Отправлено: 19.06.08 21:33. Заголовок: КАЗАХСТАН КАК ЧАСТЬ МОНГОЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА
КАЗАХСТАН КАК ЧАСТЬ МОНГОЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА
В начале XIII в. в Казахстане жили следующие народы: куманы или половцы - на запад до р. Урала, канглы - от Урала до Аральского моря, каракитаи - на территории теперешних Алма-Атинской и Южно-Казакстанской областей, найманы и карлуки - в восточных пределах теперешней КАССР. Все эти народы, кроме каракитаев, говорили на тюркских языках, каракитаи же на языке родственном манчьжурскому. Они еще не были тогда мусульманами. Кроме того, часть Казакстана (от Аральского моря до ст. Чили) входила в состав мусульманского государства Хорезм. Но в первых десятилетиях XIII в. Казакстан стал частью Великого монгольского государства. Став "великим ханом" (1206 г.), Чингиз-хан подчинил себе найманов и каракитаев. В 1219 г. Чингиз-хан, тогда уже повелитель не только всех монгольских племен, но и Северного Китая, предпринял большой военный поход на запад. Разбив армию Хорезм-шаха, он занял город Отрар, важный тогда торговый центр, недалеко от г. Туркестана (Ясен), Бухару, Самарканд. Его полководец Субатай через Астрахань двинулся в Россию и победил русских князей на Калке. После смерти Чингиз-хана (1227) его сын Угэдэй (1227-1242) стал великим ханом и владетелем Китая, другой его сын, Чагатай,- владетелем страны между Лоб-нором и Аму-Дарьей (Восточный Туркестан, Туркестан и Казакские степи),- страны, названной по его имени Чагатай, внук же его Батый - владетелем Кипчака или Золотой Орды (страны на запад от Аму-Дарьи). Последний в 1237-1242 гг. предпринял новый поход на Запад, прошел Венгрию и Моравию и окончательно покорил Россию. Ужас распространился в Европе с появлением этого страшного врага. Все хроники полны рассказами о совершенных монголами зверствах. Монголов в тогдашней Европе называли - "тартары" или "татары" (первоначально, вероятно, название одного из монгольских племен). Это название укрепилось в Европе и до XVIII века осталось названием для всех тюрко-монгольских народов. В 1246 г. папа римский Иннокентий IV (1243-1254) послал монаха Пьяно (или Плано) Карпини, уроженца города Перуджии, в качестве посла к великому хану монголов Гуюку (внуку Чингиз-хана) в Каракорум. Цель этого посольства еще недостаточно выяснена. Вероятно, папа желал заключить союз с монголами против мусульманских государств Передней Азии. В случае неудачи он, очевидно, хотел получить сведения о военных приготовлениях и военных приемах этого столь страшного тогда для Европы врага. Не исключена возможность и того, что папа искал помощи монголов против германского императора Фридриха II (1215-1250), которого он на Лионском соборе отлучил от церкви. Кроме того, итальянские торговые города, особенно Генуя и Венеция, были очень заинтересованы в открытии торговых путей в Китай. Карпини приехал в Каракорум, столицу великого хана, когда сын Угэдэя - Гуюк был провозглашен ханом (1246). Путешествие же Рубрука состоялось уже при хане Мункэ (1251-1260), при котором брат его Хулагу уничтожил Багдадский халифат, покорил Персию и часть Малой Азии и основал персидскую династию Ильханов, другой же его брат Кублай завершил завоевание Китая. Мощь и порядки Монгольского государства произвели глубокое впечатление на обоих путешественников также, как и на знаменитого венецианца Марка Поло, ехавшего в Китай почти на 3 десятилетия позже. Все эти европейские путешественники с большим уважением говорят о Монгольском государстве, несмотря на тенденцию их показать дикость части этих "идолопоклонников". Во многих отношениях эта огромная империя, через которую шел торговый путь с Запада в Китай, стояла выше, чем современная ей Европа. Из восточных источников по истории этой империи самый важный - "История монголов", написанная на персидском языке Р а ш и д - Э д - д и н о м, жившим при дворе Ильханов и использовавшим государственный архив последних. Он употребляет двойное летоисчисление: мусульманское (по годам от Хиджры -622 г. н. э.) и монгольское, по 12-летнему циклу, в котором каждый год носит название определенного животного. Р у б р у к, францисканский монах из Фландрии (теперь Бельгия, в то время часть Франции), виделся в Париже с вернувшимся из путешествия Карпини. Позже, находясь в сирийском городе Аккон, в то время одной из важнейших крепостей крестоносцев в их борьбе против мусульман, он получил поручение французского короля Людовика IX ехать послом к великому хану в Каракорум. Путешествие его продолжалось с 1252 по 1254 г. Целью и этого путешествия было заключение союза против мусульман. Перепечатываемые здесь выдержки из Карпини взяты из книги "Собрание путешествий к татарам", СПБ, изд. Д. Языкова, 1825 г. (являющейся, в свою очередь, перепечаткой и переводом русский язык английского издания 1589 г.), с некоторыми поправками текста по Малеину, выдержки же из Рубрука - целиком по переводу А.И. Малеина (СПб. 1911). Р у б р у к и К а р п и н и пользуются для определения дат святцами. Поэтому надо знать, что великий пост начался конце февраля, пасха в 1246 г. была 8 апреля, вознесенье господне-13 мая, день Иоанна крестителя-24 июня, святого креста -1 августа, св Михаила-29 сентября, Андрея-30 ноября, Николая-6 декабря. Об Абулгази -см. стр. 33.
Прошлое Казахстана в источниках и материалах СБОРНИК I (V в. до н. э.-XVIII в. н. э.)
ПОД РЕДАКЦИЕЙ проф. С. Д. АСФЕНДИЯРОВА и проф. П. А. КУНТЕ АЛМАТЫ "КАЗАХСТАН" 1997
[1206 г.] ...Когда окончилось собрание и сейм, они выступили в экспедицию на Буюрук-хана, который занимался птичьей охотой в пределах Большой горы, в месте, называемом река Суджо, и ничего не знал. Чингиз-хан и армия, пойдя на него, по неизбежной судьбе погубили его и взяли его владение, жен, детей, табуны и стада. Племянник его Кушлук-хан, во время, как убили отца его Таянг-хана, бежал и пришел к дяде своему, Буюрук-хану; Тухтабики, государь мергитский, также пришел к нему... оба они укрылись в месте, называемом Иртыш, на границе страны найманов. Окончательное дело и положение их имеет быть объяснено после, если угодно всевышнему богу. (Рашид-Эддин, перев. И. Березина. "Труды вост. отд. и. р. арх. об-ва", ч. 15, СПБ, 1888, 8).
РАССКАЗ
о покорении государя карлуков и Идикута.
Весенней порой года барана, соответствующего 607 году [211], Арслан-хан, хан карлуков, пришел на служение Чингиз-хану, покорился и в месте Келурэн он представил дары. Туда, также вслед за ним, явился Идикут, государь уйгуров, поднес дары и представил предложение, что "если Чингиз-хан учинит пожалование, paбa своего возвеличит, то я явлюсь, ради слышания издалека и прихода близко окружением красной мантии и кольцом золотопоясным, я буду пятым сыном при четырех сыновьях Чингиз-хана и умножу служение и оказывание услуг". Чингиз-хан понял, что он желает дочь; приказал, что "я дам дочь, и он также будет пятым сыном". (Рашид, там же, 14).
РАССКАЗ
об искании покровительства Кушлуком у Гурхана кара-китайского, злоумышлении Кушлука против Гур-Хан а, убиении Кушлука и прекращении благоденствия государей найманских, совершенном рукою монголов.
