана Россиею, но хана еще не избирали, когда Сырым прервал прежние дружелюбные сношения с оренбургским начальством и объявил себя первым врагом россиян. Не довольствуясь возмущением своих соотечественников и нападениями на жителей правого берега Урала, он искал себе помощи в Бухарин, и в 1790 году посылал к бухарскому хану, с просьбою о том доверенных людей. Аталык ханский отвечал ему, что вспоможение будет прислано чрез несколько времени, а между тем советовал продолжать набеги на российскую границу. Один из посланцев, получивших в Бухаре ответ сей, был после взят в плен уральскими казаками и сам сообщил о своем посольстве достовернейшие известия.

В 1791 году в марте месяце Сырым, надеясь возбудить всю Меньшую орду к впадению в Россию, созвал при устье Эмбы многочисленное народное собрание и разослал повсюду возмутительные письма. Предприятие его не имело полного успеха, потому что султаны, особенно потомки Абульхайра, уже извещенные в сие время о желании императрицы Екатерины восстановить между ними ханское достоинство, старались угождать российскому правительству. Что касается до частных набегов, то единомышленники Сырыма повторяли оные почти беспрерывно в течение 7 или 8 лет.

Главнейшие из сих набегов были произведены после избрания султана Эрали ханом по назначению императрицы, что случилось в том же 1791 году. Узнав о смерти Нурали, государыня 29 января повелела наименовать Эрали его преемником и, не ожидая никаких представлений, послать ему грамоту на достоинство хана Меньшей орды. Исполняя Высочайшую волю, главный начальник Оренбургского края немедленно известил сына Абульхайрова о чести, которою он был удостоен и для принятия оной торжественным образом пригласил его на границу в конце лета. Эрали с подвластными своими приблизился в назначенное время к Уралу и 4 сентября в 15 верстах от Орской крепости был провозглашен ханом.

Избрание его происходило следующим образом. В назначенный день и час главный начальник пограничного Оренбургского края генерал-поручик Пеутлинг 74, [274] сопровождаемый войском, выехал к собравшимся киргиз-казакам и прежде всего велел прочитать им грамоту императорскую, в которой было сказано, что Эрали назначается ханом как по личным достоинством своим, та

 Отправлено: 21.03.08 23:26. Заголовок: Часть III ЭТНОГРАФИ..

Часть III

ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ИЗВЕСТИЯ

Глава ПЕРВАЯ. ЧИСЛО НАРОДА

Первые два вопроса, которые рождаются при имени всякого малоизвестного народа, суть следующие: "Где он живет и как он многочислен?"

Мы отвечали на первый, описывая положение и границы страны, занимаемой киргиз-казаками, но определить точно число их почитаем совершенною невозможностию. Если многие образованные державы европейские не могут безошибочно узнать количества своих подданных, то чего ожидать от полудиких, которые не имеют никакого положительного устройства, беспрестанно переносят с место на место жилища свои, и которых одно слово "перепись" может привести в волнение.

Хан Меньшей казачьей орды, Нурали 1 (С 1749 по 1786 год. См. историческое описание в ст. о Нурали), желал сделать исчисление подвластных ему киргизов и возложил сей труд на сыновей своих, управлявших разными отделениями народа, но при первом шаге встретил препятствия и, не достигнув цели, возбудил только общее подозрение и ропот.

Четвертая доля киргиз-казаков, перешедших в 1801 и 1802 годах с султаном Букеем 2 в Астраханскую губернию на вечное пребывание и пользовавшихся там самыми выгодными местами, возвратилась в 1820 году за Урал потому только, что разнесся слух, будто бы хотят им сделать перепись и поселить их.

Присоединим к таковой черте народного характера пространство степей, казачьими ордами занимаемых, разделение сих орд на множество частей, и мы увидим, есть ли средство исчислить их с точностию.

Все, что ныне можно сказать о числе киргиз-казаков, заключается в сведениях, ими же сообщенных и [288] подлежащих великому сомнению, во-первых, по всегдашней наклонности их к преувеличению всех предметов, особенно в рассказах о могуществе своего народа, во-вторых, по невозможности, в которой они находятся,иметь о сем предмете основательные известия. Вот причины, по которым почти все или, по крайней мере, большая часть исчислений, доныне составленных чиновниками русскими на Оренбургской и Сибирской линиях 3 о народонаселении степей киргиз-казачьих, чрезвычайно увеличены. По нашим соображениям, все три орды киргиз-казачьи должны составлять около 500000 кибиток, из коих в Большой орде заключается до 100000, в Средней (Г. Броневский 4 в своих записках о киргизах (см. "Отечественные записки" на 1830 год, месяц май) полагает, что 84 волости, составляющие Среднюю орду, заключают в себе 500000 юрт и до 3 млн. душ. Расчет сей нам кажется преувеличенным. Еще менее точным находим мы исчисление, представленное Омской пограничной комиссии султанами и старшинами киргизскими и возвышающее Среднюю орду до 537000 кибиток. Описание капитана Андреева 5, уменьшающее сие число до 176400 кибиток, правдоподобнее, судя по времени, в которое оно составлено (1790 год).)— до 210000, а в Меньшей — около 190000 (Меньшая орда в первые годы XIX столетия потерпела значительный урон в людях как от внутренних междоусобий, так и от несогласий с соседями).

Число людей, живущих в каждой кибитке, не всегда равно, но кажется, что в сем случае можно взять за среднее количество 5 или 6. По таковому расчету выйдет, что Большая орда киргизская содержит в себе от 500 до 600000, Средняя — до 1360000, Меньшая — около 1100000, а все три — от 2500000 до 3000000 душ обоего пола 6.


--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

1 Нурали. См. коммент. 23, гл. 5. Ч. II.

2 Букей. См. коммент. 78, гл. 5. Ч. II.

3 Оренбургская и Сибирская линии. См. коммент. 35, гл. 1. Ч. II.

4 С. Б. Броневский. См. коммент. 57, разд. 1. Ч. I.

5 Иван Григорьевич Андреев (1743 — после 1804). Военный инженер, майор (около 1804 г.), служивший на Иртышской линии. С 1796 г. жил в Семипалатинске. Автор автобиографического сочинения "Домовая летопись" (ЧОИДР. М., 1870, кн. 4) и первого специального исто-рико-этнографического исследования о казахах Среднего жуза "Описание Средней орды киргиз-кайсаков" (Новые ежемесячные сочинения. Спб., 1795 — 1796. Ч. СХ — CXVIII). (см.: Масанов Э. А. Очерк истории этнографического изучения казахского народа в СССР. С. 78 — 82; Ерофеева И. В. Из истории изучения казахского народа в России в XVIII в.: Труды И. Г. Андреева // Вопросы социально-экономической истории дореволюционного Казахстана. Алма-Ата, 1978. С. 25 — 32; Алексеенко Н. В. Хранители памяти. Алма-Ата, 1988. С. 14 — 29).

6 Приводимые А. И. Лешиным данные об общей численности казахского населения всех трех жузов, основанные на его собственных подсчетах, далеки от действительности, так как автор не располагал подробными статистическими и картографическими материалами, а также не владел методикой статистических исследований. Предпринятый советскими авторами анализ более точных данных полицейско-административного учета и применение новых методов демографических исследований дали на 1850 г. следующие цифры: в Младшем жузе казахи составили 1048537 душ, в Среднем жузе — 1367202, в Старшем жузе — 1561681 душ обоего пола, а всего казахов — 4931286 человек, (см.: Бекмаханова Н. Е., Дулатова Д. И. Народонаселение Казахстана в первой половине XIX в. в досоветской литературе // История. Вып. 6. Алма-Ата, 1973; Бекмаханова Н. Е. Формирование многонационального населения Казахстана и Северной Киргизии: Последняя четверть XVIII — 60-е гг. XIX в. М., 1980).

 Отправлено: 21.03.08 23:27. Заголовок: Глава ВТОРАЯ. РАЗДЕЛ..

Глава ВТОРАЯ. РАЗДЕЛЕНИЕ

Сколь ни были различны поколения, составившие нынешние киргиз-казачьи орды, но они все, наконец, слились в один народ, живший в одном месте и имевший общего начальника, или повелителя. Язык, религия, образ жизни, нравы служат тому доказательством. Предания говорят то же и прибавляют, что народ сей после смерти одного из [289] единственных своих ханов был разделен его сыновьями на три части, которые по старшинству новых повелителей получили название Большой (Большую орду прочие почитают старейшею, или древнейшею), Средней и Меныией 1, что счастие и несчастие в войнах произвели неравенство в числе сих орд, и что каждая из них, постепенно умножаясь, подразделилась на несколько поколений, принявших имена начальников своих или сохранивших названия древних предков, как то сделали найманы, кипчаки 2 и проч. От поколений произошли роды, от родов — отделения, отрасли отделений и части отраслей.

Исчислить все сии подразделения едва ли возможно. Труды, необходимые для такового предприятия, превосходят всякое терпение и требуют долговременного пребывания с киргизами не только в каждом отделении рода, но и в каждой части отделения (Сколько надобно иметь усердия и охоты к родословию для того, чтобы сверять и разбирать показания, в которых один киргиз говорит, что род его разделяется на 5 или на 6 частей, другой однородец же его, уверяет, что их 12, третий смешивает со своими отделениями посторонние, четвертый, и самый откровенный, отзывается совершенным незнанием). Итак, ограничимся вычислением одних поколений и родов, начав с Меньшей орды как с ближайшей к Европе, и приняв за основание записки, оставшиеся нам от Тевкелева 3, о котором мы говорили в историческом описании и которого известия о сем предмете (по времени, в какое были они собираемы и по точности их) заслуживают несравненно большего вероятия, нежели сбивчивые показания нынешних киргизов.

Меньшая орда прежде составлялась из сильного племени Алчин 4и семи малых родов, которые, не имея силы противостоять в междоусобиях и барантах многочисленным алчинцам, были соединены знаменитым в народе киргизским ханом Тявкою 5 в одно поколение, известное ныне под именем семиродского (Известие сие также взято из записок г.-м. Тевкелева, составленных в 1740 году, и по древности своей оно гораздо вероятнее показания некоторых из нынешних киргизов, кои, забыв существовавшее почти за 100 лет пред сим предание, решительно говорят, что семиродское поколение произошло от 7 сыновей одного родоначальника). Название древнего ал-чинского племени, состоявшего из поколений алимулин-ского и байулынского, еще находим в бумагах хана Абульхайра (впоследствии времени, от множества [290] составившихся в оном подразделений, оно забылось). Почему ныне

А. Меньшая орда обыкновенно делится на три главные части:

I. Поколение стимулы.

II. Поколение байульи

III. Поколение джетиуруг, или семиродское.
Поколение стимулы состоит из шести родов 6: карасакал, каракисяк, китя, дюрткара, чумекей и чикли.

Поколение байулы — из 12 родов: адай, джаппас, или яппас, алача, байбакты, маскар, берш, тазлар, иссен-темир, черкес, тана, кызылкурт, шихлар.

Поколение семиродское — из семи родов: табын, та-ма, кердери, джагалбайлы, кереит, тиляу и рамадан (С Меньшею ордою кочуют некоторые отделения Средней, равно как и с Среднею смешались некоторые из Меньшей. Обстоятельство сие не разрушает родословия народного).

Б. Средняя орда разделяется на четыре поколения 7]:

I. Поколение аргын.

II.Поколение найман.

III. Поколение кыпчак.

IV. Поколение увакгирей, составленное, подобно семиродскому, тем же ханом Тявкою из трех родов.

Роды поколения аргинского суть: каракисяк, каравул-кисяк, чарджитим, джанджар, чакчак, дюртавул, аты-гай, алтай, тебич, табаклы, борчи, карпак, басантиен, агышкалкаман, канджигали, козюган, кукшал 8.

Роды поколения найманского: акбура (Акбура значит белый волк), булатчи, ка-рагирей, тирстамгалы, дюртавул, кукджарлы, иргиняк-лы, семизбаганалы (Семизбаганалы значит имеющие жирных ягнят), садыр 9.

Роды кипчакского поколения: торыайгыр, туючка, кытабак, бултун, карабалык, кундялян, танабуга, узун, кукборон 10.

Увакгирейское поколение составлено из родов: увак, гирей или кирей, и тараклы 11.

С. Большая орда вначале составилась из поколений уйсюн, или усюн, тулатай и саргам, впоследствии времени от Средней орды отделилось к ней поколение кон-крат, или кунрат.

Из первых произошли роды: ботбой, чимир, джанис, или яныш, сикам, абдайсуван, сарысулы, чанычкылы, канклы, или канлы, джалаир и проч. 12 [291]

Конкратское поколение составило следующие роды: байларджанджар, уразгельды, кульджегач, бочман, ток-булат, яманбай, куракуся, этимляр, куюшкансыз 13.

Каждый из всех вычисленных родов разделяется, как сказано выше, на отделения; отделения состоят из частей; сии последние опять имеют свои подразделения и все под особыми наименованиями. Например, Меньшей орды байулынского поколения маскарский род имеет два отделения: кутлугадам и массак. Отделение кутлугадам состоит из двух частей: курман и бабаназар. В части курман три подразделения: атамкан, умяр и кудайгул. В части бабаназар два подразделения: абдушшукур и джи-дик.

Какую огромную книгу составила б роспись всех сих подразделений в трех ордах!

Не утомляя внимания наших читателей сим исчислением, скажем только, что с размножением народа киргизского увеличивается в нем число новых подразделений, а первоначальные названия поколений мало-помалу приходят в забвение. Таким образом, байулинцы и алимулинцы перестали называться общим древним именем алчин; таким образом, уже теперь есть киргизы сих двух поколений, которые не знают, что происходят от оных и помнят только род и отделение свое.

Заключим из сего, что лет чрез 100 большая часть вычисленных нами названий отраслей киргизского народа останется только в наших архивах и в памяти немногих стариков.

Впрочем, все сии разделения относятся только к простому народу: высший класс ведет особую родословную, а потому все вообще киргизы разделяют себя на два разряда — на белую кость и на черную кость 14. К белой кости принадлежат только ханы и потомки их, носящие название султанов. Ревностные мусульмане относят сюда же ходжей, или потомков святых угодников магометанского календаря (Г. Клапрот в примечаниях своих к переводу путешествия г. Тимковского в Пекин, говорит, что слово ходжа означает вообще господина, ученого (docteur), а не потомка Магомета. Замечание сие не препятствует мне повторить то, что единогласно говорят все киргиз-казаки). Черною костию называют не только простой народ, но даже старейшин и прочих начальников, не имеющих наследственного достоинства. [292]

Основываясь на сем различии говорят: "Вот султан чистой белой кости, потому что он происходит от хана, как по мужской, так и по женской линиям; а этот смешанной белой кости потому, что мать его из простого народа."

Вот уже начало аристократии! Мы не составляем особых классов, из теленгутов (Г. Клапрот в своем "Magasin Asiatique", говоря о теленгутах, живших около озера Телецкого, полагает их монголами, забывшими свой язык и принявшими турецкий) или прислужников ханских и султанских, ни из кулов или невольников. Первые принадлежат вообще к простому народу и пользуются одинаковыми с ними правами 15. Последние почитаются товаром или вещьми и не принадлежат к киргизским поколениям, но состоят из пленных русских, персиян, калмыков и проч. 16.

Глава ТРЕТЬЯ. РАЗМЕЩЕНИЕ, ИЛИ ГЛАВНЫЕ МЕСТА КОЧЕВАНИЯ

Само собою разумеется, что все вычисленные нами поколения и роды киргиз-казаков, переходя или перекочевывая с места на место, не могут иметь постоянных жилищ и владеть землями, однако ж, для избежания по возможности междоусобий они большею частию (особенно зимою) придерживаются одних и тех же урочищ, если причины важные не заставляют их изменять сего обычая.

Ныне (Сведения сии были собраны в 1821 году) кочуют они, говоря приближенно, около следующих мест:

МЕНЬШАЯ ОРДА

Алимулинское поколение почти все проводит зиму на Сыре, Куване и (пересохшей) Яныдарье, в песках Кара-Бурсук и около устья Эмбы. Только малая часть зимует по Илеку, Ори и Уралу, от Красногорской крепости до Верхне-Озерной. Летом же кочуют алимулинцы по рекам Темиру, Эмбе, Сагызу, Уилу, Илеку, Хобде, Ори и Иргизу, в горах Мугоджарских и в песках Каракум.

Байулынского поколения роды: адай, черкес, тана, байбакты, шихлар, маскар, кызылкурт, иссентемир, [293] часть рода джаппас, большая часть родов алача, тазлар и берч кочуют против Нижне-Уральской линии и проводят лето между Уралом и Эмбою, при озерах Каракуль (Куль значит озеро, а таг или may — гора, потому мы, большею частию, откидываем сии нарицательные имена от собственных, в связи с коими оные обыкновенно употребляются киргизами) и реках Кулдагайты, Булдурты, Уленты, Джусалы, Чунгур-лау, Анкаты, Уилу и до Хобды; зимою — около Каспийского моря при устьях Эмбы и Урала, у заливов против Гурьева и некоторые, особенно из рода адай,— в Ман-кышлаке. Остальные части родов тазларского, алачин-ского и берчского — около рек Сыра и Кувана и в Каракуме. Большая часть яппасцев, летом — против Троицка, по рекам Тургай и Тобол, зимою — по Сыру и Кувану.

Сверх того почти из всех родов байулынского поколения кроме яппаского, небольшие части, как сказано во втором томе сего сочинения, перешли в 1801 и 1802 годах с султаном своим Букеем в Астраханскую губернию и, составляя там так называемую ныне Букеевскую орду, кочуют в Рын-песках и в окрестностях.

Семиродского поколения: род джагалбайлы зимует около рек Иргиз, Орь, Кумак, Сугундук и около гор Карача; лето проводит близ границы русской, от Верхне-Озерной крепости до Верхо-Уральска и на юг до р. Иргиз.

Роды кердеринский и таминской зимою кочуют по Уралу от Оренбурга к Уральску и ниже; летом — по рекам Донгуз, Хобда, Канлыз, Илек.

Табынского рода большая часть в соседстве с двумя предыдущими; другая — около рек Тобол, Тургай, Сыр, Куван и Эмба, а третья — с Среднею ордою около Исели, Цу и в песках Ареметей.

Керейт зимует на Сыре; летом приближается к Ир-гизу, к горам Карача и к Троицку.

Тиляв, или тиляу, и рамадан, зимуя близ керейтского рода на Сыре и Куване, летом переходят к Тургаям и озеру Уркач-Кандыклы.

СРЕДНЯЯ ОРДА

Аргинское поколение кочует около гор Улуг, Боян-ола, Иреймен, Кызыл, Куюча, Мукча; в урочищах Урч-Бур-лык, Кыл-Чакты, Уч-Кундан, Бикчентей; по рекам [294] Тургай, Нура, Тобол, Иртыш, Сарысу, Ишим, Исель, Убаган, Улкояк, Аят, в песках Кара, Тусун и при озерах Кызыл, Куржан, Тиба, Бишкун.

Найманского поколения главная часть в горах Тар-багатайских, в вершинах Иртыша и в других местах на западной границе китайских владений; прочие кочуют по вершинам Ишима, по Тургаям, Кара-Узяку, Сыру, Кувану, Лапсу, Куксу, около озер Ак, в горах Улуг, Кичи и проч.

Кипчакское поколение — около Исели, Тургая, Ча-киака, Убагана, Тобола, Аяти, Муюнлы, Уя; против Троицка, Степной и Усть-Уйской крепостей; также в песках Каракум, в урочищах Аман-Карагай, Эбелей, Едис, Тиряклы.

Увак-кирейское поколение — по рекам Убаган, Ишим, Уй, Тогузак, Иртыш, Исель, Сарысу, и Цу, или Чу; также в песках Ичкунгур; около озера Кечубай-Чар-кар и против крепостей — от Степной до Верхо-Уральской; также против Звериноголовской и Пресногорь-ковской.

БОЛЬШАЯ ОРДА

Роды вышеописанные кочуют по рекам Чу, или Цу, Таласу, Или, Куксу, Каратал, Чирчик, Сыр, Сарасу, около озер Кара, Ала, Алсу, Анамаз; около городов Куль-джа, Кашкар, Кукан, Ташкент, Туркестан; близ гор Ка-ратау, Тарбагатай, Чингис-Цазан, на урочище, называемом Семь-рек, и в других местах около границ китайских владений, в бывших землях зюнгарских. Некоторые живут в самых городах Ташкенте, Туркестане и соседственных с ними селениях.

Поколение кунграт кочует частию в тех же местах, а частию с найманами.


--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

1 Образование казахских жузов является одной из наиболее сложных и слабоизученных проблем истории казахского народа. Причиной образования жузов, или орд, как их именовали в дореволюционной литературе, является, по мнению большинства исследователей, существование трех историко-географических областей: Юго-Восточный Казахстан; степи Центрального и Восточного Казахстана; пустынные, полупустынные территории и степи Западного, где в течение многих веков происходил процесс консолидации различных кочевых и полукочевых племен и родов, в основном тюрко-монгольского происхождения в крупные этнополитические объединения, на основе которых сформировались три жуза Старший, Средний и Младший (см. История Казахской ССР. Алма-Ата, 1979. Т. 3).

2 Найманы, кыпчаки. Одни из основных племен Среднего жуза казахов, они же вошли в состав и других тюркоязычных народов — узбеков, башкир, ногайцев, каракалпаков, киргизов и др. (см. коммент. 5, гл. 3. Ч. II).

3 Тевкелев А. И. См. коммент. 39, гл. 3. Ч. II.

4 Алчин (по каз. — "алшын"). Общий собирательный этноним Младшего жуза. По преданиям казахов, до Тауке-хана (см. коммент. 45 гл. 3. Ч. II) Младший жуз состоял из алшынского союза разных родов, и Тауке-хан соединил семь слабых родов Среднего жуза и дал им имя жетыру, т. е. семь родов. Младший жуз стал после этого делиться на две части: алшын и жетыру. Прямое подтверждение достоверности этого события содержится в записке А. И. Тевкелева (см. коммент. 39, гл. 3. Ч. II), который сообщал об этом факте в Петербург, ссылаясь на информацию Абулхаир-хана (см. коммент. 40, гл. 3. Ч. II) и его окружения. Абулхаир-хан еще при жизни Тауке-хана был известен как храбрый искусный военачальник, а став ханом Младшего жуза, он, вероятно, ознакомился с генеалогическими преданиями казахов Младшего жуза. И даже в том случае, если он сам не был очевидцем этого события, то скорей всего имел возможность узнать о нем от живых свидетелей из числа родоправителей и биев Младшего жуза. Предположительно, в середине XVIII столетия алшынский союз разделился на части — алимулы и байулы. Младший жуз стал состоять из вышеперечисленных двух частей и жетыру (семиродское поколение является калькой казахского жетыру). С этого времени алшын становится собирательным именем всего Младшего жуза, включая и жетыру.

5 Тявка-хан, правильно Тауке-хан. См. комммент. 45, гл. 3. Ч. II.

6 У автора этнонимы нескольких родов Младшего жуза искажены. По-видимому, основной причиной этого являлись особенности перевода с казахского языка на русский. Корпус переводчиков верстался, как правило, из поволжских татар и башкир, которые произносили казахские имена, этнонимы и топонимы согласно законам своих языков. Ниже приводятся точные наименования родов. 6 начале дано написание А. И. Левшина, затем русское написание, и далее казахское: Каракисяк — каракесек — каракесек; китя — кете — кете; дюрткара — торткара — торткара; чумекей — шомекей — шемекей; чик-ли — шекты — шектi; алача — алаша — алаша; исен-темир — есентемир — есентемiр; черкес — шеркеш, или серкеш; тиляу — телеу — телеу.

7 Здесь допущен ряд ошибок в описании родопле-менного состава Среднего и особенного Старшего жузов. Они объясняются, по-видимому, тем, что основными информаторами А. И. Левшина были представители Младшего жуза, имевшие смутное представление о составе Среднего и Старшего жузов. По народной традиции, Средний жуз составляли 6 племен: аргын, найман, кыпчак, конрат, уак, керей. Вполне вероятно, что Тауке-хану принадлежит инициатива объединения уаков и кереев в одно племя. Эти мероприятия были предприняты Тауке-ханом в связи с усилением экспансии джунгарских нойонов в Казахское ханство — сильные племена и роды могут поставлять сильные и хорошо вооруженные отряды для общеказахского ополчения.

Племя конрат (см. коммент. 14, гл. 3. Ч. II) ошибочно автором отнесено к Старшему жузу ввиду того, что конраты были соседями племен Старшего жуза, хотя им было отмечено на предыдущей странице в примечании В, что "с Меньшей ордой кочуют некоторые отделения Средней, равно как и с Средней смешались некоторые из Меньшей. Обстоятельство сие не разрушает родословия народного".

8 В приведенном списке аргынских родов А. И. Левшиным неточно даны основные роды и их родовые отделения, названия многих найманских и кыпчакских родов искажены: Кара-кисяк — каракесек — кара-кесек; каравул-кисяк, правильно просто караул — карауыл; чар-джитим — сарыжетим — сарыжетiм; джанджар — вероятней всего, имеется в виду кожамджар из токал-аргынов-кожамжар; чакчак — шакшак — шакшак; дюртавул — тортауыл — тертауы; тебич — темеш — темеш, табаклы — табакты — табакты; борчи — бор-шы — бершi; карпак — карпык — карпык; басан-тиен — басентийн — бэсентиiш; агыш-калкаман — это два отдельных рода — агыс и калкаман — агыс, калкаман; канджигали — канжыгалы — канжыгалы; ко-зюган — козуюган — кезуйыган; кукшал — кокшал — кекшал.

9 Автор дал неправильный перевод этнонимов нескольких найманских родов: акбура переведено как "белый волк". По-казахски волк "6epi", по-русски произносится как бури или бори. Здесь же акбура означает белый верблюд — самец, производитель; перевод "семиз-багана-лы" дан как "имеющие жирных ягнят". Во-первых, А. И. Левшин объединял два совершенно разных рода "семiзнайман" и "баганалы", во-вторых, в казахском языке имеется термин "баглан", обозначающий ягненка раннего окота, и кто-то сообщил А. И. Левшину неправильный перевод, перепутав слово "баглан" со словом "бакан", обозначающим "шест, которым открывали дымовое отверстие юрты", отсюда название рода — "баганалы", т. к. их тамгой было изображение бакана. Булатчи — болатшы — болатшы; карагирей — караке-рей — каракерей; тирс-тамгалы — теристамгалы — терктамгалы; дюрт-аул — тортауы — тертаул; кукджар-лы — кокжарлы — кекжарлы; иргиняклы — ергенек-ты — ергенектi

10 Торы-айгыр — торыайгыр — торыайгыр; туюч-ка — туюшке — туйiшке; кытабак — китоба — кито-ба; кара-балык — карабалык — карабалык,; кунде-лян — келденен — келденен; тана-буга — танабука — танабука; узун — узын — узын: кок-борон — кокму-рун — кекмурын.

11 По генеалогическим преданиям, тараклы (по каз. таракты), являются родом племени аргын, но, как отмечают знатоки преданий самих тарактинцев, таракты в давние времена являлись самостоятельным племенем и никогда не входили в состав ни уаков, ни кереев.

12 Этнический состав Старшего жуза был намного сложнее, чем это представляли себе информаторы А. И. Левшина. Уйсынами называли казахи Среднего и Младшего жузов всех представителей Старшего жуза. Тула-тай — дулат — дулат; саргам — вероятнее всего сыргели, по-казахски сiргелi

Ботбой — ботпай — ботпай; чимир — шымыр — шымыр; джанис, или яныш — джаныс — жаныс; сик-ам сикым — сикым (это четыре основных рода племени "дулат"); далее приводятся неполностью племена Старшего жуза — абдайсуван — это два племени албан, или адбан, и суан; сарысулы — сарыуйсын — сарыуйсш, канклы, или канлы — канлы — канлы.