В тот же упомянутый год барса [1218] войска Чингиз-хана под предводительством Джабэ-нойона, схватили Кушлук-хана в пределах гор Бадахшанских, в ущельи Сарык-Кула и убили. Обстоятельства его были так: когда отец его, Таянг-хан, был убит, он бежал и ушел к дяде своему, Буюрук-хану, Когда же убили Буюрука, он бежал вместе с государем мергитским Тухтабиккой. Чингиз-хан опять лично на них напал. Тухтай был убит и Кушлук снова пустился в бегство [1207] и по дороге Бишбалыка вошел в пределы страны Куча, как упоминание об этих событиях сделано ранее. После того оттуда в год дракона, приходящийся на реджеб 604 года [1210], он пошел к Гурхану, государю кара-китайскому. От упомянутого года дракона до времени, как его убили в пределах Бадахшанских, будет одиннадцать лет; от года мыши, соответствующего 600 году [1203], когда Чингиз-хан воевал с отцом Кушлука, Таянг-ханом, убил его, и Кушлук бежал, до времени, как он прибыл в страну Куча, прошло четыре года, так что всего того будет пятнадцать лет. Коротко сказать, Кушлук прибег к Гур-хану, который был великий государь, правитель над всеми областями и местами Туркестана и Мавераннахра, и имевший множество войска, муниции, людей и служителей. Отцы султана Мухаммед-Хорезм-шаха, согласились на обязательство доставлять ежегодно тридцать тысяч золотых динаров и завещали, чтоб они исполняли это и никогда бы с ним не препирались, поелику он есть крепкий оплот и за ним сильные враги находились, т. е. племена монгольские, найманские и другие почтенные турки. Гур-хан оказал ему совершенный почет и уважение, спустя некоторое время дал ему дочь свою, и она находилась при Гур-хане. После некоторого времени, когда обстоятельства султана Мухаммед-Хорезм-шаха вознеслись, он взял область султанов Гур, Газну, область Хорасан, Ирак, а также взял некоторые места Туркестана, и обрел совершенное могущество и величие, не перенося более согласия на налог и отказавшись от уплаты поставленного обязательства Гур-хану, собрал войска с окружностей и повел войско на Бухару для освобождения страны Мавераннахрской; отправил соблазнительные повестки к окружным владельцам и завлекал их прекрасными обещаниями, в особенности султана Османа, который был государь Самарканда и из рода Афрасиаба. То сборище, наскучившее Гур-ханом... приняло приглашение султана Мухаммеда и соединилось с ним. Он так же послал тайно весть и к Кушлуку и его совратил с пути. Кушлук по той причине, что он был свидетелем слабеющего положения Гур-хана, и видел, что старшие князья его, находившиеся в восточных пределах, производили восстания и прибегали к покровительству государя миродержца Чингиз-хана, и также по той причине, что многие из князей Гур-хановых были с ним заодно, и он слышал, что беки отца его, Таянг-хана, и старинные слуги их все еще скрываются, был обеспокоен грубою жадностью и думал, что, если он соберет остальное войско отца, то он может вести управление по обычаю, возьмет владение Гур-хана с помощью того войска и войска Гур-ханова, которое было с ним заодно, будет силен и справится с делами всех. В увлечении этими обольщениями и гнусными расчетами он изменил угнетенному Гур-хану и сообразно этому замыслу, сказал Гур-хану: "уже довольно времени, как я расстался с улусом и племенем своим. Чингиз-хан занялся войной с страной Китайской и теми пределами, и я так слыхал, что многие из племен и воиска моего скитаются и рассеяны в пределах Имиля, Каялыка и Биш-балыка. Когда они услышат молву обо мне, во всяком месте соберутся и противостанут врагам своим. Если я получу увольнение из службы Гуп-хана, то я пойду, соберу их, окажу помощь в делах событиях Гур-хану и пока буду жив, буду исполнять по-старому обязанности подчиненности и покорности и буду повиноваться его приказаниям". Гур-хан, чистосердечно положившись на слово его, дал ему позволение. Кушлук расстался с ним и принялся за исполнение. Когда распространилась молва о появлении его в Туркестане, остатки племен и солдат отца его, которые бежали от ран меча армии Чингиз-хана, собрались к нему, и он в каждой стороне производил опустошение, собирал добычу, так что толпа его стала многочисленна... Тогда он обратил лицо к стороне Гур-хана, напал на страну и округи его государства и овладел ими. Гур-хан был стар и слаб, не мог распорядиться. Кушлук, получив известие о движении султана Мухаммеда на Гур-хана, стал смелее: с обоих сторон, непрерывно, обсылались послами и постановили на том, что султан пойдет на Гур-хана со стороны западной, а Кушлук - с восточной стороны и захватят его. Если султан предупредит, из владения Гур-хана султану отойдет Алмалык, Хотен и Кашгар; если же Кушлук прежде успеет наложить руку, ему достанется из того владения до реки Фенакетской. С обеих сторон на этом всем постановлено. Кушлук опередил. Войска Гур-хана были далеко. Он гнал спешно и напал на Гур-хана в месте Бела-Сагун. Сей сразился с Кушлуком при том количестве войска, которое было поблизости, разбил Кушлука и, побежденный, он отступил... Султан Мухаммед-Хорезм-шах с султаном самаркандским обратился на Гур-хана. Когда они прибыли в страну Тараз, Танику находился там с большим войском, которое составляло голову армии Гур-хана. С обеих сторон сразились. Танику впал в руки султана Мухаммеда, армия его была обращена в бегство. Кушлук, услыхав о слабом положении Гур-хана, изготовился к военным действиям, погнал с величайшею поспешностью и, напав на него (Гур-хана) в том положении, когда войска его были рассеяны, он захватил его. Гур-хан, не имея средств, хотел оказать ему покорность, но Кушлук на то не согласился. Он держал его вместо отца и наружно оказывал ему почтение, но под предлогом обвинения завладел всеми областями, которые тот имел, и царским саном его [1214]. Гур-хан после двух лет скончался с горя; сокровища, достояние и войско, которое в продолжение трех люстр и пяти лет он собрал и приготовил в благоденствии и благополучии, все впало в руки Кушлука. Чингиз-хан, когда освободился от войны с Китаем, назначил Мухули-Гована с многим войском для охранения Китая и стороны восточной, а сам направился за западные пределы. Джебэ-нойона он отправил вперед с большим войском, для прогнания Кушлука. Кушлук в то время находился в городе Кашгаре. Еще войско монгольское не приступило к битве, как Кушлук повернулся в бегство. Джебэ-нойон с нукерами объявил в городе прокламацию, что каждый человек оставался в своей вере и сохранил путь дедов и отцов. Солдаты Кушлука, жившие в городе по домам мусульман, все были уничтожены, и войско монгольское пустилось по следам Кушлука: в каждом месте, где он останавливался, они его выгоняли, пока он, наконец потерял дорогу в пределах Бадахшанских между гор. В ущельи, которое называют Сарык-Кул, его схватили, убили и возвратились [1218]. Жители Бадахшана поживились несчетною добычею монеты и драгоценностей. (Рашид, там же, 34-40).
РАССКАЗ
о шествии знамен мировластителя, императора, миродержца Чингиз-хана к областям султана Мухаммеда-Xорезм-шаха для покорения той страны.
Когда наступил год зайца, приходящийся на Зулькада 615 года, увеличенного месяцами 16 года [1218], когда оселась пыль крамолы Кушлуковой и когда дороги очистились от врагов и противников, Чингиз назначил и распределил сыновей и беков десять тысяч, тысяч и сотен, созвал собрание, устроил сейм, положил основание ясаку из нововведений и древних уставов и занялся экспедицией в страну Хорезм-шаха. В год дракона он провел лето на дороге к реке Иртыш, отправил послов к султану Мухамеду с извещением решения об экспедиции в его сторону и предуведомлением... Осенью [1219] он приказал двинутся, взял все страны, бывшие на проходе, когда же прибыл к пределам карлук, глава тамошних князей Арслан-хан явился с покорностью, получил пожалование и пошел в виде помощника, в числе монгольских войск; из Биш-балыка Идикут уйгур, с своим племенем и из Алмалыка Сукнак-Тегин с войском своим прибыли на службу. (Р а ш и д, там же, 42-43).
БИТВА УГЕДАЙ-ХАНА И ДЖАГАТАЙ-ХАНА С ХАИР-ХАНОМ И ПОКОРЕНИЕ ИМИ ОТРАРА
Султан Мохаммед-шах Хорезмский, поставил Хаир-хана с пятьюдесятью тысячами человек охранять область Отрарскую. Предполагая, что монгольское войско хочет идти к Отрару, султан послал на помощь Хаир-хану своего нукера Карача-хаджиба с десятью тысячами воинов. С шестьюдесятью тысячами Хаир-хан заперся в Отраре; Чингиз-хановичи пять месяцев осаждали крепость; народ в Отраре начал унывать. Карача-хаджиб сказал Хаир-хану: "сдадим Отрар сыновьям Чингиз-хана и отдадимся им в подданство: тем мы спасем себя от тягостей осады". Хаир-хан не соглашался на его слова, потому что его голова была причиной настоящих бедствий. Карача-хаджиб, видя, что Хаир-хан не соглашается на его мнение, сколько раз он ни говорил ему, в одну ночь с десятью тысячами человек вышел из крепости воротами Дервазаи-суфи и предстал перед сыновьями Чингиз-хана. Чингиз-хановичи сказали Карача-хаджибу: "ты не соблюл верности своему государю, не будешь верен и нам", и велели убить его вместе с десятью тысячами человек. Монголы вошли в Отрар теми же воротами Дервазаи-суфи. Всех жителей Отрара вывели в поле и избили. При таких обстоятельствах Хаир-хан с двадцатью тысячами человек заперся в цитадели городской, и, каждый день, делая вылазки, в битвах оказал опыты отличной храбрости, истребил много людей в монгольском войске. Но как он в этих битвах потерял всех своих людей, то монголы ворвались в крепость. В этой крепости Хаир-хан с двумя человеками скрылся наверху одного здания. Оба нукера его были убиты; когда у хана, который непрестанно должен был отражать от себя, не стало уже стрел, то невольницы его стали носить к нему кирпичи со стен, и он кирпичами отбивался. Наконец, его окружили, схватили и живого привезли к царевичам. В это время царевичи получили весть, что Чингиз-хан взял Бухару, шел к Самарканду. Угедай-хан и Джагатай-хан со своим ополчением обратились к Самарканду; на месте, называемом Кюк-Сарай, они велели убить Хаир-хана. (А б у л г а з и, 92).
РАССКАЗ
о прибытии Чингиз-хана в город Отрар и о взятии его монгольским войском.
В конце осени упомянутого года дракона [1219], Чингиз-хан с храброй армией прибыл к городу Отрару: шатер его воздвигли перед укреплениями. Султан дал большое войско Гаир-хану, а на помощь ему отправил Карача-хана, камергера, с 10 000 конницы; совершенно укрепили твердыни и стены города и собрали военные снаряды. Чингиз-хан приказал, чтобы Джагатай и Угэдэй с несколькими тьмами войска обложили город, Джучи с нескольким войском назначил к стороне Джэнда и Енги-кента; сборище беков назначил к стороне Ходженда и Бенакета и также во всякое место назначил войско. Сам же с Тули-ханом двинулся на Бухару: рассказ о том, каким образом были покорены Бухара и Самарканд, имеет быть приведен в своем месте. У Отрара с обеих сторон сражались в продолжение пяти месяцев. Наконец, дело жителей Отрара дошло до отчаянного положения; Караджа дал согласие на изъявление покорности и сдачу города, но Гаир-хан, зная, что он есть душа той распри, никак не думал об утверждении того решения, употреблял усилия и старания и не соглашался на мир, под тем предлогом, что "я не буду неверен благодеятелю". По этой причине Караджа также не настаивал более и ночной порой вышел со своим войском в ворота городские. Войско монгольское, схватив его, привело на служение к принцам. Они повелели: "собственному господину ты не остался верен, несмотря на несколькие предыдущие права милости: как же можно нам рассчитывать твое единодушие?". Они умертвили его со всеми нукерами, город взяли, выгнали всех людей, как стадо баранов вон из города, и все, что нашлось, разграбили. Гаир-хан с двадцатью тысячами человек ушел в крепость: по пятидесяти человек они выходили и были убиваемы. В течение месяца война не прекращалась, и большая часть была убита. Гаир-хан остался с двумя человеками: постоянно отбиваясь, он сражался. Войско монгольское стеснило его в укреплении: он ушел на кровлю и не сдавался. Те два нукера также были убиты. Не оставалось оружия. После того он кидал кирпичи и постоянно сражался. Монголы постепенно окружили его и схватили. Стену в укрепления они сравняли с землей. Из народа и ремесленников, тех, которые спаслись от меча, некоторых угнали к толпе Бухары, Самарканда и тех пределов, а Гаир-хана умертвили в Кук-Сарае, и оттуда они ушли. (Р а ш и д, там же, 43-44).