13 Приводим правильные названия родов племени "конрат" вслед за искаженными: байлар-джанджар — байлар-жавдар — байлар — жандар; уразгельды — ораз-келды — оразкелдд; кульджегач — кулшыгаш — кулшыгаш; бочман — божбан — божбан; токбулат — токболат-токболат; яман-бай — жаманбай — жаманбай; куракуся — каракосе — каракесе; этимляр — жетим-дер — жетiмдер; куюшкансыз — куюскансыз — куйыс-кансыз.

14 Белую кость — "аксуйек" — составляли султаны, или по-казахски торе — "тере", которые вели свое происхождение от старшего сына Чингисхана Джучи (см. коммент. 6, гл. 3. Ч. II) и ходжи ("кожа"), возводившие родословную к арабам — завоевателям Средней Азии и Южного Казахстана (см. коммент. 18, гл. 1. Ч. II). Все остальные казахи относились к черной кости — "карасуйек".

15 Прислужников ханов и султанов казахи называли тюленгутами — "теленпт". Это была социальная группа, состоявшая из казахов разных родов, а также представителей других народов, которые находились на службе у казахской аристократической элиты. Они не пользовались равными правами с другими казахами, так как были вне родоплеменной структуры казахского общества. Благополучие и жизнь тюленгутов целиком находились в руках их покровителя-хана или султана. Они большей частью охраняли своих покровителей, исполняли их различные поручения. В правовом отношении тюленгуты представляли полурабов, полусвободных.

16 Кулы. Рабы, использовавшиеся казахами в домашнем обиходе, а также на земледельческих работах. Эта социальная категория складывалась из пленных калмыков, русских, иранцев, захваченных в ходе военных набегов.

 Отправлено: 21.03.08 23:29. Заголовок: Глава ЧЕТВЕРТАЯ. ОБР..

Глава ЧЕТВЕРТАЯ. ОБРАЗ ЖИЗНИ

Образ жизни киргизов есть живая картина времен патриархальных. Вид целого народа пастушествующего и, можно сказать, живущего почти исключительно для своих стад; селения или аулы, мгновенно исчезающие и на [295] других местах опять вновь являющиеся; простота и близость сего состояния к природе имеют много занимательного и пленительного для глаз романиста и поэта. Люди с воображением пылким могут, глядя на киргизов, представлять себе беспечных пастухов счастливой Аркадии 1, или спокойных современников Авраамо-вых 2; могут мечтать о мнимом блаженстве людей, не знакомых с пороками, царствующими в больших городах; могут искать у них предметов для эклог и идиллий, но хладнокровный путешественник видит в них только полудиких и сравнивает их с геродотовыми скифами, чингисовыми монголо-татарами, нынешними бедуинами, курдами 3, жителями берегов Енисея, готтентотами 4, и другими, подобно им, грубыми племенами Азии и Африки.

И, действительно, киргизские орды много сходствуют с ними нравами и образом кочевой жизни, необходимым для прокормления многочисленных стад, за коими они следуют с подвижными домами своими из одного места в другое.

Жилище киргиза есть кибитка, или юрта, то есть со всех сторон округленная палатка, состоящая из деревянных решеток, покрытых войлоками и имеющая вверху, над самою срединою, большое круглое отверстие, по произволу открываемое и закрываемое: чрез него проникает свет и выходит дым, когда разводят в кибитке огонь. Вышина таковых юрт, совершенно сходных с калмыцкими 5, простирается от 4 до 8 аршин; диаметр — от 8 до 15 и более. Решетчатые стены оных привязываются волосяными веревками к вбитым в землю кольям; двери бывают деревянные, резные, с разными украшениями и вставленными в них разноцветными косточками, а иногда вместо дверей развешивается простой войлок. Тесьма, служащая для связывания и поддержания решеток, обыкновенно шерстяная, у богачей бывает шелковая. Внутренние бока на лето покрываются занавесами, сплетенными из соломы и разноцветных ниток. Во время сильной жары, когда нижние войлоки подымаются, занавесы сии защищают от солнца, и, пропуская свежий воздух, предохраняют внутренность юрты от пыли и сора. Кибитки простых киргизов обыкновенно делаются из войлоков серых, знатные и богатые употребляют для сего белые войлоки, а у некоторых сильных султанов Средней и Большой орды юрты бывают [296] обтянуты красным сукном и подбиты шелковыми тканями. В противоположность последним самые бедные вместо войлоков покрывают жилища свои рогожами, дерном и камышом (См. изображение юрты в виньетке сей книги, под деревом.).

Часть кибитки, противолежащую дверям, обыкновенно занимают сундуки, покрытые коврами; на них кладутся халаты, шубы и другие одежды; по сторонам развешиваются сабли, ружья, луки со стрелами, седла, конская сбруя, порошницы и разные снаряды; также утиральники, или полотенца, чайники, кувшины, турсук

 Отправлено: 21.03.08 23:29. Заголовок: Колдуны и гадатели р..

Колдуны и гадатели разделяются на несколько родов.

Многочисленнейшие называются джаурунчи, или яурунчи. Они гадают по бараньим костям, которые сначала очищают от мяса, потом кладут в огонь и жгут до тех пор, пока они обгорят и истрескаются. В трещинах, таким образом произведенных, видят они все на свете, по ним рассказывают прошедшее и предвещают будущее. Капитан Рычков, о котором говорено выше, описывает любопытное гадание одного яурунчи, происходившее при нем у хана Нурали, когда сей последний пожелал знать, где находились калмыки, бежавшие из России, и догонит ли их посланное за ними войско наше? Вот его слова:

"По мнению сего гадателя, все предбудущее изображалось некими чертами на соженной лопатке, а потому, рассмотрев ее с задумчивостию и вниманием, поведал стоящим вокруг него нижеследующее: что в полудни прошедшего дня соединился с калмыками некий невидимый дух, именуемый аврях. Он только возжег в народе великую робость и смущение пришествием российских войск, но в полудни сего дня достиг до них другой аврях 7, который произвел в них еще больше страху некими ужасными предзнаменованиями, приемлемыми ими за знаки предстоящей им погибели. Наконец, вся судьбина их должна зависеть от третьего авряха, который, если придет к ним на другой день после пришествия последнего, то [317] будет он спасителем их от напасти ожидаемой, которая приводит в ужас весь народ. В сем состояло предвозвещение гадателя, кое все киргизы, не исключая и самого хана, почитали истинным пророчеством. Легко предвидеть можно, что он сам предсказанием таким, имеющим двоякое толкование, всегда соблюдает народное почитание и веру, ибо если бы подлинно случилось с калмыками какое-либо несчастие, слова первого предсказания показали сие событие: но когда случилось бы тому совсем противное, то он напомнил бы своим суеверам, что они спасены от напасти пришествием третьего авряха".

Если дельфийский оракул мог давать подобные ответы грекам, то мудрено ли, что и джурунчи пользуются доверием киргизов? Несколько султанов клялись мне, что таковой прорицатель, бывший у хана Меньшей орды Джантюри 24, пред смертию его, говорил ему, глядя на горящую кость баранью, что убийцы его едут, назначал расстояние, в котором они находятся, определял час, в который лишится он жизни и что будто бы все исполнилось по словам сим с величайшею точностию. Хан смеялся над предсказанием, но в минуту смерти раскаялся и тем еще более утвердил свидетелей сего происшествия в старинном их предрассудке (Точно так же гадал на бараньих костях Мангухан, внук Чингиса, когда был у него Рубруквис. См. описание его путешествия, гл. 37).

Рамчи 26, составляющие второй класс прорицателей, гадают по цвету пламени, которым горит баранье сало, бросаемое ими в огонь, при сем читают они молитвы и призывают духов.

Джулдузчи суть астрологи, предсказывающие и гадающие по звездам, в которых живут знакомые им духи (Астрологические гадания запрещены Кораном. Невзирая на то, не только киргиз-казаки, но сам султан турецкий прибегает к оным в важных случаях и торжественным образом. См. Охсона Таbl. Gen. т. 1) .

Всех забавнее и вместе страшнее баксы, или бахчи, очень похожие на сибирских шаманов. Одеяние их бывает иногда обыкновенное длинное, иногда же короткое, или изорванное рубище одною наружностию своею уже действующее на воображение зрителей их трагикомических представлений. Образ прорицания их тоже не всегда одинаков. Бакс, которого мне случалось видеть, вошел в кибитку самым тихим шагом, с потупленными глазами, с важным лицом и в рубище. Взяв в руки кобыз, составляющий подобие гудка, сел он на ковер, заиграл, запел [318] и начал тихо качаться, а потом делать разные телодвижения. С возвышением голоса ускорялись и становились труднее его кривлянья. Он бился, вертелся, вытягивался и сгибался как неистовый, пот лил с него градом, пена клубилась из рта. Бросив кобыз, вскочил он, вспрыгнул, затряс головою, стал кричать пронзительным голосом и созывать духов, то маня их к себе руками, то отмахивая от себя тех, которые были ему не нужны. Наконец, выбившись из сил, с лицом бледным, с глазами, налившимися кровью, бросился он на ковер, испустил дикий крик и умолк как мертвый. По прошествии нескольких минут, привстав, озирался он на все стороны, как будто не зная где он, прочел молитву, и начал предсказывать, основываясь, как говорил, на бывшем ему тогда видении.

В "Сибирском вестнике" 1820 года (книжка 6) помещено любопытное описание киргизского чародея другого рода. Выпишем оное.

"Он был ташкентец степенного вида, имел на голове чалму, подобно ходже или мулле, а на себе белое полосатое длинное платье, подпоясанное белым же кушаком; в руках держал он высокий костыль, оправленный медью, убранный разноцветными камнями и обвитый проволокою с привязанными к нему тремя долгими и широкими значками, одним из белой ткани и двумя из шелковой. Он сел на скамью посредине юрты, читал молитвы и призывал по именам, почитаемых магометанами угодников, назначая каждому из них занятие, которые будто бы к нему и предстали, причем чувствовал он великое восхищение и вместе досаду, что один злой дух препятствовал ему слышать их откровения. Для прогнания сего принужден он был соскочить со своего места, бегал с костылем по юрте, даже выскочил из оной вон, сел на оседланную лошадь и ускакал в поле, более четверти версты, по возврате же оттуда повертывался, сидя на лошади, несколько раз на все стороны, размахивал костылем и вошел в юрту со спокойным духом, радуяся, что прогнал своего неприятеля. Там сел по-прежнему на скамью и с особенным благоговением призывал своих угодников, а спустя несколько времени впал в некоторое беспамятство, повалился на землю и производил столь сильные движения, что четыре человека едва могли его держать. Наконец чрез 10 минут успокоился, пришел в совершенное чувство и на вопросы присутствующих пересказывал сделанные ему откровения. Он говорил им, что текущий год [319] окончится благополучно, без войны и всяких других несчастий для народа, словом, все обещал, что только могло их утешать, или питать приятною надеждою".

В Большой орде баксы наряжаются в белые саваны, садятся на белых лошадей и скачут по полям как беснующиеся.

Паллас 28 говорит еще об одном роде киргизских чародеев, которых называет джаадугар 29 и кои приписывают себе искусство обвораживать пленных так, что они в побеге непременно должны сбиться с дороги. Для сего выбивают у них волосы, сыплют им на язык золу, велят отступать на три шага назад и проч.

Есть, кроме того, у киргизов другие способы ворожить и колдовать, которые, однако ж, мало разнятся, от вышеописанных. Не входя в подробности скажем вообще, что многие из занимающихся сим ремеслом, действуют не одними кривляниями, но имеют некоторые познания в ботанике и химии. Искуснейшие из них, как говорят, безвредно ходят голыми ногами по раскаленному железу, стоят на острых саблях и горящих угольях, глотают ножи, плети и впускают в горло сабли.

Колдовство и обман составляет не только часть религии киргиз-казаков, но и главнейшую часть медицины их, ибо они прибегают к оным в самых опасных болезнях.

Бакс лечит следующим образом:

Сначала садится он против больного, играет на кобызе, поет, кричит диким голосом, беснуется и делает разные вышеописанные кривляния, потом вскакивает с места, читает бессмысленные речи, берет плеть и бьет оною страждущего в надежде изгнать из него всех нечистых духов, производящих болезнь; наконец, лижет его языком, кусает до крови зубами, плюет ему в глаза и схватывая нож, бросается на него, будто с намерением зарезать.

Таковое лечение иногда сопровождается разными другими, столь же смешными обрядами и продолжается 9 дней. Некоторые медики уверяют, что оно, невзирая на всю его странность, может быть иногда полезно в болезнях, от раздражения происходящих.

Другого рода киргизские обманщики, называющие себя лекарями, имеют еще иные средства для легковерных. Они разводят огонь, раскаляют в оном железо и топят баранье сало, потом, соединяясь с предстоящими зрителями, и дав каждому из них по зажженной свече в руку, делают торжественные ходы и носят около больного или три чаши [320] c горящими свечами, наполненные всякою всячиною, или растянутых коз и овец, коими толкают больного 9 раз и которых кожи предоставляются в пользу врача.

Иногда вместо баксов лечат муллы. Сии последние для изгнания болезней и нечистых духов, употребляют только чтение ал-Корана и некоторых бессмысленных молитв, во время которых думают и плюют в глаза больному (Небесполезно заметить, что во всех сих суеверных обрядах киргизы строго соблюдают числа 3 и 9, например, 9 дней лечения, 3 чаши, 9 овец, 3 значка у баксов и проч). Вера, или суеверие, занимая место искусства, делает и сей третий способ лечения иногда действительным. Подобные приемы встречаем у многих просвещенных народов.

В некоторых случаях больные киргизы призывают к себе на помощь в одно время и мулл и баксов и разных других обманщиков. Первые не мешают вторым, последние живут в согласии с теми и другими. Все действующие в таковых собраниях имеют одну цель — получить плату за труды, а потому всякий отправляет свое ремесло без раздоров.

Невежество, суеверие и обман всегда подают друг другу помощь и везде, хотя в разных видах, но соединенными силами, угнетают род человеческий.


--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

ИСТОРИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ БОЛЬШОЙ ОРДЫ С 1730 ГОДА ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ

Глава пятая ИСТОРИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ СРЕДНЕЙ И МЕНЬШЕЙ

КИРГИЗ-КАЗАЧЬИХ ОРД С 1730 ГОДА ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ

Часть III. ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ИЗВЕСТИЯ

Глава первая. ЧИСЛО НАРОДА

Глава вторая. РАЗДЕЛЕНИЕ

Глава четвертая. ОБРАЗ ЖИЗНИ

1 Аркадия. Область в центральной части Пелопоннеса (Греция). В античной литературе и позднее, главным образом, в пасторалях XVI — XVIII вв., изображалась райской страной с патриархальной простотой нравов. Перен. — Счастливая страна.

2 Авраам, Абрам. Мифический родоначальник евреев, в библейской мифологии отец Исаака.

3 Бедуины. Кочевые арабы-скотоводы Передней Азии и Северной Африки; курды — народ, издревле населявший горные районы востока и юго-востока Малой Азии и сопредельных регионов. Расселены в Турции, Иране, Ираке.

4 Готтентоты. Кочевые племена, проживающие с древнейших времен в Южной Африке. Впоследствии были оттеснены на юго-запад африканского материка и в значительной мере истреблены в период заселения Южной Африки народами банту, а затем европейцами (XVII — XIX в.). Готтентоты были скотоводами и вели кочевой образ жизни. В настоящее время сохраняется всего несколько племен готтентотов, живущих в резервациях и по-прежнему занимающихся скотоводством.

5 Казахская юрта (киизуй или кипзуй). По внешнему виду и по некоторым конструктивным особенностям отличалась от калмыцкой. Последние имели ярко выраженный конусообразный облик и потому казались более массивными. В то же время у казахских юрт, имевших сферичную поверхность, круговое навершие — "шачырак", имел больший диаметр и соответственно больше купольных жердей — "уйык." и т. д. (Подробнее см.: Муканов М. С. Казахская юрта, Алма-Ата, 1981).

6 Баранта (искаженное от каз. "барымта"). В обычном праве казахов разрешалось истцу в случае, если обидчик не возмещал нанесенного ущерба, после того, как суд биев, признав его вину, вынес решение в пользу истца, давалось право для возмещения ущерба отогнать у обидчика или у его родственников соответствующее нанесенному ему ущербу количество голов скота, как правило, лошадей (см. также коммент. 42, гл. 5. Ч. II).

Глава пятая. О ПОСЕЛЕНИИ КИРГИЗ-КАЗАКОВ

7 Здесь А. И. Левшин ошибается, так как значительные группы казахов в районах Сырдарьи, Юго-Восточного и Восточного Казахстана занимались поливным земледелием и ими была лишь освоена незначительная часть земель, на которых могли производиться посевы. Вероятнее всего, автор не имел сведений об этих регионах (см.: Хозяйство казахов на рубеже XIX — XX веков. Алма-Ата, 1980).

8 Каракалпаки. Известны на Сырдарье с конца XVI в. В XVII в. до переселения в Хорезмский оазис (40 — 60-е гг. XVIII в.), подчинялись казахским ханам или имели своего хана из казахских султанов (см.: Нурмухамедов М. К., Жданко Т. А., Камалов С. К. Каракалпаки. Ташкент, 1971; см. также коммент. 14, гл. 5. Ч. II).

Глава шестая. ФИЗИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА

9 Носовой (искаж. от каз. "насыбай"). Изготавливался из золы некоторых сортов трав, содержащих дурманящие вещества. Вместе с ними растирали измельченные табачные листья с добавлением незначительного количества извести. Эту смесь не нюхали, а закладывали за нижнюю губу. В известиях других путешественников, напротив, особо подчеркивается, что казахи не пьют вина и не курят табака.

Глава седьмая. ПИЩА И ПИТЬЕ

10 Ереметчик (по-каз. "ipiмшiк").

11 Биш-бармак (по-каз. "бесбармак").

12 Это утверждение неверно. Казахи издревле занимались облавной, загонной охотой и охотой с ловчими птицами. В пищевом рационе казахов мясо куланов, сайгаков, горных козлов играло заметную роль.

13 А. И. Левшин получил не вполне достоверные сведения. "Айран" не вино, а кислое молоко, широко распространенное среди многих тюркоязычных народов, "саумал" — недобродивший кумыс, который, казахи не пили, т. к. он приводил к расстройству желудка.

Глава восьмая. ОДЕЖДА

14 Правильно жаргак (жаргак).

15 По-каз. "жакы" — доха из шкуры жеребенка.

16 Казахи называют их "тумар".

Глава девятая ВООРУЖЕНИЕ

17 Рычков Н. П. — см. коммент. 9, разд. 1. гл. 1.

18 Вернее, не пароль, а клич по-каз. "Уран".

Глава десятая. ВЕРА И СУЕВЕРИЕ

19 Магометане. Лица или народы, исповедующие мусульманскую религию; манихеяне (манихейцы) — приверженцы манихейства — религиозного учения, основанного в III в. Мани, который, по преданию, проповедовал в Персии, Средней Азии, Индии. В основе манихейства дуалистическое учение о борьбе добра и зла, света и тьмы как изначальных и равноправных принципов бытия. Распространилось в I тыс. н. э. от Китая до Испании, подвергаясь гонениям со стороны зороастризма, христианства, ислама и др. В VIII в. эта религия господствовала в Уйгурском царстве.

20 На самом деле вопрос о религии и верованиях казахов намного сложнее и до сих пор еще мало изучен. Специальных исследований по этой проблеме пока нет, а в этнологической и атеистической литературе рассматриваются главным образом отдельные вопросы истории приобщения казахов к исламу, сама история мусульманства и пр. В то же время практически не изучены доисламские верования казахов. Имеется лишь ряд работ, посвященных культу предков, верованиям и обрядам в семейном быту, шаманизму. Между тем существует много свидетельств о том, что у казахов, наряду с исламом, сохранялись пережитки зороастризма, несторианиства, пантеистических культов.

21 Ламайцы. Имеются в виду приверженцы религиозного учения ламаизма. Ламаизм — тибето-монгольская форма буддизма. Был распространен у населения Тибета и среди монгольских народов Южной Сибири, Поволжья и Центральной Азии.

22 Кучум. См. коммент. 27, гл. 3. Ч. II.

23 Али - (? - 661). Четвертый халиф (с 656 г.) Арабского халифата, двоюродный брат и зять Мухаммеда. Убит хариджитами. Объявлен шиитами первым имамом.

24 Эдуард Покок. Английский ориенталист XVII в., первый преподаватель арабского языка в Оксфорде. Им были изданы и переведены на латинский язык труды христианских и арабских историков Евтихия и Абу-л-Фараджа (см. о нем: Encyclopaedia Britannica, T. XIX, р. 252 sq.).

25 Правильно аруак (по-каз. аруак)-

26 Джантюря (Жанторе). См. коммент. 85, гл. 5. Ч. II.

27 Рамчи. Прав, ырымшы.

28 Паллас. См. коммент. 8, разд. 1. Ч. II.

29 Джаадугар (жадугер). Лицо, которое может заколдовать, заговорить кого-нибудь.

 Отправлено: 21.03.08 23:32. Заголовок: Глава ОДИННАДЦАТАЯ. ..

Глава ОДИННАДЦАТАЯ. НРАВЫ

Если бы Руссо 1 прожил несколько месяцев в казачьих ордах, если бы он хорошо узнал народ сей, по невежеству, грубости, беспечности и порывам страстей, столь близко подходящий к состоянию его естественного человека, то может быть, мы не читали бы ни его рассуждений о неравенстве людей и о вреде наук, ни тех прекрасных и остроумных софизмов, которыми наполнены многие другие его сочинения, ни того, что враги и почитатели сего славного мизофилантропа написали в его защиту и опровержение.

Примеры убедительнее слов. Никакие рассуждения не заставили бы его сознаться в заблуждении, но шестимесячное пребывание у киргизов и ближайшее рассмотрение [321] нравов их произвели бы более, нежели все возможные доводы.

Народ, о котором мы говорим, конечно, не состоит из антропофагов, или каннибалов 2, не приносит в жертву подобных себе, не находит забавы в убийстве или травле их зверями и даже имеет свои добрые качества. Но какой европеец захочет обратиться в его состояние? Какой мечтатель позавидует обществу людей, которые незнакомы ни с наслаждениями нравственной природы, ни с средствами улучшить самое физическое существование свое, которые, закоренев в грубости, боятся всего того, что могло бы их смягчить, которые думают, что величие состоит в одной жестокости, и что храбрый должен вечно проливать кровь, которые, наконец, понимают только выгоды частные, не возносясь до тени понятия о пользе общей, о сем источнике величайших добродетелей, о сем единственном основании счастия всех и каждого?

Монтескье 3, разделив Азию на два пояса — на северный и южный — предположил, что она не имеет пояса умеренного и заключил, что жители первой сильны, воинственны, храбры и деятельны, а жители второй слабы, изнежены, ленивы и робки, что первые любят свободу, а последние склонны к рабству, что первые родятся быть завоевателями, а другие — рабами.

Не говоря о том, что большая часть племен, населяющих великую, или, как обыкновенно говорят, независимую Татарию 4, и причисленных сим знаменитым писателем к поясу северному, по свойствам своим принадлежит скорее к южному, скажем только, что характер киргизов исключает их из обеих половин. Они не могут быть помещены в одном разряде с народами северными потому, что не имеют ни деятельности, ни мужества, ни духа завоеваний, принадлежащих сим последним. Равномерно нельзя их отнести и к народам южным, потому что они не изнежены, не слабы и не знают не только рабства, но и подданства. Они составляют класс, средний между двумя предыдущими 5

Киргиз подходит к южному азиатцу леностию своею. Чего недостает в климате для произведения сего свойства, то довершает в нем образ жизни: большую часть лета от жары проводит он во сне, а зимою почти не оставляет своей кибитки потому, что снега засыпают все пути. Притом не зная никаких искусств и ничем почти не занимаясь, кроме скотоводства, он ни в какое время не [322] видит нужды много трудиться. Жены и дочери составляют также одну из причин, поощряющих его к лености, освобождая от всех трудов по домашнему хозяйству. Видя хотя немного достаточного киргиза, лежащего в совершенном бездействии близ турсука (кожаного мешка), наполненного кумысом, нельзя не вспомнить гомеровых циклопов 6, которые не пахали, не сажали и не сеяли, а жили на счет богов. Таковая праздность рождает в киргизе беспечность, сластолюбие и болтливость.

 Отправлено: 21.03.08 23:32. Заголовок: ПОГРЕБЕНИЯ И ПОМИНКИ..

ПОГРЕБЕНИЯ И ПОМИНКИ

Смерть киргиза, по обычаям народным, должна быть сопровождаема не только печалию его родственников, но всеми знаки вольного или невольного отчаяния жен. Коль скоро покойник испустил дух, они обязаны немедленно поднять вопль и крик, плакать, биться, царапать себе лицо и рвать волосы, вычисляя добродетели умершего, храбрость его и важнейшие подвиги.

Трагические представления сии продолжаются весьма долго, иные, до истечения года, ежедневно возобновляют их по утрам и вечерам пред куклою, или болваном, который, будучи одет в платье покойника, служит плачущим вместо его изображения. Последний обычай более существует в некоторых частях Средней орды.

Мертвое тело поспешно обмывается, наряжается в лучшее платье или пеленается в холст и кладется на ковер. Потом становятся около него все ближние, а мулла между ими читает молитвы и прославляет отличные качества покойника. Наконец, несут или везут его на верблюде к могиле в сопровождении родственников и плачущих женщин, с навязанным на длинном шесте черным платком вместо знамени. По прибытии на место погребения опять читают молитвы и потом уже опускают тело в могилу. Иногда зарывают вместе с телом оружие, конскую сбрую и уборы умершего, иногда же сверх того убивают лошадь [340] его, и мясо оной, сварив, едят, а кости на той же могиле сожигают.

С могилы все возвращаются в аул покойника есть и пить, причем, у набожных магометан опять читают молитвы за упокой души. Между тем посреди или возле той кибитки, где жил усопший, выставляется на шесте черный платок или кусок какой-нибудь черной ткани, для означения траура, и знак сей остается на целый год (По смерти Абулхайра жена его ханша Папай писала к Тевкелеву, чтобы он прислал ей черное знамя, "которое обняв, слезно плакала бы она и с которым бы кочевала"). Иные на празднествах, делаемых при похоронах, раздают почетнейшим гостям подарки из имущества умершего, которое тогда выкладывается для зрителей наружу. У других гости получают при сем случае только кусочки одежды покойника на память.

Богатых людей, умирающих зимою, в некоторых поколениях Средней и Большой орд, вместо погребения вешают на деревьях, обвернув в войлок или в полотно, весною же отвозят их в Туркестан и хоронят там близ гроба киргизского пророка Ходжи-Ахмета.

Могилы копаются так, чтобы из главной ямы была в боку другая маленькая, и в сию-то последнюю кладется мертвое тело для того, чтобы земля, которая насыпается на главную яму, не давила покойника. Иногда с той же [341] целью делают в могиле сруб или плетень, и накрывают оный досками, а потом уже сыплют землю. Возвышенные места и холмы предпочтительно избираются киргизами для погребения умерших. Иные сверх того еще делают над ними насыпи или ставят разного рода памятники.

Вид кладбища киргизского есть одно из любопытнейших зрелищ для путешественника. Тут утомленные однообразием и пустотою степей глаза останавливаются или под тенью дерева (Выше заметили мы, что если дерево, посаженное над могилою, примется, то погребенный в ней признается святым (авлия).), или на складенных из камней и глины пирамидах, башнях и высоких оградах. В одном месте видит он копья с развевающимися на них конскими гривами, лентами и платками; в другом — решетки, служившие стенами кибитки, или каменные и деревянные чалмы, а иногда просто груды камней. На могиле славного наездника находит он седло с копьем, лук, стрелы, над птицеловом — какое-нибудь грубое изображение беркута или ястреба (Некоторые зарывают вместе с мертвыми посуду, им принадлежавшую), над младенцем — колыбель и проч.

Над гробом хана Абульхайра на речке Улкиаке в 470 верстах от Орской крепости было построено квадратное здание со сводом, под которым положено тело с саблею, копьем и стрелами. Посаженное над ним дерево принялось, и хан признан святым.

Могила одного известного бия Джаны (около урочища Тюгушкана) со всех сторон обнесена каменною стеною выше сажени с глиняными по углам башнями.