ПОХОД ДЖУЧИ-ХАНА К ДЖЕНДУ
Джучи-хан, выступив из Отрара, пришел к Саганаку. В свите его был один мусульманин, Хасян-хаджи; его он послал в Саганак с повелением посоветовать жителям его, чтобы они явились к нему, сдали ему крепость и сами покорились, Хасян-хаджи пошел в Саганак, советовал жителям сдаться, но они, думая, что смелость спасет их, с безрассудною дерзостию бросились на него, схватили и убили и потом, заперши ворота, затворились в крепости. Джучи-хан, услышав об этом, пришел в сильный гнев и дал монголам повеление взять крепость штурмом. Монголы сделали приступ к крепости, в один час взяли ее; в отмщение за кровь Хасян-хаджи убили десять тысяч мусульман; сына Хасян-хаджиева поставили правителем Саганака. Отсель Джучи-хан прибыл в Узькенту. Жители Узь-кента, вышедши из крепости, с богатыми подарками предстали пред Джучи-ханом; хан изъявил им благоволение, не коснулся ни их самих, ни имения их. После этого дела монголы сделали поход к крепости Аснаш. Жители Аснаша вышли и сразились с ними: войско Джучи-ханово, поразив их, всех избило. В это время правитель Дженда, получив известие о делах Джучи-хана, бежал из Дженда и ушел в Хорезм. Джучи-хан, услышав это, отправил послом к жителям Дженда своего нукера Джан-Тимура. Джендцы не захотели покориться, замыслили убить Джан-Тимура. Джан-Тимур, употребив хитрость, избавился из рук их, возвратился в стан Джучи-хана и пересказал хану, как ним там поступлено было. Джучи, разгневанный, пошел к Дженду, осадил его и взял крепость. Тех из жителей, которые составили умысел против Джан-Тимура, велел избить. Прочим жителям он не мстил смертью, а выведши вон из крепости, отдал на разграбление их имение и Алия ходжу Гудждуванийца сделал правителем Дженда. (Абулгази, 93-94).
РАССКАЗ
о прибытии Чингиз-хана к городу Бухаре и обстоятельства овладения им [1220].
Прежде мы упомянули, что Чингиз-хан в конце осени года дракона, весна которого соответствует месяцу зуль-хеджу 616 г., прибыл к городу Отрару, назначил Джагатая и Угэдэя на завоевание Отрара, а Джучи и беков с войсками каждого в какую-нибудь сторону. Во второй весенний месяц года змеи, которого первый месяц соответствует зуль-хеджу 617 года и около пяти месяцев будет, царевичи и беки упомянутые каждый занимались завоеванием мест, которые поименованы. ...Теперь изложим обстоятельно и последовательно завоевание мест, которое совершено Чингиз-ханом после отправления из города Отрара до времени, как все царевичи и беки снова соединились на служение ему, и он снова назначил Джучи, Джагатая и Угэдэя на покорение Хорезма, а сам и Тули-хан, перейдя через реку Термез, пошел в землю Иранскую. Что было после того, опять расскажем, если угодно высочайшему господу. То положение таково: Чингиз-хан, определив царевичей и беков на завоевание стран, лично сам из Отрара двинулся на Бухару. Меньшему сыну Тули, которому прозвание было Экэ-нойон, он приказал в служение ему двинутся с храбрым войском по дороге Зернука. Они прибыли неожиданно на рассвете к тому укреплению. Жители тех окружностей в страхе от того огромного войска скрылись в крепость. Чингиз-хан отправил к ним послом камергера Данишменда, для возвещения о прибытии войск и предложения увещаний. Сборище рабов хотело оскорбить его, но он, возгласив: "я - камергер Данишменд, мусульманин и сын мусульманина. По приказу Чингиз-хана я пришел посланником, чтобы извлечь вас из пучины погибели. Чингиз-хан прибыл сюда с храбрым и мужественным войском. Если вы вздумаете сопротивляться ему, в одно мгновение крепость сделает равниной, а поля превратит от крови в Сейхун. Если же вы послушаете совета, и покоритесь и подчинитесь ему, то души и имения ваши останутся невредимы". Они, слыша эти умные речи, увидели спасение свое в изъявлении покорности; главные выступили вперед и отправили толпу с разной провизией. Когда представлено было о прибытии он (Чингиз-хан) спросил о начальниках Зернука, разгневался на удаление их (от представительства) и отправил посла за ними. Тогда они поспешили на служение ему, были удостоены разными пожалованиями и обрели помилование душам. Вышел приказ, выгнать жителей Зернука на поле: молодых назначили в толпу к Бухаре, а другим дал позволение возвратиться, и Зернуку положил название Кутлук-балык. Из туркменов той страны один проводник, который имел полные сведения о дорогах, вывел войско к пределу Нура по дороге, которая не была шоссе: ту дорогу с того времени опять называют "пустой дорогой". Чингиз-хан отправил послом Таир-бахадура, находившегося в авангарде, с извещением о прибытии. Он дал весть с обещаниями и угрозами. После возвращения послов жители Нура послали в руках одного посла на служение Чингиз-хану полную провизию и изъявили покорность. По принятии провизии он приказал, что "Субадай пойдет с вами вперед: передайте ему город". Когда Субадай прибыл, они повиновались приказу и послали шестьдесят избранных человек в сопровождении эмира Курского, по имени Ил-Ходжи, в виде помощи к стороне Дебуса. Когда прибыл Чингиз-хан, они сделали ему торжественную встречу и в униженном состоянии поднесли провиант и провизию. Чингиз-хан удостоил их царскою благосклонностью и спросил: "как велик определенный налог султана в Нуре?". Они сказали: "тысяча пятьсот динаров". Он приказал: "эту сумму дайте предварительно, и кроме этого не будет вам притеснения". Они дали и освободились от грабежа и избиения. (Рашид, там же, 51 - 53).
Прошлое Казахстана в источниках и материалах СБОРНИК I (V в. до н. э.-XVIII в. н. э.)
ПОД РЕДАКЦИЕЙ проф. С. Д. АСФЕНДИЯРОВА и проф. П. А. КУНТЕ АЛМАТЫ "КАЗАХСТАН" 1997
СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ЕВРОПЕЙЦЕВ ЧЕРЕЗ КАЗАКСКИЕ СТЕПИ
…Ехали же мы Команскою землею, которая вся состоит из ровных мест, и через которую текут четыре большие реки. Первая называется Непер [Днепр], по которой с русской стороны кочует Корренза, а с другой стороны в степи Монтий, который знатнее его. Вторая называется Дон, при которой кочует какой-то князь, именем Картан, женатый на Батыевой сестре. Третья называется Волга, река чрезвычайно великая, по которой кочует Батый. Четвертая называется Яек [Яик, Урал], при которой кочует два тысячника, один с одной, а другой с другой стороны реки. Все они зимою спускаются к морю, а летом по берегам вышесказанных рек поднимаются к горам. ...Мы же в день пасхи, отслужа обедню и поев кое-как, отправились с двумя татарами, приставленными к нам у Коррензы, обливаясь горькими слезами, ибо не знали, на смерть или на жизнь мы едем. К тому же мы так были слабы, что едва могли держаться на лошадях, потому что во весь великий пост пища наша состояла только из пшена с небольшим количеством воды и соли, также точно и в другие постные дни; для питья же употребляли только снег, растопленный в котле... Ехали же мы через Команию очень скоро, потому что меняли лошадей раз по пяти и более в день, выключая, когда проезжали степью; но тогда брали лучших и сильнейших лошадей, которые могли бы вынести долгую езду без перемены. Таким образом, ехали мы от начала великого поста до осьмого дня по пасхе. ...Эти команы истреблены татарами: некоторые из них убежали, a некоторые повержены в рабство; многие же из убежавших возвратились к ним назад. После этого выехали мы в землю кангитов, которая во многих местах совсем безводна, а от сего безводия и жителей в ней мало. По сей причине многие из людей Ерослава, герцога русского, проходившие через эту степь в землю Татарскую, померли в ней от жажды. В этой земле так же, как и в Команской, видели мы многие черепа и кости мертвых людей, лежащие по земле, подобно помету. Ехали же мы этою землею от осьмого дня по пасхе почти до дня вознесения господня. Жители сей земли были идолопоклонники, которые, подобно Команам, не занимались земледелием, а питались только скотоводством, не строили себе домов, но жили в шатрах. Татары и их также истребили и живут в их земле, а оставшихся повергли в рабство. ...Из земли кангитов въехали мы в землю бисерминов, которые говорят языком команским, но закон держат сарацинский [магометанский]. В этой земле нашли мы бесчисленное множество разоренных городов с замками и много пустых селений. В этой земле есть одна большая река, имя которой нам неизвестно; на ней стоит некий город, именуемый Янкинт, другой по имени Бархин и третий, именуемый Орнас, и очень много иных, имена которых нам неизвестны. Государь сей земли, назывался Алтисолтаном, которого татары истребили со всем его родом. В этой же земле очень высокие горы, а с южной стороны у нее Иерусалим и Балдак [Багдад] и вся Сарацинская земля. Также недалеко оттуда живут два родные брата, татарские воеводы, Бурин и Кадан, дети Тиадаевы, который был сыном Чингиз-хановым. С северной же стороны у нее земля китаев и океан. Там живет Сибан, брат Батыев. Этою землею ехали мы от праздника вознесения господня почти за 8 дней до праздника св. Иоанна Крестителя. Потом въехали мы в землю черных китаев, в которой татары построили сызнова только один город по имени Омыл и где император построил дом, в который пригласили нас пить, и бывший там от императора человек заставил знатнейших граждан и двух своих сыновей плясать перед нами. (П. Карпини, 1, 17, 23-29). ...К северу же от него [Каспийского моря] находится та пустыня, в которой ныне живут татары. Прежде же там были некие команы, называвшиеся кангле. ...Итак, мы ехали через землю Кангле, от праздника святого креста до праздника всех святых, причем почти всякий день, как я мог рассчитать, делали такое расстояние, как от Парижа до Орлеана, а иногда и более, смотря по тому, какое у нас было количество лошадей. Именно иногда мы меняли лошадей дважды или трижды в день, а иногда ехали без перемены два или три дня, потому что не встречали народа, и тогда приходилось ехать медленнее. Из 20 или 30 лошадей у нас всегда были худшие, так как мы были чужестранцами. Ибо все, ехавшие раньше нас, брали лучших лошадей. Для меня всегда сохраняли крепкого коня, так как я был очень дороден, но я не смел предлагать вопрос о том, хорошо ли идет конь или нет, не смел я также жаловаться, если он имел не рысистый шаг, но каждому надлежало терпеть свою участь. Отсюда для нас возникали весьма тягостные затруднения, так как неоднократно лошади утомлялись раньше, чем мы могли добраться до народа, и тогда нам надлежало их погонять и бить кнутом, даже перекладывать одежду на других вьючных лошадей, переменять коней на вьючных лошадей, а иногда двоим ехать на одной лошади. ...