Верстах в 50-ти от Усть-Уйской крепости на берегу Тобола стоят также развалины каменного строения на могиле одного киргиза. Такого же рода памятники находят во многих других местах.

Кроме кладбищ, принадлежащих киргиз-казакам, в степях их находятся многие древние могилы, которые приписывают они ногайцам, некогда в сей стране обитавшим. Ногайские могилы отличаются высотою, обширно-стию и часто состоят их огромных насыпей таких камней, кои привезены издалека; иногда находят в них золотые и серебряные украшения для конской сбруи, монеты и проч.

Киргизы несколько раз поминают своих родственников, и обряд сей наблюдается ими весьма точно. Поминки совершаются после смерти чрез 40 дней, чрез 100 дней, и чрез год; а у иных и чрез 9 лет. [342]

Важнейшими почитаются те, которые делаются по прошествии года. Случай сей требует необходимого и богатого праздника, а потому при разделе имения покойника старший в семействе непременно отделяет часть на поминки, родственники со своей стороны также жертвуют для сего празднества, кто чем может. Если оно несоответственно богатству или званию умершего, то наследники подвергают себя укоризнам встревоженной тени его и покрываются стыдом в глазах своих знакомых. У богатых людей годовые поминки чрезвычайно дорого стоят. Пригласив множество гостей, выслушав молитву за упокой души усопшего, призвав тень его и вычислив знатнейшие его подвиги в жизни, закалывают белую лошадь, варят ее и присоединяя к прочим, заранее приготовленным кушаньям, начинают ее есть и пить кумыс. Потом приступают, так же, как на свадебных пирах, к играм, скачкам, песням и разным другим забавам, в которых отличающиеся проворством и искусством получают от хозяев награды и иногда весьма значительные. Бывшие на поминках известного в Меньшей орде батыра Сырыма 22, уверяли меня, что оные стоили наследникам и родным более 2 500 овец, до 200 лошадей, до 5 000 ведер кумысу, несколько кибиток, панцирей и множество разных других вещей, розданных отличнейшим наездникам, стрелкам и борцам. При таком же празднике в память Средней орды батыра Хангильды употреблено, как говорят до 5 000 овец, до 250 лошадей и проч.

Свадьбы, похороны, поминки суть обряды, относящиеся к семейственной жизни, но празднества и увеселения, которые их сопровождают, суть уже обряды общественные. По сей неразрывной связи одних с другими мы перейдем теперь от первых к последним.

ПРАЗДНИКИ И ЗАБАВЫ

Празднества киргизские состоят в следующем: Коль скоро приглашенные гости соберутся, хозяева просят двух или трех из почетнейших посетителей угощать прочих и смотреть за порядком, самых же знатнейших избирают для раздачи наград в играх. Потом разносят по всем очищенным для праздника кибиткам кушанья и огромные чаши с кумысом (Богатые родственники и приятели в пособие хозяину привозят с собою на празднества свой кумыс и даже пригоняют скот для угощения) . Подкрепив силы, [343] приступают к разным играм и забавам, как то: к борьбе, скачке, стрельбе из лука, песням и музыке.

Если скачка по качеству или количеству лошадей заслуживает внимания, то ею начинают праздник. В сем случае все зрители собираются около цели, к которой положено прискакать и возле которой расставляют награды, предназначенные отличнейшим из лошадей; тут же и судьи, избранные для раздачи оных. Между тем другая часть судей или посредников отправляется к тому месту, с которого должна начаться скачка и наблюдает, чтобы все желающие участвовать в ней пустились с одной линии и в одно мгновение по данному знаку. Место отъезда избирается от цели в 20, 25 и 30 верстах, иногда в 50 и 60; некоторые уверяют; что случается и далее. На первой половине сего пути порядочные ездоки (избираемые почти всегда из мальчиков) сдерживают своих лошадей и берегут их силы, а на второй уже пускают во весь дух. Если лошадь утомится, приближаясь к цели, то хозяин и родственники или приятели его, выезжающие обыкновенно навстречу скачущим, не останавливая ее, накидывают ей на шею один или два аркана, начинают четырьмя или пятью плетями погонять ее, тянут за узду, кричат, шумят, и тащат ее таким образом к мете. Беда тому, кто в сие время неумышленно или, как иногда бывает, с намерением замедлить бег лошади попадается на пути скачущим. Горячность, в которую они тогда приходят, дикие крики их, шум, топот и облака пыли не позволяют им ни видеть, ни слышать. Нередко лошади до того утомляются, что достигнув меты, мгновенно падают мертвыми.

Само собою разумеется, что первый всадник, прискакавший к цели, получает драгоценнейшую из наград, второй — следующую за нею и так далее. У знаменитых богачей для первого приза иногда назначается до 100 лошадей, или несколько невольников, верблюдов, панцирей, халатов и сотни овец, а на последний часто достается одна коза.

Есть другого рода скачки у киргизов, в которых мужчины спорят о ловкости и искусстве в верховой езде с женщинами или девушками. Тут забавляющиеся обоего пола ездоки разделяются попарно, и каждый мужчина обязан, догнав ту, которая с ним в паре, остановить ее, или, по крайней мере, рукою коснуться до ее грудей. Как ни грубы киргизские красавицы, однако, они до сей [344] свободы допускают только тех, которые им нравятся, от прикосновения же неприятной руки освобождаются они ловкостию, увертками и, наконец, в нужде, плетью, которой удары большею частию соразмеряют со степенью привязанности или ненависти к преследователям своим. Таким действительным средством не мудрено женщине поставить мужчину в почтительное от себя расстояние, тем более, что ей не запрещено оставлять следы своего гнева и на лице нерасторопного человека.

Второе место в забавах киргизского народа занимает стрельба из лука. Умеющие владеть оружием сим пускают стрелы в цель не только стоя неподвижно на земле, но на скаку с лошади и даже стоя на седле. Некоторые стреляют в бросаемые пред ними вверх шапки и кольца. Это напоминает карусели европейских рыцарей!

Борьбу киргизы также довольно любят и борются с искусством, схватывая друг друга за пояса, но кулачного боя не знают.

На праздниках или пирах (Киргизы борются и бегают взапуски большею частию полунагие, а иногда и совсем голые) по нескольку десятков человек пускаются бегать и, хотя все киргиз-казаки вообще имеют очень мало проворства в ногах, однако, отличающиеся в беганье пред прочими, равно как искуснейшие стрелки из лука и победители в борьбе, получают награды, но награды очень маловажные в сравнении с теми, которые даются на скачках.

Люди, искусные в гимнастических упражнениях, или имеющие отличных скакунов, могут являться на праздники и показывать способности свои или лошадей своих, не быв приглашены.

Показать гибкость своего тела, поднять что-нибудь с земли наскаку, подвернуться под лошадь, усидеть на седле, когда один или двое тянут всадника с лошади арканами — вот опыты удальства, которыми киргиз-казаки наиболее привлекают внимание зрителей на празднествах. Между играми вместе отдыха молодые гости обоих полов поют.

Ниже будет сказано, что песни киргизские почти всегда импровизируются, это обстоятельство делает их чрезвычайно занимательными и разнообразит увеселения поющих. Они или разделяются на два хора, из которых [345] в одном женщины, а в другом мужчины, или составляют пары для дуэтов.

Женщины в песнях выражают преимущества своего пола и жалобы на мужчин, мужчины, в свою очередь, оправдываются, выхваляют себя и описывают прелести любви. Как с той, так и с другой стороны говорят иногда колкости и довольно остроумные ответы, которые тотчас замечаются и выхваляются слушателями.

В зимнее время молодые киргизы и киргизки еще иначе забавляются. В декабре месяце 1820 года на празднике у одного из султанов, кочевавших тогда около озер Каракуль, мне случилось видеть следующую игру: сначала играющие мужчины и девицы сели все в один круг, потом хозяин принес небольшую баранью косточку, и, положив ее на колени одной из девушек, предложил развязнейшему из мужчин открыть игру. Гость тотчас встал, сложил руки назад, подошел к той девице, на коленях которой лежала косточка, и стоя, начал нагибаться с тем, чтобы взять ее зубами, не разводя рук и не трогаясь с места. После него все мужчины начали делать то же, и похвалы с веселыми криками сыпались на тех, которые достигали своей цели с точностию; неловкие же получали от девицы, державшей косточку, по нескольку легких ударов плетью.

Когда все мужчины, в круге сидевшие, испытали по очереди свою гибкость, началась другая игра. Один из них взял ту же косточку в зубы, и все женщины должны были подходить к нему с тем, чтобы зубами же выдернуть ее у него прежде, нежели он закроет оную губами своими. Проворные исполняли сию обязанность довольно удачно; неповоротливая должна быть целовать того, который держал косточку.

На иных праздниках бывают видимы еще другого рода забавы, например: силачи вырывают у живого барана ноги, или бросают в большую чашу с кумысом монеты, и желающие должны отыскивать их на дне ртом и проч. Многие киргизы находят особенное удовольствие смотреть на прожорство знаменитых едоков, которые на праздниках являются для распространения своей славы и истребляют невероятное множество мяса и кумысу.

Наконец, на пиршества приглашаются для увеселений отличнейшие музыканты с кобызами, чибызгами и балалайками 23. [346]

ОБЩЕПРИНЯТЫЕ ЗНАКИ ВЕЖЛИВОСТИ

Встречи и приветствия, которые киргизы при свиданиях делают друг другу, определяются степенью их знатности, богатства и сердечного расположения.

Человек, ничтожный к хану или сильному султану, не смеет подходить иначе, как сложив руки на груди и низко кланяясь, а если тот, к кому он подходит с таким подобострастием, пожелает в знак особой милости протянуть ему руку, то он сжимает ее обеими своими руками, становясь на одно колено. Человек среднего состояния подходит к своему начальнику с поклоном, но не складывая рук. Хан же, или сильный повелитель, в ответ на приветствия своих подчиненных кладет руку на плечо простолюдина, жмет руку того, к кому имеет уважение, и обнимается с приятелями своими. Если киргиз встречает на пути человека знатного или богатого, то сходит с лошади и обеими руками своими сжимает одну его руку, если же встретит хана, должен остановиться на дороге и дождаться, пока он проедет, между тем наклоняет голову, прижимает руку к груди и громко приветствует его.

Люди равного звания, но некоротко знакомые, только жмут друг другу одну руку; приятели подают один другому обе руки, и потом сперва протягивают оные в одну сторону, а потом в другую, или наоборот, прижимая между тем грудь к груди. Движения сии занимают место обнимания.

Женщины также должны соблюдать при встречах общепринятые обряды. Женщины равного состояния просто кланяются одна другой, не протягивая рук и никогда не целуясь; но пред ханшею или знатною султаншею должны они потупить взоры и, кланяясь, гладить себя по щеке рукою. Пред старшими родственниками молодая женщина становится на одно колено.

Правителям слабым и султанам без власти чернь отказывает даже и в наружных знаках почтения, пред сильными соблюдают их очень строго.

Когда родоначальник любим, или почтен, все приходят к нему просить советов. Отправляясь на баранту или в какой-нибудь поход, требуют от него наставлений. При последнем случает читают иногда молитвы, клянутся быть согласными и приносят в жертву лошадь или другое какое-нибудь животное белое. Если же белого нет, то выбирают такое, на котором по крайней мере пятно белое, особенно на лбу, и потом его съедают. [347]

ИЗБРАНИЕ ХАНА

Любопытный и важнейший обряд киргиз-казачий есть избрание хана. Опишем оный подробно.

Как скоро в назначенное для сего время и место начнет собираться народ, тотчас открываются частные совещания, тотчас составляются маленькие круги для решения, кого избрать себе главою и кому поручить быть представителем каждой толпы в верховном Совете знатнейших правителей народных? Когда число прибывших на выбор сделается довольно велико, назначают решительное общее собрание и расстилают рядами ковры и войлоки, на которых султаны, старейшины, бии и родоначальники садятся по старшинству в знатности или власти, а простой народ становится за ними сзади. Начало сего заседания, как и везде, тихо, а окончание всегда шумно. Почетнейшие по летам и опытности открывают оное, смелейшие оживляют, сильнейшие дают направление и, наконец, все вместе производят споры, которые продолжают иногда дня два, три и более. Когда же хан избран, несколько знатных султанов и старшин идут объявлять ему о том, сажают его на тонкий белый войлок и, подняв на головы свои, опять опускают на землю. Тут на смену их с стремлением бросается народ также поднимать нового повелителя своего и качать его несколько времени при громких восклицаниях и криках. В заключение войлок, служивший вместо трона, а иногда самую одежду ханскую разрывают на мелкие части, и всякий старается унести с собою какой-нибудь из них лоскуток, как памятник того, что он был участником выбора.

Обычай сей есть остаток времен чингисовых. План-Карпин 24 говорит, что в его присутствии (Voyage de Plan-Carpin en Tartarie, en 1246 et 1247 vid. Chap. IX.

В Издании сего путешествия Бержероном вместе Каюк (Сауис) напечатано Сuуnё. Ошибка сия, без всякого сомнения, принадлежит не сочинителю, но переписчику или типографщику. Человеку, не знающему истории чингисовых потомков, немудрено по сходству литер читать Сuуne там, где неявственно написано Сауuс, или Сuуuс, но План-Карпину невозможно было изуродовать таким образом имя сего хана), Каюк 25, восходя на престол деда своего Чингиса, был также посажен на войлок и поднимаем вверх знатнейшими чиновниками монгольскими. Гайтон пишет (Histoire des pays Orientaux, Ch. 16), 26, что и сам [348] Чингис был таким же образом качаем при избрании его в ханы. Пети-де-ла-Круа повторяет то же (В Histoure du Grand Genghizcan, печат. в Париже 1710 года на стр. 78 сказано: Sa harangue finie, en le fit metre, sur un feutre noir (?) qu'on avoit etendu sur la terre, et la personne qui etoit chargee de porter la parole, lui annonca hautement la volonte des peuples Mogols. // Lui remontra, que quelque pouvolr, qu'il eut, il le tiendroit du Ciel; que Dieu ne manqueroit pas de benir ses desseins s'il gouvernoit ses sujets aves justice; et qu'au contraire il le rendroit miserable, s'il abusoit de sa puissance: ce que lui marquoit le feutre sur lequel il ^etoit assis. Apres cette remontrajice, sept Cans,Ie releverent d'un air de ceremonie, et le porterent sur le trone, qui avoit ete prepare au milieu le l'assemblee) 27.