Нет числа нашим страданиям от голода, жажды, холода и усталости. Пищу они дают только вечером. Утром дают что-нибудь выпить или проглотить пшена. Вечером же давали нам мясо - баранье плечо с ребрами, а также выпить известное количество супа. Когда у нас было мясного супа до сытости, мы отлично подкреплялись, и он казался мне весьма вкусным напитком и весьма питательным. В пятницу я пребывал в посте до ночи, не делая ни глотка, а затем мне надлежало с печалью и скорбью вкушать мясо. Иногда, когда мы попадали на ночлег с наступлением уже темноты, нам приходилось есть мясо полусваренное или почти сырое вследствие недостатка пищи для огня, так как тогда мы не могли набрать достаточно бычачьего или конского навозу. Другую пищу для огня мы находили редко, разве только кое-где какой-нибудь терновник. Так же по берегам некоторых рек растут кое-где леса, но это бывает редко. Вначале наш проводник очень презирал нас и чувствовал отвращение, провожая столь низких людей. Впоследствии, однако, когда он начал нас лучше узнавать, оно провожал нас через дворы богатых моалов и нам надлежало молиться за них. Поэтому, будь у меня хороший толмач, я имел бы удачный случай посеять много добра. У упомянутого Хин-гиза, первого хана, было четыре сына, от которых произошли многие; все они имеют теперь большие дворы и ежедневно множатся и распространяются по пустыне, обширной как море. Итак, через владения многих из них вез нас проводник. И они удивлялись превыше меры, почему мы не хотели брать золото, серебро и драгоценные одежды. Они спрашивали также о великом папе, так ли он стар, как они слышали. Именно, они слышали, что ему пятьсот лет. Спрашивали они о наших землях, водится ли там много овец, быков и коней. О море, океане они не могли понять, что оно беспредельно или безбрежно. Накануне дня всех святых мы оставили дорогу на восток, так как татары уже значительно спустились к югу, и направили через какие-то горы путь прямо на юг, в течение 8 дней подряд. В этой пустыне я видел много ослов, именуемых кулам, больше похожих на мулов; наш проводник и его товарищи усиленно их преследовали, но ничего не достигли, вследствие их чрезмерной быстроты. На седьмой день к югу нам стали видны очень высокие горы, и мы въехали на равнину, которая орошалась, как сад, и нашли возделанные земли. Через неделю после праздника всех святых мы въехали в некий саррацинский город, по имени Кинчат. Глава его выехал навстречу нашему проводнику с пивом и чашами, ибо у них существует такой обычай, что изо всех городов, им подчиненных, послов Батыя и Мангу-хана встречают с пищей и питьем. В то время там ходили по льду и еще раньше, начиная с праздника святого Михаила, в степи стояли морозы. Я спросил о названии этой области, так как мы были уже на другой территории; они не умели мне сказать иначе, как по имени города, который был очень мал. И с гор спускалась большая река, которая орошала всю страну, так как они проводили от нее воду, куда им было угодно; эта река не впадала в какое-нибудь море, а поглощалась землею, образуя также много болот. Я видел там лозы и дважды пил вино. На следующий день мы прибыли к другому поселку, более близкому к горам, и я спросил про горы, про которые узнал, что это были горы Кавказа, которые соприкасаются с обеими сторонами моря от запада к востоку. Тут также узнал я, что мы проехали вышеупомянутое море, в которое втекает Этилия. Я спросил также о городе Талас, в котором были немцы, рабы Бури, про которых говорил брат Андрей и про которых я также много спрашивал при дворе Сартаха и Батыя. Я не мог узнать ничего, кроме того, что Бури, господин их, был убит по такому случаю: он не имел хороших пастбищ и однажды, когда был пьян, стал так рассуждать со своими людьми: "Разве я не из рода Хингис-хана,
Отправлено: 19.06.08 21:36. Заголовок: ВОЕННОЕ ДЕЛО У ТАТАР..
ВОЕННОЕ ДЕЛО У ТАТАР
Об устройстве войска скажем мы следующее. Чингиз-хан установил, чтобы десять человек подчинены были одному, который по-нашему называется десятником; над десятью же десятниками поставляется один, который называется сотником; над десятью же сотниками поставляется один, который называется тысячником, а над десятью тысячниками поставляется также один, и это число называется у них тьмою. Все же войско отдается под начальство двум или трем воеводам, однако же, так, что одному из них подчинены все. Если во время сражения из десяти человек побежит один, два или три или более, то всех предают смерти; словом сказать, если только не все вообще побегут, то всех бежавших предают смерти. Также, если один или двое или более, храбро вступают в бой, а остальные десять не последуют за ними, то их также убивают. Равным образом, если один или несколько из десяти попадутся в плен, а товарищи их не отобьют, то их также предают смерти. Каждый должен иметь два или три лука или, по крайней мере, один исправный и три большие колчана, наполненные стрелами, также топор и веревки для таскания орудий. У богатых людей есть мечи остроконечные, острые с одной только стороны и несколько кривые. Лошади их вооружены даже до ног. Шлемы и латы у некоторых кожаные, кои делаются таким образом. Три или четыре воловьих ремня шириною в ладонь склеиваются вместе и связываются ремешками или веревками. К концу верхнего ремня привязываются веревочки, а к нижнему - в средине и так до конца. Поэтому, когда они наклоняются, то верхние ремни поднимаются и сдваиваются или страиваются на теле. Конская сбруя составляется из пяти частей. Из одной части делается одна, а из другой - другая, которые кладутся от хвоста до головы и привязываются к седлу, хребту и шее. Другая часть кладется на крестец, где сходятся завязки обоих частей. В этом куске делается дыра, в которую пропускается хвост. На грудь кладется также часть. Все сии части простираются до ножных суставов. На челе кладется железная полоса, которая с обоих сторон шеи привязывается к вышесказанным частям сбруи. Латы составляются также из четырех частей. Одна часть идет от бедер до шеи и делается по расположению тела человеческого: на груди лежит плотно и вокруг тела обвивается от рук книзу. На плечи до поясницы кладется другой кусок, идущий от шеи до того куска, который обвивается около тела. Сии оба куска, то есть задний и передний, привязываются на плечах к двум железным полосам, лежащим на каждом плече. На каждую руку кладется часть, которая от плеча простирается до кисти и завязывается внизу. На каждую ногу также кладется часть. Все сии части связываются застежками. Верхняя часть шлема делается из железа или меди, а та, которая покрывает шею и горло,- из кожи. Все сии кожаные части делаются так, как сказано выше. Но у некоторых все вышесказанное сделано из железа таким образом. Делается тонкая полоса шириною в палец, а длиною в ладонь; взяв несколько, таким образом, сделанных полос, провертывают в каждой по восьми дырочек и вложа три узкие и крепкие ремня, а полосы положа одна на другую уступами, привязывают их к ремням тоненькими ремешками, кои продевают сквозь вышесказанные дырочки; в верхней части пришивают ремешок, чтобы полосы держались между собою хорошо и крепко. Таким образом, сделав из полос как будто один ремень, связывают все по кускам, как сказано выше. Такие латы делаются как для лошадей, так и для людей. Они наводят на них такой лоск, что можно в них смотреться. Некоторые из них имеют копья, у которых железце загнуто крючком для того, чтобы стаскивать, если можно, человека с седла. Стрелы их длиною в две пядени, одну ладонь и два пальца. Поелику же пядени бывают различные, то мы предлагаем здесь геометрическую: двенадцать ячменных зерен поперек составляют палец, а шестнадцать пальцев поперек составляют геометрическую пядень. Железце на стрелах очень остро и режет с обоих сторон, как меч обоюдоострый; они всегда носят при колчане пилу для изощрения стрел. Нижний конец железца острый, длиною в палец и насаживается на древко. Щиты делаются из ивовых или других прутьев, но мы не думаем, чтобы они носили их иначе, как в лагере и для охраны императора и князей, да и то только ночью. Для стреляния птиц, зверей и безоружных людей имеются у них другие стрелы, длиною в три пальца; для стреляния же птиц и зверей есть у них другие и разнообразные стрелы. ...Выступая на войну, посылают они вперед себя предшественников, которые ничего при себе не имеют, кроме своих войлоков, лошадей и оружия. Сии люди ничего не грабят, не жгут и не убивают скота, а только уязвляют и убивают людей; если же этого не могут сделать, то обращают их в бег, однако же, гораздо охотнее убивают, чем прогоняют. За ними следует войско, которое берет все, что ни встретит, также и людей, если найдет, забирает в плен и убивает. Пришед к реке, перевозятся они следующим образом, как бы реки велики ни были. У начальных людей есть круглая и легкая кожа, сверху которой вокруг сделаны частные застежки, в кои продернута веревка: кожу эту стягивают так, что она делается подобно мешку и, положа туда платья и другие вещи, завязывают крепко-накрепко, после чего на середину ставят седла и другие жесткие вещи, а сами садятся по середине. Сделанное таким образом судно привязывают к хвосту лошади и посылают вперед вплавь человека с лошадью, которою он правит. Иногда же, взяв весла, гребут ими и таким образом перевозятся через реку. Лошадей же вгоняют в воду, а вперед пускают вплавь одного человека с лошадью, которою он правит, другие же лошади плывут за ними, и так перевозятся через речки и большие реки. Прочие же люди, кои беднее должны иметь кожаный мешок или кошель, крепко сшитый, в который укладывают свое платье и всякие вещи; стянув его крепко-накрепко, привязывают к хвосту лошади и перевозятся, как сказано выше. Надлежит знать, что, завидя неприятеля, они тотчас идут на него, и каждый пускает стрелы три или четыре. Увидя же, что нельзя сломить его, отступают к своим и делают это для обмана, дабы неприятель, погнавшись за ними, попался в засаду, где, окружа, его язвят и убивают. Также, если увидят, что против них сильное войско, иногда уклоняются в другое место на день или на два, бросаются на другую часть земли, убивают там людей и все громят и разоряют. Если же видят, что и этого сделать не могут, отступают на десять или двенадцать дней, а иногда останавливаются в безопасном месте до тех пор, как неприятельское войско разделится, тогда, пришед нечаянно, опустошают всю землю. Войну производят они с величайшею хитростью, потому что уже с лишком 40 лет воюют с другими народами. Готовясь к сражению, устрояют все войско в боевой порядок. Воеводы или начальники войска в сражение не вступают, но стоят далеко против неприятельского войска, имея при себе служителей верхом, жен и лошадей, а иногда, сделав болванов на подобие людей, сажают их на лошадей для того, чтобы казаться многочисленнее. Против конницы выставляют отряд пленных и других людей, у них находящихся, а иногда ходят с ними и некоторые татары. Другие отряды из храбрейших людей посылают далеко вправо и влево, дабы неприятель не мог их видеть, и таким образом окружают его, стесняют и начинают сражение со всех сторон. Хотя же иногда бывает их немного, но окруженному неприятелю кажется, что они многочисленны, а особливо видя находящихся при воеводе или начальнике войска служителей, жен и лошадей и болванов, как сказано выше, коих всех считает он за ратников, отчего приходит в страх и смятение. Если же, паче чаяния, неприятель дерется храбро, то дают ему дорогу бежать, и как скоро он побежит беспорядочно, то преследуют его и в это время убивают более, нежели в самом сражении. Надобно, однако же, знать, что они, если можно, неохотно вступают в бой, но язвят и бьют стрелами людей и лошадей, а когда эти ослаблены стрелами, тогда они вступают с ними в бой. Крепости берут они следующим образом. Если случится таковая крепость, они окружают ее, а иногда запирают так, чтобы никто не мог в нее входить и из нее выходить. Бьют сильно орудиями и стрелами не переставая ни днем, ни ночью, чтобы осажденные не имели покоя. Сами же татары отдыхают, потому что разделяют свои войска на участки кои поочередно ходят в сражение, чтобы не утомиться. И, если сим средством не могут достать ее, то пускают греческий огонь; даже иногда берут жир из убитых людей и, растопя его, льют на дома; и если на этот жир попадает огонь, то погасить его почти нельзя. Если же и это не поможет и если при городе или крепости есть река, то перепружают ее или переводят в другую сторону и, если можно, затопляют крепость. Если же этого сделать нельзя, то подкапываются под нее и сим подкопом входят в оную вооруженные. Вошед же, одна часть зажигает строения, а другая дерется с гражданами. Если же и этим не могут взять крепости, то делают против нее свою крепость, чтобы закрыться от неприятельских выстрелов и стоят, таким образом, долго, разве, паче чаяния, придет какое вспомогательное войско, которое, сразясь с ними, принудит отступить. Стоя же под крепостью, ласковыми словами обольщают осажденных, обещая им много, чтобы они сдались. Если же сдадутся, то говорят им: "выйдите, чтобы сосчитать вас по нашему обычаю". Когда же они выйдут, то спрашивают, кто из них знает какое ремесло, и таковых оставляют; остальных же, выключая тех, коих захотят иметь рабами, убивают топором. Хотя некоторых, как сказано, оставляют они в живых, но людей знатных и почетных не щадят никогда. Если же, паче чаяния, некоторые из них сохранятся, то ни за что не избавляют их от рабства. Всех, взятых в плен в сражении, убивают, разве некоторых захотят оставить в рабах. Назначенных к убиению, разделяют по сотникам для умерщвления их обоюдоострым топором; сотники же разделяют их по своим людям, давая каждому человеку по десяти или более или менее, как угодно начальникам. (Карпини, 163-183).