Благодарность нового хана за полученное достоинство изъявляется немедленно праздником, который он дает всему присутствующему народу и на котором не щадит он ни баранов, ни лошадей, ни кумысу.

Желая придать в глазах непросвещенных азиатцев более важности званию ханов, правительство русское положило всегда сопровождать утверждение их великолепием и разными церемониями. Обыкновение сие постоянно соблюдается со времени избрания в ханы Меньшей орды Нурали. Для любопытных читателей, мы представим в пример описание торжества, с которым в 1812 году был возведен близ Оренбурга в ханы бывший султан Меньшей орды Ширгазы, сын Айчуваков.

По получении известия об утверждении избрания Государем императором военный губернатор оренбургский, князь Волконский 28, назначил день для торжественного возведения и дал знать как самому хану, так и знатнейшим султанам, родоправителям и старейшинам киргизским, чтобы они к 23 числу августа прикочевали с народом к левому берегу Урала.

22 августа один штаб-офицер с несколькими обер-офицерами и переводчиками послан был в степь объявить приблизившемуся к границе хану, что на другой день будет торжество.

23 числа начало церемонии возвещено в 7 часов утра тремя пушечными выстрелами с крепости. В 8 часов один штаб-офицер с двумя обер-офицерами и конвоем приехал сказать Ширгазы, что приготовления кончены и что его просят отправиться на место торжества.

Между тем посланы были к нему карета и две коляски. В карету сел он сам с одним султаном, с присланным к нему штаб-офицером и переводчиком, коляски наполнялись почтеннейшими султанами и приближенными. [349] Впереди ханской кареты ехали два офицера с четырьмя урядниками, сзади оной — 50 казаков. За прочими экипажами следовали толпы конных киргизов.

В то же самое время, когда отправился хан от своей кибитки, выехал под данному знаку и военный губернатор из крепости. По прибытии обоих на место торжества стоявшие в ружье войска отдали честь, забили в барабаны и заиграла музыка. Войска при сем были следующие: 200 казаков оренбургских, один полк тептярский, 300 башкирцев, гарнизонный полк пехоты и артиллерийская рота.

Тотчас по приезде военный губернатор, взойдя вместе с ханом на приготовленное возвышение, объявил всему собравшемуся народу Высочайшую волю Государя на утверждение Ширгазы и велел читать императорскую о том грамоту на русском и татарском языках.

Потом хан стал на ковре на колени и произнес торжественно пред Ал-Кораном присягу в верности России, повторяя слова оной вслед за читавшим ее по утвержденной форме первенствующим из магометанского духовенства. В заключение поцеловал он Коран, поднял его на голову и, встав, приложил к присяжному листу вместо подписи печать свою.

После того произведены были 21 выстрел из орудий артиллерии, бывшей в строю, и 11 выстрелов из шести орудий с крепости; из ружей пущен беглый огонь, барабаны зазвучали, и музыка опять заиграла. Между тем надели на хана присланные для него от двора соболью, богатою парчою покрытую шубу, шапку и золотую саблю с надписью его имени. Шапку надевал на него генерал-майор, шубу-полковник, а саблю — подполковник. Наконец, военный губернатор вручил ему императорскую грамоту на ханское достоинство и он, поцеловав ее, поднял на голову.

Тут все разъехались, но в 4 часа пополудни военный губернатор опять прислал к хану карету и коляски, для приглашения его со свитою к обеду. При входе его в комнаты заиграла музыка, за обедом, после императорской фамилии, пили за его здоровье с пушечного пальбою; после обеда дан был бал.

На другой день киргизы были угощаемы в степи без церемоний. На третий день в степи же сделан им прощальный обед и роздано множество подарков.


--------------------------------------------------------------------------------

Комментарии

1 Жан Жак Руссо (1712 — 1778). Французский мыслитель, писатель, композитор, выдающийся представитель философии европейского Просвещения.. Философско-соц-иологические идеи и этика Ж. Ж. Руссо оказали большое влияние на развитие гуманитарных идей в европейских странах в конце XVIII — первой четверти XIX в. С его именем связано становление новых подходов в этнологии. Широкую известность в Европе и России приобрела работа Ж. Ж. Руссо "Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми" (Трактаты. М., 1969. С. 31 — 108), а также другие его философско-этические трактаты, в которых содержится ряд важных теоретических положений по истории. Созданная им утопическая модель "естественного состояния" общества, базировавшаяся на идеалистических представлениях об истории первобытной эпохи человечества, сыграла большую роль в повышении интереса европейской науки к изучению малоизвестных народов Азиатского Востока, Африки и Америки, а также послужила во многих случаях теоретико-методологической основой для разработки ряда конкретных историко-этно-логических концепций (см.: Токарев С. А. Истоки этнографической науки. М., 1978. С. 114 — 118. Ерофеева И. В. Европейское Просвещение XVIII в. и становление научной историографии Казахстана // Вопросы историографии и источниковедения дореволюционного Казахстана. Алма-Ата, 1988. С. 50 — 86). Именно эту сторону вопроса имел в виду А. И. Левшин, избрав объектом своей научной полемики Руссо — признанного авторитета в теоретических вопросах социологии (см.: Леви-Строс К. Структурная антропология: Сб. переводов. М., 1980. С. 54 и др.)

2 Антропофаги. Людоеды, то же, что и каннибалы.

3 Шарль Луи Монтескье (1689 — 1755). Французский просветитель, писатель, социолог и историк, ранний представитель французской просветительской философии. Наиболее полное выражение его политическая теория и исторические взгляды нашли в произведении "Дух законов" (Избранные произведения. М., 1955), опубликованном в Женеве в 1748 г. Учение Ш. Л. Монтескье получило большой, хотя и противоречивый, отклик среди разных слоев российского общества. Его влияние испытали на себе многие русские авторы, писавшие о казахском народе в конце XVIII — первой пол. XIX в.

4 Татария. Так называлась в европейской литературе XVII — XVIII вв. часть территории Евразийского материка, включавшая в себя обширные пространства Южного Урала, Юго-Восточной Сибири, казахских степей, Средней Азии, издавна являвшихся средой обитания тюркоязычных народов.

5 В своих представлениях о национальном характере казахского народа А. И. Левшин опирался на изложенную Ш. Л. Монтескье в "Духе законов" историко-географическую схему, согласно которой климат той или иной страны является главным фактором, определяющим психический склад населяющих ее народов, а последний, в свою очередь, формирует в совокупности с природой, образом жизни, внешним окружением и прочими "естественными" условиями жизни народов их социальную организацию. По мысли Монтескье, в Татарии отсутствуют зоны умеренного климатического пояса, и "ее страны, расположенные в очень холодном климате, непосредственно соприкасаются с теми, которые находятся в климате очень жарком". Отсюда он делал вывод о том, что в Центральной Азии имеет место противостояние "сильных", "воинственных" и "храбрых" народов (к которым, видимо, относил казахов), проживавших в холодных северных широтах, и народов "изнеженных", ленивых и робких, которые издревле обитали в южных местностях региона. Первых Ш. Л. Монтескье характеризовал как прирожденных завоевателей, а вторых — как побежденных (см.: Монтескье Ш. Л. Избранные произведения. С. 387 — 391). Легко заметить, что А. И. Левшин в ряде разделов своего труда выступает последовательным сторонником этой априорной и метафизической схемы. В современных условиях его точка зрения на проблемы социальной психологии и общественного развития казахов не выдерживает научной критики, так как базируется в значительной мере на идеалистических и внутренне противоречивых методологических посылках. В то же время она имеет определенный научный интерес, позволяя проследить пути развития европейской мысли в области истории и этнологии восточных народов.

6 Циклопы. Мифические одноглазые великаны в повествовании Гомера о странствиях Одиссея.

7 Циши. См. коммент. 34, гл. 1. Ч. II.

8 Геродот. См. коммент. 5, разд. II. Ч. I.

9 Дарий I Гистасп. Персидский царь из династии Ахеменидов (522 — 486 гг. до н. э.). Около 514 г. до н. э. совершил военный поход против скифов Северного Причерноморья, который закончился отступлением персидской армии.

10 Корнелий Тацит (ок. 56 — ок. 117 гг. н. э.). Римский историк, широко известен своими историческими трудами "История" (в 14 кн., из которых дошли до нас 1 — 4-я кн. и начало 5-й) и "Анналы", посвященными жизни Рима и всей империи.

11 Роксоланы. Название племени, создавшего крупный военно-политический союз кочевых племен с центром в Северном Приазовье. Роксоланы — выходцы из среды сарматов Поволжья и Приуралья. Во И — I вв. н. э. отвоевали у скифов степи между Доном и Днепром. В I в. н. э. они занимали степи к западу от Днепра. Около 70 г. совершили набег на Мезию.

12 Отон (Оттон). Римский император (15 января — 17 апреля 69 г. н. э.), сменивший Гальбу.

13 Сарматы. Общее название ираноязычных племен, расселившихся со II в. до н. э. по IV в. н. э. в степях от Тобола до Дуная (см.: СИЭ, т. 12, с. 559).

14 Туркоманы. Прав, туркмены.

15 На северном Кавказе гость находился под защитой хозяина до тех пор, пока пребывал в его жилище, за его пределами он мог быть ограблен соседями или даже самим хозяином (см.: Гарданов В. К. Общественный строй адыгских народов. М., 1967. С. 305 — 307).

16 Ширгазы (каз. Сергазы). См. коммент. 3, предисловие.

17 Мараты (Прав. — маратхи). Народность, проживающая в Индии в штате Махараштра.

18 Сергазы (Ширгазы) Каипов. Казахский султан Младшего жуза, сын хивинского хана Каипа (см. коммент. 3, гл. 5. Ч. II). По распоряжению барона О. А. Игельстрома (см. коммент. 72, гл. 5. Ч. II) в 1789 г. был отправлен в Петербург в качестве депутата от казахов. Принимал участие в шведской войне, был произведен в майоры. В 1790 г. сопровождал русское посольство в Бухару, в 1791 г. снова вернулся в Петербург, там же был в 1793 г. в должности адыотанта графа П. А. Зубова. В 1795 г. Сергазы приехал в казахские степи во время выборов в ханы Есима (см. коммент. 60, гл. 5. Ч. II), затем вместе с С. К. Визмитиновым (см. коммент. 81, гл. 5. Ч. II) поехал в Симбирск, а оттуда был отправлен в Петербург, где находился до 1798 г. В 1798 г. вернулся в Казахстан. Умер Сергазы в 1820 г.

Глава Двенадцатая. ОБЫЧАИ

19 Перевод неточен, байбише (бэйбiше) — так называют первую жену в том случае, если у мужчины имеется несколько жен.

20 Не только старшая жена, но и другие жены могут оставить мужа по причине его импотенции, жестокого обращения с ними и проч. Однако разводы у казахов были редки.

21 Это право именуется в научной литературе правом левирата. Вдова, за которую в свое время был уплачен калым, считалась собственностью не только мужа, но и всех близких его родственников. Особенно строго это право соблюдалось, если у вдовы были малолетние дети. Их нельзя было отпускать в род матери или в другой род, если вдова пожелает выйти замуж за представителя другого рода. Вдова, имевшая взрослых детей, могла отказаться выйти замуж за брата или близкого родственника покойного мужа, ее к браку в таком случае не принуждали, но она должна была остаться при родственниках мужа (Аргынбаев X. А. Семья и брак у казахов: Автореф. дис. докт. ист. наук. Алма-Ата, 1975).

22 Батыр Срым. См. коммент. 71, гл. 5. Ч. II.

23 А. И. Левшин под балалайкой, по-видимому, имеет в виду домбру.

24 План Карпин, Плано Карпини. См. коммент. 39, разд. II. Ч. I.

25 Гуюк (Каюк). Внук Чингисхана, ставший после смерти отца Угедея (см. коммент. 15, гл. 1. Ч. II) верховным ханом монголов. Умер в 1248 г.

26 Гайтон. Представитель царского дома в Малой Армении. В XIV в. принял католичество и составил для европейцев на латинском языке сочинение о Монгольской империи под заглавием "Восточная история", (см.: Армянские источники о монголах. Извлечения из рукописей XIII — XIV вв. / Пер. с древнеармянского и перевод А. Г. Галстяна. М., 1962).

27 Пети де-ла-Круа Франсуа (1653 — 1713). Французский переводчик и историк-ориенталист.

28 Григорий Семенович Волконский (1742 — 1824). Князь, оренбургский военный губернатор (1803 — 1817 гг.). С 1817 г. член Государственного Совета

 Отправлено: 21.03.08 23:34. Заголовок: Глава ТРИНАДЦАТАЯ. П..

Глава ТРИНАДЦАТАЯ. ПРОСВЕЩЕНИЕ

(Статья сия была напечатана в "Северном архиве" на 1825 год, откуда заимствована и переведена издателями парижского журнала "Bulletin des sciences Geographiques" 1827)

Ни образ жизни, ни нравы, ни религия не позволяют киргизам быть образованными. Все просвещение их состоит из нескольких слабых лучей, почти невольно озаряющих человека, который хотя немного мыслит, имеет воображение и принимает впечатления окружающих его предметов, но и сии познания их обезображены суеверием.

ЯЗЫК

Язык их есть испорченное турецкое наречие, в котором много слов не понятных как для турка, так и для татарина крымского, казанского, а иногда даже и для оренбургского. Сверх того, где турки и татары пишут ш, там киргизы говорят с, где у первых я, у, ии, ио, ю, там произносят они джа, дже, джи, джо, джу: вместо г употребляют х. Большую часть гласных выражают неявственно, а буквы а и э часто так смешивают, что их почти нельзя различать или, лучше сказать, составляют между сими двумя звуками третий, средний.