СУДОПРОИЗВОДСТВО У ТАТАР
О судопроизводстве их знайте, что, когда два человека борются, никто не смеет вмешиваться, даже отец не смеет помочь сыну; но тот, кто оказывается более слабым, должен жаловаться перед двором государя, и если другой после жалобы коснется до него, то его убивают. Но ему должно итти туда немедленно без отсрочки, и тот, кто потерпел обиду, ведет другого как пленного. Они не карают никого смертным приговором, если он не будет уличен в деянии или не сознается. Но когда очень многие опозорят его, то он подвергается сильным мучениям, чтобы вынудить сознание. Человекоубийство они карают смертным приговором, так же, как сожитие не с своею женщиной. Под не своей женщиной я разумею или жену или служанку. Ибо своей рабыней можно пользоваться как угодно. Точно также они карают смертью за огромную кражу. За легкую кражу, например, за одного барана, лишь бы только человек не часто попадался в этом, они жестоко бьют и, если они назначают сто ударов, то это значит, что те получают сто палок. Я говорю о тех, кто подвергается побоям по приговору двора. Точно также они убивают ложных послов, то есть тех, которые выдают себя за послов и не суть таковые. Точно также умерщвляют колдуний... так как считают подобных женщин за отравительниц. (Р у б рук, 79).
О ПОХОРОНАХ У ТАТАР
Когда кто-нибудь умирает, они скорбят, издавая сильные вопли, и тогда они свободны, потому что не платят подати до истечения года. И, если кто присутствует при смерти какого-нибудь взрослого лица, то до конца года не входит в дом самого Манту-хана. Если умерший - ребенок, то он входит только по истечении месяца. Возле погребения усопшего они оставляют всегда один его дом, если он из знатных лиц, то есть из рода Хингиса, который был их первым отцом и государем. Погребение того, кто умирает, остается неизвестным; и всегда около тех мест, где они погребают своих знатных лиц, имеется гостиница для охраняющих погребения. Я не знаю того, чтобы они скрывали с мертвыми сокровища. Команы насыпают большой холм над усопшим и воздвигают ему статую, обращенную лицом к востоку и держащую у себя в руке пред пупком чашу. Они строят также для богачей пирамиды, то есть остроконечные домики, и кое-где я видел большие башни из кирпичей, кое-где каменные дома, хотя камней там и не находится. Я видел одного недавно умершего, около которого они повесили на высоких жердях 16 шкур лошадей - по четыре с каждой стороны мира; и они поставили перед ним для питья кумыс, для еды - мясо, хотя и говорили про него, что он был окрещен. Я видел другие погребения в направлении к востоку, именно большие площади, вымощенные камнями, одни круглые, другие четыреугольные, и затем четыре длинные камня, воздвигнутые с четырех сторон мира по сю сторону площади. Когда кто-нибудь занедужит, он ложится в постель и ставит знак над своим домом, что там есть недужный и чтобы никто не входил. Отсюда никто не посещает недужного, кроме, прислуживающего ему. Когда также занедужит кто-нибудь принадлежащий к великим дворам, то далеко вокруг двора ставят сторожей, которые не позволяют никому переступить за эти пределы. Именно они опасаются, что бы со входящими не явился злой дух или ветер. Самих гадателей они называют как бы своими жрецами. (Р у б рук, 79-80).
ПОЛОЖЕНИЕ ПЛЕННЫХ РЕМЕСЛЕННИКОВ У ТАТАР
В Сарацинской земле и в других, где они владеют, как будто у себя, берут они всех лучших ремесленников и заставляют их работать на себя, а другие платят им подать от своей работы. Все посевы они убирают в житницы своих господ; однако те отпускают им семян, а также столько хлеба, сколько им вполне достаточно для продовольствия; другим же каждому дается на день очень малая мера хлеба, да по три раза в неделю немного мяса, и это получают только ремесленники, живущие в городах. Также, когда вздумается господину, то он берет всех мальчиков и вместе с служителями своими принуждает их следовать за собою. В прочем они полагаются в числе татар или, лучше сказать, в числе пленных, ибо, хотя они и сопричислены к татарам, но с ними поступают не так, как с татарами, а как с рабами и подобно другим пленным, посылают их на всякую опасность, например: в сражении выставляют их первых, при опасном переходе через болото или реку они должны первые идти в брод, словом, употребляют их на все. Если же они в чем проступятся или не послушаются по первому мановению, то бьют их, как ослов. Короче сказать, они мало едят, и мало пьют и очень худо одеты, разве как-нибудь сами что выработают, исключая золотых дел мастеров и других хороших ремесленников. Но у некоторых такие злые господа, что не дают им ничего, и за множеством господской работы не имеют они времени сделать что-нибудь для себя, разве только захотят совсем не отдыхать или не спать, но и это могут делать только те, коим позволено иметь жену или свою ставку. Другие же, которых держат они в домах своих для услуги, жалки до чрезвычайности. Очень часто видал я, что они ходят в одних только штанах, а в прочем совершенно нагие в величайший зной и в чрезвычайную стужу. Также видели мы иных с отмороженными пальцами на руках и ногах, и иные, как мы слышали, замерзали или делались совершенными калеками от великой стужи. (Карпини, 193-197).
Прошлое Казахстана в источниках и материалах СБОРНИК I (V в. до н. э.-XVIII в. н. э.)
ПОД РЕДАКЦИЕЙ проф. С. Д. АСФЕНДИЯРОВА и проф. П. А. КУНТЕ АЛМАТЫ "КАЗАХСТАН" 1997
Отправлено: 25.08.08 00:07. Заголовок: Когда и как Казахстан был покорен монголами?
Когда и как Казахстан был покорен монголами? Искандер Ундасынов
Но это же хорошо известно, скажут не только неискушенные в истории Казахстана читатели, но и многие профессиональные историки. И будут неправы. В двух авторитетных изданиях — «История Казахской СССР» и «История Казахстана» [1] - утверждается, что Казахстан был завоеван монголами в ходе Среднеазиатского похода Чингис-хана, то есть в 1219-1224 годах. Это — неверно. Между тем, я не встретил в исторической литературе работы, в которой данная точка зрения была бы оспорена. Именно это я и собираюсь сделать в настоящей статье.
* * *
Впервые монгольские войска появились на территории современного Казахстана в 1211 году, когда один из полководцев Чингис-хана Хубилай вторгся в Семиречье. Карлукский предводитель Арслан-хан, находившийся в вассальной зависимости от кара-кытайского гурхана Чжилугу, приказал убить наместника последнего и объявил себя подданным Чингис-хана. Его примеру последовал и уйгурский правитель (индикут) Барчук-арт-Тегин. Вот как описаны эти события в «Сокровенном сказании монголов»: «Нойону Хубилаю было приказано отправиться к Харлуутам (к карлукам-И.У.). Харлуутский хан Арслан явился к Хубилаю с выражением покорности. Взяв с собой Арслан-хана, Хубилай-нойон представил его государю Чингисхану. Во внимание к его добровольной покорности, Чингисхан милостиво принял его и обещал выдать за него дочь». [2] Свое обещание Чингис-хан выполнил лишь частично. Арслан-хан получил в жены не дочь Чингис-хана, а одну из его родственниц. Тоже не плохо, не правда ли? Несколько иначе отдался под власть Чингис-хана уйгурский индикут. Согласно «Сокровенному сказанию», он «…прислал к Чингисхану посольство. Через послов… он извещал: «с великой радостью слышу я о славе Чингисханова имени! Так ликуем мы, когда рассеются тучи и явит себя матерь всего — солнце. Так радуемся мы, когда пройдет лед и откроются вновь воды реки. Не пожалует ли меня государь Чингисхан? Не найдет ли и для меня хоть шнурка от золотого пояса, хоть лоскутка от своей багряницы? Тогда стану я твоим пятым сыном и тебе отдам свою силу». На эти речи послов Чингисхан милостиво соизволил передать такой ответ: «Дочь за него отдам и быть ему пятым сыном моим. Пусть Идуут приезжает, взяв с собой золота, серебра, жемчугов, перламутров, златотканой парчи, узорчатых штофов и шелковых тканей». Обрадованный такой милостью к нему, Идуут набрал золота, серебра, жемчугов, перламутров, шелков, златотканой парчи, штофов узорчатых и, явившись, представился Чингисхану. Чингисхан пожаловал Идуута и выдал за него Ал-Алтуну» [3]. Не слишком ли дорого заплатил уйгурский индикут за дочь Чингис-хана, подумает иной скупердяй? Определенно нет. Ал-Алтуну была лишь придатком к более ценному: сохранению головы и власти, что было сделать в тот кровавый период архитрудно. Добровольное подчинение караханидского Арслан-хана, уйгурского индикута Барчук-арт-Тегина, а также правителя Алмалыка Чингис-хану оказалось взаимовыгодным. Первые не только сохранили власть, но и избавили своих подданных от уничтожения и рабства. Что касается Чингис-хана, то он значительно расширил территорию и увеличил население своей империи, не потеряв ни одного воина. Более того, увеличил их число — воинские отряды карлуков и уйгур в 1219-1224 годах приняли участие в Среднеазиатском походе монголов, внеся тем самым определенный вклад в завоевание ими империи хорезмшаха Мухаммада. По данным А.А. Доманина в Среднеазиатском походе Чингис-хана участвовали один тумен уйгуров, то есть около десяти тысяч воинов, шесть тысяч карлуков и один сборный тумен из восточно-туркестанских воинов. [4] Нужно иметь в виду и тот немаловажный факт, что добровольное вхождение карлукской и уйгурской держав в состав Монгольской империи обеспечило Чингис-хану надежый тыл при завоевании Мавераннахра. Вновь монгольские войска под командованием старшего сына Чингис-хана Джучи и его полководца Субэдэй-нойона появились на территории Казахстана в 1216 году. Но они не ставили своей целью завоевание Дешт-и Кыпчака. Им было приказано добить тех меркитов, которые после их разгрома Чингис -.ханом в 1204 г. и в 1208 г. и уйгурами в 1209г., бежали в Дешт-и Кыпчак. Там они с помощью кыпчаков оправились от поражения, набрались сил и решили ударить по монголам, занятым тогда войной в Китае. Но вышло по другому. Ударили монголы. Они настигли меркитов около р. Иргиз и разгромили их; оставшиеся в живых меркиты рассеялись по обширной территории Дешт-и Кыпчака. [5] После битвы монголов с меркитами произошло непредвиденное. Тумены Джучи-хана и Субэдэй-нойона были атакованы войсками хорезмшаха Мухаммада, который гонялся по степи за кыпчаками. Весьма красочно, хотя и тенденциозно, описал это первое сражение между войсками Чингис-хана и Мухаммада средневековый арабский историк Ибн ал-Асир в своем труде «Совершенство по части летописания». Он, правда, ошибочно полагал, что сражение между монголами и хорезмийцами продолжалось не один, а три дня. Но простим ему эту неточность за яркость повествования, нам, современным авторам, недоступную. «Длилась битва, — пишет он,- три дня, да столько же ночей и убито с обеих сторон столько, что и не сочтешь, но не обратился в бегство ни один из них. Что касается мусульман, то они стойко дрались ради защиты своей веры и зная, что коли побегут, то мусульманам не будет никого исхода и они будут перехвачены по дальности от своих земель. Неверные же упорно сражались за спасение своих людей и своего имущества. Дошло дело у них до того, что иной из них слезал с коня и пеший бился со своим противником. Дрались они на ножах и кровь текла по земле до такой степени, что лошади стали скользить (по ней) от множества ея. (Наконец) обе стороны истощили свои силы… сосчитали, кто убит из мусульман в этой битве, и оказалось двадцать тысяч, а что касается неверных, так и не сосчитаешь, кто из них убит. Когда настала четвертая ночь, они разошлись и расположились одни насупротив других, когда же совершенно стемнела ночь, то неверные развели свои огни и, оставив их в таком виде, ушли… Неверные вернулись к своему царю Чингизхану, а мусульмане же возвратились в Бухару.» [6] «Формально, битва на Иргизе, — полагает А.А. Доманин, — закончилась вничью, но она полностью подорвала уверенность хорезмшаха в своих силах. И немудрено: ведь на его глазах двадцатитысячная армия чуть не разгромила шестидесятитысячное войско, составленное из лучших хорезмийских воинов». [7] После вторжения войск Чингис-хана в Мавераннах эта неуверенность переросла у шаха Мухаммада в панику, что самым пагубным образом сказалось на действиях его армии. Она стала одной, пускай и не главной, но достаточно весомой причиной неспособности огромной армии хорезмшаха оказать серьезного сопротивления значительно меньшей армии Чингис-хана. Против подобного утверждения возразить нельзя. А вот против утверждения видного евразийского историка Э. Хара-Давана, что в результате похода Джучи-хана и Субэдэй-нойона в Дешт-и Кыпчак монголы захватили территорию от Алтая до Урала [8] — и можно, и нужно. Оно не просто ошибочно, оно — нелепо. После битвы с Мухаммадом монгольские войска, о чем свидетельствуют многие средневековые авторы, ушли обратно в Монголию. Новые монгольские приобретения на территории Казахстана относятся к 1218 году, когда воины Чингис-хана окончательно добили найманов, часть которых после поражения от монголов в 1204 и 1208 гг. и от уйгуров в 1209г., укрылась в державе кара-кытаев, которая тогда включала Восточный Туркестан, Южное Семиречье и значительную часть Мавераннахра. Воспользовавшись тем, что кара-кытайское ханство находилось в глубоком кризисе, найманы во главе со своим ханом Кучлуком узурпировали там власть. В 1213 г. Кучлук сместил кара-кытайского гурхана и занял его место. Продержался он недолго. С запада кара-кытаев, а затем и найманов энергично теснил хорезмшах Мухаммад, который в 1206 г. захватил Бухару, а в 1212 г. — Самарканд. С востока на них давили монголы. В 1218 г. они направили против найманов крупную армию во главе с Джэбэ-нойоном. кара-кытаи и найманы были им полностью разгромлены, а Кучлук убит. Таким образом, к 1219 г. Восточный Туркестан и Семиречье вошли в состав Монгольской империи.
* * * Планомерное завоевание Казахстана и Средней Азии Чингис-хан начал в 1219 г. с верховьев Иртыша, где к тому времени была сконцентрирована монгольская армия в 120-150 тыс. бойцов. Что касается войск хорезмшаха, то их численность составляла около 400 тыс. человек. Она состояла из хорезмийцев, туркмен, таджиков и кыпчаков [9]. Относительно точной даты начала Среднеазиатского похода существует две точки зрения. Почти все специалисты считают, что он начался осенью 1219 г. И только Э. Хара-Даван полагает, что поход с верховьев Иртыша монгольская армия начала весной 1219 г. Кроме того, он, в отличие от всех других исследователей, которые придерживаются мнения, что поход проходил через Семиречье, утверждает, что монголы шли к Сырдарье гораздо западнее, т.е. через пустыню Бетпак-Дала и пески Мойынкум. «Составленный план кампании — пишет он, — заключался в нападении на Мухаммеда главными силами с севера, обойдя озеро Балхаш с западной стороны… Главная армия выступает в поход весной 1219 г. Переход через пограничные горы, по обледенелым перевалам, представляет огромные трудности, которые преодолеваются благодаря дисциплине монгольских войск и выносливости его людского и конного состава. Но колонны растянулись при этом до крайности. Спустившись к озеру Балхаш, колонны остановились, армия подтянулась, лошади подкормились. Восстановилась тесная связь между отдельными колоннами. Разведка двинута вперед. После некоторого отдыха армия выступила широким фронтом, направляясь к среднему течению Сырдарьи» [10]. Высказанное Э. Хара-Даваном мнение о маршруте армии Чингис-хана, не подтвержденное ссылкой на какой-либо средневековый источник, представляется мне ошибочным. От верховьев Иртыша уже много веков существовала караванная дорога к Сырдарье и далее в Мавераннахр. Шла она через Джунгарские ворота, Ала-Кульскую впадину и далее через Семиречье, т.е. через местности с обильными водопоями и хорошими пастбищами. Причем к 1219 г. весь этот регион вошел в состав Монгольской империи, что гарантировало армию от неожиданных нападений. Иное дело поход через пустынные и полупустынные земли к юго-западу от Балхаша, почти безводные, с худосочными пастбищами и полным бездорожьем. Кроме того, в том регионе кочевали враждебные монголам кыпчаки, контакты с которыми наверняка привели бы к неоправданным потерям. Что же касается даты начала Среднеазиатского похода Чингис-хана, то здесь, безусловно, прав Э. Хара-Даван. Тот историк, который первым написал, что к Сырдарье монгольская армия двинулась от Иртыша осенью 1219 г., был, видимо, слаб в арифметике, остальные же просто доверились ему и приняли эту дату. Если в поход монголы пошли даже в первый день осени, т.