ГРАМОТА

Киргиз, понимающий Ал-Коран и, следовательно, знающий по-арабски, слывет чудом мудрости. Умеющий читать и писать на своем, т. е. на татарском 1 языке, почитается ученым, вообще же не знают они грамоты. Ханы, султаны и бии в сем случае не отличаются от последних подвластных своих (Императрица Екатерина, желая пролить на киргизов хотя несколько лучей просвещения, указами 1782, 1784, 1785, 1786 и 1789 годов повелела строить для них на границе мечети и школы, учащихся содержать на счет казны, а отцам их оказывать преимущества, давать похвальные листы, подарки и проч. Воля ее была исполнена: строения сделаны, но всегда были пусты и, наконец, развалились. Столь же тщетны были до 1822 года труды шотландских миссионеров, живущих в некоторых пограничных городах русских и очень усердно старающихся проповедывать ордам киргиз-казачьим правила своей религии. После выезда моего из Оренбурга открыто там Неплюевское училище, в котором, как слышно, учатся с успехом и киргиз-казаки. Известие утешительное) и имеют у себя [351] письмоводителей или мулл, которые читают им получаемые бумаги и отвечают на оные.

РУКОПРИКЛАДСТВО

Повелители орд и родов к письмам своим только прикладывают печати, на коих вырезаны их имена. Та же печать, приложенная к белой бумаге, служит вместо доверительной грамоты тому, кто предъявит оную, слова его приемлются вместо письменного послания. Простолюдины, не имея печатей, употребляют тамги, или знаки, особенные для каждого рода и заменяющие подписи и гербы как в рукоприкладстве, так и в клеймении скота, или другого какого имущества (Тамги заимствованы киргизами у монголов 2, которые распространили их употребление не только в Средней Азии, но, вероятно, и в Индии, ибо у индийцев слово "тамга" означает то же понятие, что у киргизов. Г. Abel Remusat в "Recherches sur les langues Tartares, (T.I, c.233) пишет: "Dans la langue vulgaire de l'Hindostan, un certain nombre de mots d'origine Mongole, tels que: Darouga, Chef; Tamga, marque, distinctive etc.". Ланглес, встретив слово "тамга" (tamgha) в персидском переводе книги "Les Institute politiques et militaires de Tamerlan", затруднялся, как выразить оное и, наконец, перевел словами: brevet d'officier (?)).

Для примера мы представляем в конце книги некоторые изображения сих знаков.

ПОЭЗИЯ И МУЗЫКА

При всей, однако ж, грубости и при всем невежестве киргизского народа мы находим в нем начала поэзии и музыки.

Моисей, Давид, Гомер, Полибий, Платон, Аристотель 3 говорят о существовании сих изящных искусств в те времена, когда мир, так сказать, еще был в пеленах; новейшие путешественники нашли их у большей части полудиких. Киргизы, столь близкие по многим отношениям к сим последним, представляют новое доказательство того, что человек родится поэтом и музыкантом.

Конечно, поэзия их не подчинена правилам науки, и они не сочиняют стихов, но, надеемся, что ни один просвещенный читатель не откажет им в понятиях о стихотворстве, когда узнает, что они, подобно древнейшим народам мира, имеют песни, в которых прославляют подвиги своих героев, описывают природу и поют любовь. Слова сих песен редко выучиваются и никогда почти не переходят в неизмененном виде от одного к другому 4, [352] но всякий сам сочиняет их, всякий киргиз сам импровизатор и по-своему выражает происшествия, мысли и чувствования, мешая их с изображениями встречающихся глазам предметов. Легко себе представить можно, что таковые внезапные произведения бывают по большой части бестолковы и уродливы, особенно там, где употребляются сравнения, которые, как известно, составляют любимую риторическую фигуру всех азиатцев; однако бывают между оными и удачные, в некоторых песнях встречаем не только гармоническое падение стихов, но даже иногда и рифмы.

Вот две киргизские песни в переводе:

Черны брови не сурмены,
Привязали вы меня к себе.
Я люблю верно тебя,
Отгоняешь ты меня.
Давай, давай овса лошади,
То пеший на дороге не останешься;
Отдай скотину за девку,
То век с ней не расстанешься.
Я сильно в тебя влюбился,
Позволь мне с собою поиграть.
Молоденек, молоденек для игры,
Лошадь упади тебе на шею.
Бросился ястреб на уток,
На стадо, стадо большое.
Я сам болен весь,
И еда на ум нейдет.
Против дверей вода стоит,
Моя пола обмочилася;
В том ауле две девки,
Обе в меня влюбилися.
Сосна-дерево выросло,
На него туман упал;
Вчера к себе меня не пустила,
Когда-нибудь сама приласкаешься.

* * *

Видишь ли этот снег?
Тело моей милой еще белее.
Видишь ли эту кровь, текущую из зарезанного
Щеки ее еще алее.
Видишь ли этот обожженный пень?
Волосы ее еще чернее.
Знаешь ли, чем пишут муллы у нашего хана?
Брови ее темнее чернил их.
Видишь ли пылающий уголь?
Глаза ее сверкают еще сильнее. [353]

Песни киргизские сопровождаются иногда музыкою, иногда же составляют дуэты, терцеты и квартеты, в которых певцы поют один за другим по куплету. Содержанием таких концертов бывает или простой рассказ, или спор и соперничество в любви, или похвалы какому-нибудь знаменитому гостю, которого хотят почтить.

Место эпической поэмы занимают у киргиз-казаков сказки 5, исполненные чудес, волшебства и убийств. Герои оных часто подражают европейским рыцарям XII и XIII столетий; ездят по степям искать приключений, сражаются с колдунами, богатырями и славнейшими наездниками, входят в связи с женами своих неприятелей и освобождают несчастных от тиранства мужей, получают от красавиц своих талисманы, прославляют в песнях прелести их, разоряют, грабят для них аулы, похищают их и, наконец, привозят к себе для того, чтобы уделить им четвертую или пятую часть своего сердца. Одна мысль о такой награде за верность смущает душу европейской женщины, но киргизка, родившаяся и возросшая для рабства, принимают ее если не спокойно, то, по крайней мере, с покорностию и без удивления.

Красноречивые рассказчики умеют украшать повесть уподоблениями и природе подражающими словами: они голосами изображают крики разных животных, дополняют описания телодвижениями и, входя в положение своих героев, принимают в них самое живое участие. Во всех рассказах сего народа видно пылкое воображение и склонность к пиитическому энтузиазму.

Мелодия, или, говоря просто, голоса киргизских песен менее терпят изменения, нежели слова, ибо они почти все одинаковы, просты, однообразны, унылы и утомительны для слуха, как то можно видеть из прилагаемых в конце книги примеров.

МУЗЫКАЛЬНЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ

Главные музыкальные инструменты киргизов суть кобыз и чибызга 6.

Кобыз похож на старинный русский гудок и даже немного на скрипку, но не имеет верхней деки и состоит из выдолбленного полушара с приделанною к нему вверху ручкою и с выпуском внизу для утверждения подставки. Струны, на кобыз навязываемые, очень толсты и свиваются из конских волос. Играют на нем, сжимая его в коленях (как виолончель), коротким смычком. [354]

Тоны, издаваемые сим инструментом, отменно грубы и нечисты, однако ж, я слышал на нем подражание пению разных птиц, очень близкое к природному.

Чибызга есть дудка, выделываемая иногда из дерева, а по большей части из камыша, и имеющая около аршина длины с тремя или четырьмя на конце прорезанными отверстиями без всяких клапанов и перегородок внутри. Играть на чибызге значит петь внутренностию гортани. После сего не мудрено заключать, что она в дикости и грубости звуков должна еще превосходить кобыз.

Некоторые из киргизов заняли у русских балалайки 7 и другого рода инструмент, который известен в разных местах Европы под разными наименованиями. В России простой народ называет его варган (орган) (guimbarde). Он делается обыкновенно из железа или стали, а играют на нем, прикладывая его к зубам и приводя в движение тоненький стальной прутик, занимающий в нем место струны 8.

Греки находили, что музыка необходима для исправления нравов; киргизы употребляют ее для распространений суеверия и для лечения больных.

Как то, так и другое видели мы при описании трагикомических представлений баксов, которые отправляют должности гадателей и лекарей.

ВРАЧЕБНОЕ ИСКУССТВО

Впрочем, пустые и суеверные обряды сих мнимых лекарей не составляют всего врачебного искусства киргизов: они действительно знают многие полезные лекарства, [355] а потому мы должны дать читателям понятие о киргизской медицине.

От боли в груди пьют они взвар, составляемый из корня дикой розы, или шиповника, с медом и коровьим маслом. От чесотки и некоторых других болезней купаются в воде соляных озер.

Лом в костях унимают, намазывая больные члены соком, вытекающим из распаренного осеннего овечьего помета или привязывая к больному месту тот же помет сожженный.

Опухоли разгоняют припарками из разных трав.

Больные ноги окуривают парами киновари, которую под ними жгут на угольях.

Ознобленные члены как можно скорее опускают во внутренности нарочно убиваемой для сего случая овцы. Тем же средством лечат и раны.

От переломов пьют тертую медь и еще какой-то толченный камень.

Растение, называемое ими шираз, употребляют они вместо сальсапарилли.

Медьвежья желчь служит, подобно настойке испанских мух, для восстановления истощенных сил. Ею же мажут больную спину.

В некоторых случаях обвертывают больных в теплые, только что содранные шкуры разных (Г. Эверсман следующим образом описывает сей способ лечения: киргизы берут недавно снятую кожу дикой лошади, а за неимением и старую, но не более как за год пред тем содранную, размягчают ее, потом посыпают внутреннюю часть толченою корицею с камфорой и зашивают в нее больного: так оставляют его на сутки и в сие время стараются в нем производить испарину; в пищу дают ему только вареное мясо без соли. Чрез 24 часа средство сие должно произвесть полное действие. Г. Эверсман, как искусный врач, полагает, что такое лечение может быть весьма действительно; впрочем, с какого бы животного ни была снята кожа, действие лекарства сим не изменяется) животных, в других едят киноварь, пьют овечью кровь, растопленное сало и проч.

Ноги птицы, называемой ими тилегус и похожей на куропатку, иссушив, толкут и дают пить с водою больным белою горячкою и укушенным бешеными собаками.

Нет нужды объяснять, что все таковые сведения киргизов в медицине суть только опыты, открытые случаем и врожденным всякому человеку физическим стремлением пещись о сохранении своей жизни. Сведения сии не основаны ни на какой теории и передаются от одного другому изустно. [356]

АСТРОНОМИЯ

Скажем теперь несколько слов об астрономических познаниях киргизского народа.

Пастух, живущий всегда под открытым небом, скрывающийся от зноя дневного под тению дерев, скал или в пещерах и потому почти всегда наслаждающийся величественным зрелищем ясной ночи; пастух, не имеющий других часов кроме солнца, луны и звезд, другого занятия кроме рассматривания их — невольно и неприметно знакомится с большею частию светящихся над его головою точек, узнает время восхождения и захождения их, замечает расстояние одной от другой и проч.

Таким образом халдеи положили основание астрономии, таким же образом и киргиз-казаки приобрели некоторые понятия об оной. Но суеверие, везде скоро обратившее науку сию в собрание ложных умствований, не замедлило подавить начала оной и в сем народе: киргизские звездочеты, подражая европейским астрологам, употребили познания свои не для дальнейших наблюдений светил небесных, но для обмана. Населив небо добрыми и злыми духами, они поставили себя посредниками между сими горними жителями и легковерными соотечественниками своими; начали гадать по звездам, подчинили влиянию их землю и все дни года, стали предсказывать по ним будущее, пугать, обнадеживать — одним словом, придали им все те свойства, которых действие на слабые умы всегда отражается в собственную их пользу.

Происшедшие от сего вздорные мнения о существовании на всех светилах разных духов и сношения с ними гадателей уже описаны нами (См. статью "О вере и суевериях".). Здесь обратим внимание только на истинные астрономические познания киргизского народа, сохранившиеся среди множества басен. Большая часть оных носит на себе печать естественной простоты и пастушеского образа жизни своих основателей.

Полярная звезда по маловидному течению своему и по положению на севере занимает у киргизов главное место на небе и называется темир-казык, т. е., железный кол (Герберштейн, говоря о татарах в своих "Commentar. Rerum Moscoviticarum" (издание 1571 г. Базель, с. 89) пишет: "Stellarum, inprimus vero poli arctici, quem ipsi sua lingua Selesnikoll hoc est, ferreum clavum, vocant aspectu cursum suum dirigege solent".). Ею руководствуются они в ночных путешествиях, по [357] ней узнают страны света, к ней обращаются, когда собьются с дороги.

Венера, восходящая вечером, когда гонят стада с полей в аулы, или поутру, когда скот пускают с ночлега на паству, носит у них название пастушьей звезды (чубан-джулдусы) 9.

Не разделяя звезд, составляющих Большую медведицу (джиды-каракчи) 10, киргизы говорят, что они состоят из семи волков, которые гонятся за бегущими от них двумя лошадьми, акбузат (белый мерин) и кукбузат (серый мерин) и что, когда первые, догнав сих последних, съедят их, то сделается преставление света. Сближение их будет знаком приближающейся кончины мира.

Плеядам дают они название дикого барана (аркар, или уркар) 11, и поелику сие небесное животное их весною несколько времени бывает невидимо, то они думают, что оно нисходит в землю и выгоняет из оной траву, нужную для питания подобных ему земных баранов и овец.

Созвездие Девы называют они сюнбюля, Тельца — саур, Близнецов — джауза-берюджи и проч. Млечный путь, по направлению которого, как думают киргиз-казаки, летают птицы из Европы в Азию и обратно, именуют они птичьею дорогою (кушнун джулы, или юлы) 12.

Зная положение и течение большей части светил небесных, киргиз смело пускается ночью в путь по степям, в которых нет ни дорог, ни тропинок, и не только безошибочно достигает желаемой цели, но даже определяет на каждом шагу час или время, протекшее от начала ночи, и место, где застанет его утро. Таким же образом, смотря на солнце, назначает он, сколь давно показалось оно на горизонте и когда сокроется. По сим замечаниям располагает он занятия свои, отдых, путешествия, остановки, выезды, свидания. Словом сказать, он смотрит на небо, как европеец на карманные часы.

МЕТЕОРОЛОГИЯ

Киргизы знают также метеорологию. Многие из них, особенно старики, имевшие случай наблюдать перемены атмосферы в течение нескольких десятков лет, предсказывают жар, холод, снег, засуху и начало каждого времени года. Равным образом по переменам погоды летом определяют наперед состояние атмосферы в соответствующие времена зимы; по осени заключают о весне и проч. [358]

Прорицания их заслуживают ту же степень вероятия, как и наши метеорологические календари.