е. 1 сентября, то как они могли начать осаду Отрара уже в конце того же месяца? Расстояние от верховьев Иртыша до Сырдарьи около 2000 км. Мне точно неизвестна походная скорость огромных конных масс средневековья, обремененных громоздкими обозами, отарами овец, табунами лошадей, но, думаю, не более 30 км в день, возможно, учитывая необходимость периодических остановок для отдыха, и меньше. Так что достигнуть Отрара монгольская армия, если она начала свое движение от Иртыша в начале сентября, могла бы не раньше середины ноября, скорее — позже. В I томе «Истории Казахстана» Среднеазиатский поход описан следующим образом: «Поход начался в сентябре 1219 г. с берегов Иртыша. Судя по данным источников, Чингиз-хан вел войска от Иртыша до Сырдарьи тем же путем, что и прежние завоеватели — через Семиречье. При подходе к Отрару Чингиз-хан оставил для его осады войска под началом Чагатая и Угэдэя, Джучи-хана отправил к низовьям Сырдарьи на города Дженд и Янгикент, третий отряд пошел покорять города в верховьях Сырдарьи, а сам Чингиз-хан с основными силами пошел на Бухару. Правитель Отрара Гайир-хан с основными силами защищался отчаянно, до последней возможности. Осада Отрара продолжалась почти пять месяцев… Героически защищались жители и других присырдарьинских городов. Старший сын Чингиз-хана Джучи подошел к Сыгнаку, центру государственного объединения присырдарьинских кыпчаков (здесь неточность. В начале XIII в. Сыгнак был захвачен хорезмшахом и вошел в его империю — И. У.). Монголы семь дней и ночей осаждали город. Наконец, взяли его приступом и, «закрыв врата пощады и милосердия», перебили все население. Затем монгольский отряд подошел к Ашнасу. Несмотря на упорное сопротивление, город пал в неравной борьбе, и множество его жителей было перебито. Все эти события имели место зимой 1219-1220 гг. и весной 1220 г. Джучи-хан оставался в Приаралье, в Дженде, весь 1220 г., а в 1221 г., взяв после ожесточенного сопротивления город Гургендж (Ургенч) у Амударьи в Северном Хорезме, во главе многочисленного отряда отправился в поход в степи Казахстана к северо-востоку от Аральского моря, где встретил сопротивление кыпчаков. В кровопролитном сражении монголы наголову разгромили кыпчаков. 30-тысячный корпус под командованием полководцев Джэбэ-нойона и Субэдэй-нойона, выступив из Северного Ирана в 1220 г., вторгся на Кавказ и, разбив аланов, кыпчаков (половцев в русских летописях) и русских на реке Калке, разорив южные окраины русских земель, через степи современного Казахстана (Восточный Дешт-и Кыпчак) вернулся в 1224 г. в орду Чингиз-хана на Иртыш. Таким образом, в результате нашествия монголов в 1219-1224 гг. Казахстан и Средняя Азия вошли в состав империи Чингис-хана (курсив мой — И.У.)». [11] Вывод автора цитированного отрывка профессора А.Ш. Кадырбаева о том, что к 1224 г. Казахстан вошел в состав Монгольской империи, ошибочен. В нее к тому времени вошла только часть Казахстана. В еще большей мере ошибается Э. Хара-Даван. В опубликованной в 1929 г. монографии «Чингисхан как полководец и его наследие» он, ссылаясь на Рашид ад-дина, утверждает, что Джэбэ-нойон и Субэдэй-нойон покорили «…монгольскому оружию: Кипчак (тюркские народы), У-рус, черкес, асы (аланы), маджала (маджар), келар, пула (болгары), башкурт, ибир, сибир» [12] Утверждение Э. Хара-Давана — результат досадной невнимательности последнего. Рашид ад-дин писал не о покорении этих народов Джэбэ-нойоном и Субэдэй-нойоном, а о том, что Чингис-хан в 1221 г., якобы, приказал Джучи-хану завоевать их. Что же касается Джэбэ-нойона и Субэдэй-нойона, то им была поставлена иная задача: сначала она состояла в том, чтобы захватить Мухаммад-шаха, а после его смерти в 1220 г. — провести глубокую и всестороннюю разведку будущего возможного театра военных действий, о которых Чингис-хан подумывал, как видно, еще до завершения кампании в Средней Азии. Решая эту задачу, находившееся под их началом тумены совершили беспрецедентный в военной истории, как по продолжительности (около четырех лет), по пройденному с боями расстоянию (несколько тысяч километров), так и по числу одержанных побед. Они потерпели только одно, но крайне тяжелое поражение. Произошло это так. Разгромив в июне 1223 г. объединенные силы ряда русских князей и половцев монгольские тумены двинулись в Булгарию. И напрасно. «Когда жители Булгара, — пишет современник событий Ибн ал-Асир, — услышали о приближении их к ним, они в нескольких местах устроили им засады, выступили против них, встретились с ними и, заманив их до тех пор, пока они зашли за место засад, напали на них с тыла, так что они остались в середине; паял (разил —?) их меч со всех сторон, перебито их множество и уцелели из них только немногие. Говорят, что их было до 4000 человек. Отправились они к своему царю Чингизхану и освободилась от них земля Кыпчаков; кто из них спасся, тот вернулся на свою землю» [13]. Очевидно, что после поражения от булгар, тумены Джэбэ-нойона и Субэдэй-нойона из мощной и обладавшей огромной ударной силой армии превратились в потрепанный, мало на что способный кавалерийский отряд. К тому же на пути от Волги к Иртышу, его, вероятно, еще изрядно потрепали кыпчаки, стычки с которыми были неизбежны. Но сведений о них у нас нет. Так что своей цели — разведки будущего театра военных действий и боеспособности потенциальных противников — монголы достигли. Но цену за это заплатили несусветную. Естественно возникает вопрос: если Восточный Дешт-и Кыпчак в пределах приблизительно от р.Иргиз до р.Волги не был завоеван Субэдэй-нойоном и Джэбэ-нойоном, а он ими, как мы убедились, завоеван не был, то кто, когда и как это сделал? Попробуем разобраться, настолько, насколько это возможно при той скудной информации, которой мы располагаем. Средневековый персидский историк ал-Джуздани в своем труде «Насировы разряды» («Табак-и-Насири»), завершенном в 1259-1260 гг., утверждает: «Туши (т.е. Джучи-хан — И.У.) и Чагадай, управившись с делами хорезмийскими, обратились на Кипчак и Туркестан, покорили и заполонили одно за другим войска и племена кипчакские и подчинили эти племена своей власти» [14]. Однако другой, более авторитетный автор Рашид ад-дин полагает, что после завоевания Хорезма Джучи-хан возвратился в свою орду на Иртыше [15]. Что касается современных историков, то они этот вопрос обходят. Единственный, кто его поднял, это А.Ш. Кадырбаев, который, как уже отмечалось, считает, что после захвата Гургенджа Джучи-хан отправился в поход к северо-востоку от Арала, во время которого и разгромил кыпчаков. Даже если поход Джучи-хана на северо-восток от Арала имел место, его результаты были куда как скромнее, чем это представляется А.Ш.Кадырбаеву. При движении от северного побережья Аральского моря в указанном направлении вне досягаемости войск Джучи-хана находилась значительная часть Восточного Дешт-и Кыпчака, приблизительно от Иргиза до Волги. Так что к 1224 г. в состав Монгольской империи не вошли Северный и Западный Казахстан, часть Центрального Казахстана и, возможно, Устюрт и Мангышлак. Сходную точку зрения высказал известный специалист по истории Золотой Орды М.Г. Сафаргалиев еще в 60-х гг. ХХ в. «То, — читаем у него, — что к Улусу Джучи ко времени его смерти (1227 г. — И.У.) принадлежала северная часть Семиречья и Хорезмская степь, это несомненно. Однако окраины Саксина и Булгар, по-видимому, не входили в его Улус. Передвижение монголов на запад произошло уже при Батые, когда на курултае 1229 г. ему было поручено завоевание земель, расположенных на западе… Только тогда войско монголов дошло до Яика» [16].
* * *
После окончания Среднеазиатского похода (1219-1224 гг.) вплоть до 1229 г. масштабных военных действий в незахваченной монголами части Восточного Дешт — и Кыпчака не велось. Правда Чингис-хан приказал Джучи-хану захватить Степь до Волги, но у последнего не было ни войск, ни желания выполнить его. План дальнейшего наступления на Запад был принят уже после смерти и Чингис-хана, и Джучи-хана (1227 г.). На курултае весной 1229 г., где Великим ханом был избран третий сын Чингис-хана Угэдэй, Бату-хану, стоявшему во главе Улуса Джучи, было дано поручение выполнить волю Чингис-хана и присоединить к Монгольской империи все народы до Волги включительно. Учитывая, что собственных сил у Бату-хана было недостаточно, ему придали 30-тыс. корпус под командованием Субэдэй-нойона [17]. Начав поход на запад во второй половине 1229 г., монголы встретили ожесточенное сопротивление со стороны сначала кыпчаков, а затем башкир и булгар. В результате они не смогли полностью решить поставленной перед ними задачи. В 1229 г. монголы дошли лишь до Урала и только в ходе второго этапа наступления (1230-1232 гг.), они достигли Волги. [18]
* * *
Вывод из вышеизложенного предельно простой. Присоединение территории Казахстана и обитавших на ней народов к Монгольской империи не было единовременным актом. Оно происходило поэтапно, причем как мирным путем, так и в ходе военных кампаний. Всего таких этапов было четыре. Первый этап — 1211 г. Добровольное признание вассальной зависимости от Чингис-хана правителями карлуков и Алмалыка, в результате чего в состав Монгольской Империи вошли Северное Семиречье и Алмалык. Чуть ранее, но в том же 1211 г., Хубилай, очевидно, захватил территорию от Иртыша до Ала-Куля. Второй этап — 1218 г. Захват монголами Южного Семиречья, где с 1213 г. правил найманский хан Кучлук. Третий этап — 1219—1222 гг. Завоевание монголами правобережья Сырдарьи и части Дешт-и Кыпчака к северо-востоку от Аральского моря. Четвертый этап — 1229-1232 гг. Покорение монголами остальной части Восточного Дешт-и Кыпчака, сначала до Урала, затем до Волги. Неясным остается лишь вопрос о том, как и когда была подчинена монголами крупная группировка кыпчаков и туркмен, проживавших на Мангышлаке и на Устюрте. Здесь возможны три варианта: В ходе похода Джучи-хана от Арала к Иртышу в конце 1221 г., если от Хорезма он двигался к северной оконечности Арала через плато Устюрт; В ходе кампании 1229-1232гг.; В ходе Западного похода, т.е. в 1237г.
Примечания: [1] История Казахской ССР. Т. II. Алма-Ата, 1979, с. 119. История Казахстана. Т. I. Алматы, 1996, с. 444.
[2] Сокровенное сказание монголов. М., 2002, с.122.
[3] Там же, сс. 122-123.
[4] Доманин А.А. Монгольская империя Чингисхана. М., 2006, с. 233.
[5] Султанов Т.И, Чингиз-хан и Чингизиды. М., 2006, сс. 136-137.
[6] Цит. по: Тизенгаузен Г. Сборник материалов по истории Золотой Орды. Том I. СПб, 1884, сс. 7-8 (далее- СМИЗО).
[7] Доманин А.А, Ук. соч., с. 300.
[8] Хара-Даван Э. Русь монгольская. М., 2002, с. 129.
[9] Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977, с. 117.
[10] Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие.- На стыке континентов и цивилизаций. М., 1996, сс. 181-182.
[11] История Казахстана. T. I, сс. 443-444.
[12] На стыке континентов и цивилизаций, с. 189.