СЧИСЛЕНИЕ ВРЕМЕНИ

Год у- киргизов начинается с марта месяца. Первый день оного называют они науруз, т. е. новый год; и месяцам дают наименования зодиакальных знаков.

Разделение сие вошло к киргизам в употребление вместе с магометанскою религиею, а потому немногие и употребляют оное: большая часть знает только весну, лето, осень и зиму, не различая месяцев.

Некоторые же дают им еще другие названия: март — кокос; апрель — мамыр; май — мамрай; июнь — аряй; июль — чилдай; август — сюнбуля; сентябрь — сара-жатамыз; октябрь — карачакаус; ноябрь — джютти-часкан; декабрь — кантор; январь — джиштунай; февраль — бырдыны 13.

У персиян заняли они и составление недели, которую начинают, следую Ал-Корану, с субботы. Названия дней удержали они персидские: сембе (вместо шембе) — суббота, джексембе — воскресенье, дюсембе — понедельник, сисембе — вторник, сярсембе — среда, бийсембе — четверг, джума — пятница.

Последняя празднуется как у християн воскресенье.

Счисление от Эгиры 14, или бегства Магомета, известно в киргизском народе только ученым муллам, прочие не имеют и понятия об оном, но более считают монгольскими юбилеями 15, содержащими в себе по 12 лет, из которых каждое носит название какого-нибудь животного (Летоисчисление сие употребляется ныне в большей части Азии и известно одним под именем монгольского, другим — под именем уйгурского, турецкого и проч. По древности его должно полагать, что оно изобретено еще в баснословные времена монголо-турецкой истории, но кем и когда, того никто не знает. Пети-де-Лакруа в предисловии к шефереддиновой "Истории Темерлана" пишет, что Улугбек, внук Тамерлана и известный восточный астроном, говорит об оном, но относительно к происхождению его отзывается незнанием. Абель-Ремюза 16 (в Recherches sur les langues Tatares, т. I, p. 300) решительно называет оное киргизским и полагает, что киргизы составили его, подражая китайскому 12-летнему циклу. Жаль, что мнения сего не подтверждает он доказательствами и объяснениями. Во всяком случае, здесь под именем киргизов должно разуметь не киргиз-казаков, которые еще не существовали тогда, как описываемое нами счисление лет было уже давно в употреблении, но древних киргизов, или нынешних кара-киргизов. Мы здесь заметим только, что название пятого месяца есть число китайское: лу, или лун-лу, по-китайски значит дракон — и герб империи). [359]

Порядок оных следующий: первый год называется мыший (сычкан), второй — коровий (сыгыр), третий — барсовый (джулбарс), четвертый — заячий (тугушкан, или куян), пятый — драконовый (лу), шестой — змеиный (джилан), седьмой — лошадиный (джильки), восьмой — бараний (кой), девятый — обезьяний (пичин), десятый — куриный (таук), одиннадцатый — собачий (ит), двенадцатый — свиной (дунгуз).

За сим следуют опять мыший, коровий и так далее, тем же порядком 17.

Считая таким образом, киргиз говорит, что какое-нибудь происшествие случилось назад тому три года куриных, т. е. 36 лет, или четыре года бараньих и два простых, т. е. 50 лет, или два года коровьих и семь простых, т. е. 31 год и так далее.

МЕРЫ И СПОСОБЫ ОПРЕДЕЛЯТЬ КОЛИЧЕСТВО ВЕЩЕЙ

Не зная другой торговли кроме меновой, киргизы не имеют ни монет, ни весов, ни определенных мер, как у других народов. Монеты заменяются у них баранами или овцами, числом которых определяют они цену большей части вещей. Предметы, подлежащие весу, берут они глазомером.

Протяжения измеряют временем, зрением и слухом: когда говорят о большом пространстве, то означают во сколько дней или в какую часть дня можно оное проехать на лошади и на верблюде. Определяя места близкие, принимают за меру расстояние, на котором может быть слышен крик человеческий (Расстояние сие, называемое киргизами чакрым 18, пограничные жители наши переводят словом верста и полагают равным версте. Башкиры и татары версту называют тоже чакрым), или на котором глаз перестает видеть (Те же пограничные жители наши называют это видок и говорят: два видка, три видка и так далее), а поелику выше сказали мы, что киргизы отличаются необыкновенною остротою зрения, то три или четыре видимые глазами их пространства составляют на ровном месте целый день доброй конной езды.

Некоторые вместо разделения времени на часы делят день от восхождения до захождения солнца на четыре равные части. [360]

Глава ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ОБРАЗ УПРАВЛЕНИЯ И ЗАКОНЫ

(Gens) superstitione ас lascivia discors et mobilis, inscia legum, ignara magistratuum. Tacitus, Historiae, Lib.I.
(Народ) суеверный, распущенный, склонный к волнениям и мятежу, незнакомый с законами и государственным управлением. Тацит, История, кн. I.


ОБРАЗ УПРАВЛЕНИЯ

Нет ничего, кажется, легче как постигнуть, что спокойствие того общества, в котором мы живем, есть необходимое условие для счастия нашего, и что, следовательно, добровольное старание о ненарушении оного собственными поступками должно быть первою и естественною обязанностию всякого человека. Самый грубый, самый необразованный ум может открыть истину сию без руководства. Но так ли она легка в исполнении, какою кажется? Так ли легко быть добродетельным, как говорить о добродетели, и всякий ли образованный человек добродетелен?

Мы видели нравственное состояние киргизов: на нем основано и политическое положение их, из него истекает и образ управления, и гражданское их устройство.

Европеец, привыкший к порядку, законам, подчиненности и притом видящий почти все азиатские владения под игом деспотизма, узнав о разделении народа киргизского на орды, поколения, роды, отделения, и о существовании в оном ханов, султанов, биев, предполагает, что каждая орда, конечно, имеет самовластного главу, которому повинуются беспрекословно все начальники поколений, ее составляющих; что каждому из сих последних подчинены правители родов его поколения; что правитель рода заведывает всеми отделениями своих однородцев и так далее. Словом сказать, он подумает, что киргизы живут под неограниченною властию своих начальников, но ближайшее рассмотрение открывает у них анархию. Употребляем выражение сие не в строгом смысле, ибо совершенное безначалие не может быть продолжительно, но непрочность властей, у киргизов существующих, неопределительность оных, слабость, свобода переходить из-под [361] одной к другой, отсутствие законов, ненаказанность преступлений очень близки к тому понятию, которое обыкновенно разумеется под словом "анархия".

И по сей-то причине народ киргиз-казачий не имеет ныне самостоятельного политического бытия. Географы обыкновенно полагают Большую орду вообще независимою, а Среднюю и Меньшую решительно причисляют к подданным русским. Как то, так и другое неточно и несправедливо. Только некоторые роды Большой орды могут назваться независимыми, из остальных одна часть находится под властию Коканского владения, другая повинуется Китаю, а третья признала над собою владычество России (См. "Исторические известия", т. II). Средняя и Меньшая также не все вообще под одним правлением: из оных подданными российскими называют себя только роды, кочующие в северной части степей, за Уралом и Иртышом, и имеющие необходимую нужду в покровительстве пограничных русских начальников; прочие, живя в отдалении, или не признают над собой никакой посторонней власти, или отдают себя под защиту других соседственных владений. Таким образом, китайцы присваивают себе часть Средней орды и некоторые кочующие близ их земель отделения Меньшей, другая же небольшая часть сей последней подвластна хивинскому владельцу.

Впрочем, в добровольном подданстве киргизов всем чужеземным правительствам должно видеть не решительное намерение оставаться под властию их или желание сим способом ввести у себя спокойствие и порядок, но необходимость искать защиты или надежда получить какие-нибудь выгоды в торговле. Нередко побудительного причиною подданства их бывает властолюбие начальников, предполагающих усилиться покровительством могущественной державы или, наконец, просто желание их получить богатые подарки от того владельца, которому они покоряются. Примеры тому беспрерывно встречаем в историческом описании связей сего народа с Россиею. Не повторяя их здесь, напомним только, что таковые же виды были одною из главнейших причин, побудивших Абуль-хайра и Абулмамета добровольно покориться с ордами своими императрице Анне, и прибавим, что сохранением власти над киргизским народом Россия обязана, конечно, не святости клятв и обещаний, первоначально данных [362] сими ханами и потом повторенных всеми преемниками их, но своей силе и торговле.

Ни один усердный магометанин не почитает священным договор, заключенный с христианином, тем менее уважает оный киргиз, не имеющий закона выше личной выгоды своей. По сим правилам, покорность его чужеземным правительствам рождается, изменяется и оканчивается вместе с нуждами: переходя от границ наших к пределам Хивы или Китая, делается он из русского подданного китайским, или хивинским, а приезжая в Ташкент или Кокан, называет себя ташкентским, коканским и проч.

Частые нападения на военные линии наши, отгоны лошадей, увлечения в плен людей, разграбления караванов, сражения с нашими отрядами и множество подобных происшествий показывают, какое понятие имеют киргизы о подданстве своем России. Также поступают они и с другими соседственными державами, которые называют их подданными своими (В 1795 году начальник Сибирской линии послал г. Бурнашева 1 в Бухару. Кроме писем к хану бухарскому у него было письмо к султану киргиз-казачьему Букею. Когда бухарцы увидели на сем письме надпись: "С. Букею, подданному императрицы российской," то немедленно именем своего хана спросили г. Бурнашева: "Почему султан сей назван подданным русским, когда он со всеми подвластными ему киргизскими и прочими народами состоит единственно только в подданстве бухарского владельца?" См. "Путешествие от Сибирской линии до Бухары в 1794 и 1795 годах", напечатан, в "Сибирском вестнике 1818 года", ч.2.).

Точно также думают они и об отечественных властях, переменяя подчиненность свою по обстоятельствам. Когда один признанный ими над собою начальник начинает преследовать их за какое-нибудь преступление, то они переходят к другому, если же и сей последний не захочет укрывать их, тогда ищут они третьего или четвертого, который бы принял их под свою защиту за какую-нибудь плату, и за обещание впредь делить с ними будущую их добычу.

Благодаря невежеству, грубости и алчности народной таковые снисходительные покровители преступников очень часты в киргизских ордах. Число оных еще более умножается от бессилия родоправителей, от недостатка средств честным образом распространять свою власть, от множества виновных и от невозможности наказывать злодеяния. Какого порядка ожидать и от самого честного начальника толпы людей, повинующихся только тогда, когда [363] необходимость понуждает, и совершенно ничем не жертвующих для общего блага; людей, в которых стремление к грабительству беспредельно, которых невозможно удержать в зависимости без послабления и из которых всякий ищет сам повелевать, если имеет хотя малую к тому возможность? Что предпримет самый строгий, справедливый и благоразумный правитель, когда он не имеет ни войска, ни иждивения для содержания какой-нибудь полиции, которая надзирала бы за подвластными ему и приводила в исполнение его распоряжения или, по крайней мере, защищала бы его самого от насилий за соблюдение им правосудия?

Здесь следует упомянуть, что хотя повелители киргизов и получают с них плату скотом и разного рода вещами, но приношения сии делаются без всякого порядка и по большей части в случаях особенной нужды в покровительстве; определенной же подати народ киргиз-казачий вообще не платит, и умнейшие родоначальники тщетно проповедуют оному статью из Ал-Корана о зекате (Зекат есть известная часть дохода, которою мусульмане обязаны жертвовать на общественные и богоугодные предметы), повторенную древними законами киргизскими. Одна только необходимость или сила напоминают им об ней. Аблай-хан 20 и Хотай-Менды-султан в Средней орде и Арунга-зы-султан 21 в Меньшей пытались приучить своих подвластных к правильному платежу определенной подати, но успех не соответствовал желаниям их, хотя, впрочем, разными способами получали они от повиновавшихся им киргиз-казаков значительный доход.

Мы не исключаем из сего правила ясака, платимого частию Большой орды китайскому правительству (Абульхайр, вступая в подданство России, торжественно обещал за всю орду свою платить ясак и давать войско, но правительство наше никогда не требовало ни того, ни другого) и состоящего из одной головы рогатого скота со 100 и одного барана с 1000. За дань сию, собираемую только для поддержания права называть всех киргиз-казаков подданными своими, двор пекинский ежегодно посылает подарков несравненно более, нежели чего она стоит. Министерство богдохана делало ему уже несколько представлений об [364] отмене оной. Путешественники (См. "Путешествие в Китай" г. Тимковского (ч. I, с. 254) и далее выписку из китайской книги "Си-юй-вынь-цян-лу", в коей помещен любопытный ответ, данный киргизами китайцам при первом требовании от них подати. Вот он: "Небо производит траву и воду, скот есть дар неба, пасем его и себя пропитываем сами: за что же будем давать другому?") говорят, что жадные киргиз-казаки приезжают ежегодно в Пекин под видом поклонения единственно для получения подарков: китайский государь дает им чины и отличия, но они, выехав из Китая, все сие большею частию уничтожают и кидают знаки достоинств. То же делают они с наградами от российского двора получаемыми, исключая денег и халатов, которые имеют внутреннюю ценность.

Киргиз-казаки, около Ташкента и Туркестана кочующие и повинующиеся ныне владельцу кокандскому, одни могут составлять прямое исключение из того, что сказано нами о сборе подати в сем народе вообще, особенно, если они доныне столь же послушны, как были во время владения Ташкентом Юнус-ходжи 22. Тогда не только с точностию платили они положенную на них дань — по одному барану со ста,— но, боясь повторения строгих наказаний, уже однажды ими испытанных от сего хана, исполняли все его требования. Бии и старейшины, ответствуя за спокойствие в своих волостях, являлись в положенные времена к хану доносить о благополучии, а в случае важных ссор и приключений приводили с собою к нему на суд виновных или тяжущихся. Юнус-ходжа сам входил в разбирательства значительнейших распрей и не только в наказание приказывал отбирать у виновных имущество их, но даже казнил (См. журнал Поспелова, который, как уже сказано выше, был в Ташкенте в 1800 году).