[13] СМИЗО. T. I, cc. 27-28.
[14] СМИЗО. T. II. М.-Л., 1941, с. 14.
[15] Рашид ад-дин. Сборник летописей. T. II, М.-Л., 1952, с. 71.
[16] Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды.- На стыке континентов и цивилизаций, с. 293.
[17] Султанов Т.И. Ук. соч., с. 206. Доманин А.А. Ук. соч., с. 335
Отправлено: 06.12.10 10:37. Заголовок: Очень нужна следующа..
Очень нужна следующая работа: Ускенбай Канат Зулкарышулы "Ак Орда — прообраз первого Казахского государства" /Материалы международной научно-практической конференции «Казахстан на пути к государственной независимости: история и современность». 2001 г. Семипалатинск. СГУ им. Шакарима
Превалирующими факторами консолидации кочевников Дешт-и-Кипчака являлись не языковая общность, но образ жизни и форма государственности
В недавнем прошлом в истории всех народов Советского Союза историческая роль Чингисхана оценивалась однозначным образом. "Борьба народов нашей страны против монголо-татарского ига" - так обычно назывались соответствующие разделы или главы в учебниках по истории СССР. В исторической науке считалось, что именно это так называемое "иго" и было главной причиной отставания в развитии народов, вошедших в Советский Союз, от народов Западной Европы, которых монголы так и не покорили.
Но данная концепция всегда очень плохо увязывалась с исторической памятью казахского народа. Ведь воспетая казахским эпосом прекрасная страна Улуг Улус (Ногайлы), герои которой, свершая свои подвиги, путешествуют в Крым и защищают Казань, - это и была треклятая Золотая Орда советских учебников. По свидетельствам очевидцев, еще в XIX веке сказания о падении могущественной кочевой империи вызывали слезы у степняков. Старики в своих рассказах проклинали лютого хана Бердибека, поражались необычайной хитрости Ивана Калиты и восторгались отвагой Едыге.
Культ Чингисхана, удачно названный Вениамином Юдиным чингисизмом, тоже имел колоссальное значение в жизни казахов. Шаманы-баксы во время магических обрядов призывали на помощь дух великого завоевателя, а простой люд чтил его потомков не столько даже как властителей, а именно как представителей священного рода. По этой причине казахская степь в XIX веке стала единственным местом на земле, где Чингисиды сохраняли свою власть. Соседние государства и племенные союзы, где потомки Чингисхана были давно истреблены, частенько были вынуждены "заимствовать" у казахов представителей голубых кровей, которых объявляли своими ханами.
В погоне за Ильбури Для того чтобы объективно оценить роль монгольского завоевания в истории Казахстана, надо сначала понять, что представляла собой казахская степь в преддверии монгольского нашествия. Большую ее часть в ту пору занимали кипчакские племена, чьи кочевья простирались от Алтая до Дуная. Эти земли они захватили в XI веке, в ходе длительной войны изгнав кочевавших здесь прежде огузов и печенегов.
Необходимо отметить, что вождями кипчаков были ханы, чья власть передавалась по наследству. О существовании особой кипчакской династии из рода Ильбури (Ильбари, Эльбурилик и т.п.) сообщается в различных мусульманских и китайских летописях. По мнению же Сергея Кляшторного, кипчакские ханы принадлежали к древней тюркской династии Ашина ("рожденных от волчицы"), из которой происходили и болгарские цари Асениды. Но эти версии, видимо, не противоречат друг другу, поскольку Ильбури переводится с тюркского как "волчий народ", "волчье племя" и могло просто в какой-то момент заменить старое название Ашина.
Вряд ли кичившиеся своей благородной кровью правители оседлых государств стали бы родниться с правителями, происхождение которых вызывало бы сомнения. Такие вопросы при дворах всех средневековых государств рассматривались очень щепетильно, и случаи вынужденного заключения браков с относительно молодыми династиями всегда воспринимались крайне болезненно. Браки хорезмийских, русских, венгерских, грузинских правителей с кипчакскими царевнами резонанса не вызывали. О происхождении кипчакских ханов говорит и существовавший культ волка, и другие древнетюркские традиции, которые они свято хранили.
Правда, наличие собственной аристократии не способствовало созданию единого государства. Многие современные казахстанские историки в своих работах говорят о некоем "Кипчакском ханстве", однако нет никаких серьезных данных, свидетельствующих о существовании единого кипчакского государства в домонгольский период. Каждое племя управлялось собственным ханом, и численность таких правителей в степи, судя по русским летописям, доходила до нескольких десятков человек. Соседствующие племена для ведения войны с внешним противником заключали кратковременные союзы, но, разумеется, называть подобные объединения государствами было бы некорректно. Потому представляется необходимым согласиться с мнением знаменитого историка Владимира Бартольда, что "движение кипчаков представляет собой редкий пример занятия народом огромной территории без политического объединения и без создания своей государственности. Были отдельные кипчакские ханы, но никогда не было хана всех кипчаков".
Нашествие монголов действительно причинило огромные беды племенам кипчаков. Плано Карпини, описывая свою поездку через территорию современного Казахстана, счел нужным сообщить, что видел "многочисленные головы и кости мертвых людей, лежащие на земле подобно навозу…". Разрушены и покинуты были и сырдарьинские города, находившиеся прежде под контролем кипчакских ханов. Как писал ал-Умари, "в Туркестане теперь можно найти только развалины, более или менее хорошо сохранившиеся. Издали видишь хорошо построенное селение, окрестности которого покрыты цветущей зеленью. Приближаешься к нему в надежде встретить жителей, но находишь дома совершенно пустыми. Все жители страны - кочевники и нисколько не занимаются земледелием".
Но самой главной целью для монголов были представители династии Ильбури, на которых монголы буквально охотились, уничтожая сопротивлявшихся и переправляя в Монголию и Китай тех, кто складывал оружие. Потомки великих тюркских каганов, "рожденных волчицей", представляли огромную потенциальную опасность для потомков, "рожденных от небесного луча". Кипчакская аристократия отчаянно сопротивлялась вплоть до 1242 года, но их борьба закончилась поражением. Именно это и было главной целью западного похода хана Бату, которую часто представляют как попытку завоевания Европы. Оседлые народы были покорены, что называется, в довесок. В первую очередь завоевателям нужны были степи Западного Дешт-и-Кипчака.
Монголы в силу специфической степной культуры не считали кипчаков другим народом. Так, в ходе секретных переговоров на Кавказе в 1223 году монгольские полководцы Субэдэй и Джэбе, по сведениям Ибн ал-Асира, начали свою речь к кипчакским ханам со слов: "Мы и вы одного рода". В свою очередь Ибн-Халдун отмечал, что "у кыпчаков издревле была тесная связь с народом татар Чингисхана и его домочадцами. По большей части кыпчаки роднились с татарами по женской линии, беря в жены их дочерей. Поэтому Чингисхан считал кыпчаков своими однородцами".
Кипчакский улус В источниках содержится еще множество подобных свидетельств, и не случайно современные историки яростно спорят о том, на каком языке разговаривали древние уйсуны, жалаиры, конраты, кереиты, найманы и т.д. Но на самом деле этот вопрос не так важен, потому что для степняков язык не являлся главным признаком этнической идентификации. Все, кто кочевал, жил в юртах, пил кумыс и верил в Тенгри, считались единым народом.
Когда Чингисхан распределял между четырьмя сыновьями завоеванные страны, его старший сын Джучи по собственному желанию получил во владение восточную часть Дешт-и-Кипчака (до Яика) и северную часть Хорезма. Этот факт говорит о многом, поскольку с точки зрения монголов казахская степь была самым лакомым куском обретенных земель. Джузджани писал, что "когда Туши (то есть Джучи. - "ЭК"), старший сын Чингиз-хана, увидел воздух и воду Кипчакской земли, то он нашел, что во всем мире не может быть земли приятней этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих".
Созданный монголами в степях Казахстана улус в литературе обычно именуется Золотой Ордой. Этот улус Монгольской империи, позже превратившийся в самостоятельное мощное государство, и стал первым объединенным кипчакским ханством.
Самыми известными из сыновей Джучи были Орда-Ежен, Бату, Берке, Шибан и Тукай-Тимур. Старшим являлся Орда-Ежен, который и должен был заступить на место отца. Но законный наследник не отличался особым честолюбием и добровольно уступил верховную власть своему гораздо более энергичному младшему брату Бату. Последний после покорения западной части Дешт-и-Кипчака разбил свою ставку на берегах Волги и земли отца (за исключением Хорезма) оставил под управлением своего брата Орда-Ежена. Этот улус, располагавшийся на большей части территории современного Казахстана, получил название Ак-Орды.
Ак-Орда в составе Золотой Орды находилась на привилегированном положении. Ханы из числа потомков Орда-Ежена избирались на собственных курултаях, и, соответственно, никакой возможности реально влиять на внутренние дела этого улуса у преемников хана Бату не было. Более того, как сообщает -Рашид ад-дин, в указах и распоряжениях, исходивших из столицы Монгольской империи Каракорума, имя Орда-Ежена как старшего сына Джучи-хана писали прежде имени Бату. Зависимость Ак-Орды от верховного правителя Дешт-и-Кипчака формально выражалась в том, что сам Орда-Ежен в своих ярлыках писал сначала имя Бату. Кроме того, правители Ак-Орды должны были предоставлять войска сарайским ханам во время войн.
Ак-ордынскому правителю были подчинены и улусы других его младших братьев. Так, Рашид ад-дин пишет, что в Золотой Орде Орда-Ежен "с войском и 4 братьями Удуром, Тука-Тимуром, Шингкуром и Сингкумом составлял левое крыло армии; их до сих пор называют царевичами левого крыла".
Непосредственно самому Орда-Ежену, согласно данным источников, были подчинены племена конрат, меркит, йисут, кереит, аргын, кингит и др. В это время происходил процесс глобального переименования кипчакских племен. Орда-Ежен и его потомки называли кипчакские племена не их старыми именами, а по привычной монгольской родовой принадлежности нойонов, управлявших новыми подданными. Любопытно, что в казахских народных сказаниях некоторые реальные исторические персонажи XIII века прямо именуются основателями тех или иных родов. Так, родоначальником уйсунов считается тысячник Чингисхана Майкы-бий, родоначальником найманов - полководец Кит-Бука, родоначальником аргынов - Кадан-тайши.
Непостоянство клинков Ак-Орды На страницах летописей стали появляться и совершенно новые, доселе неведомые названия племен. Чаще всего они получали имена своих известных родоначальников. Так, в источниках XIII-XIV веков упоминаются имена таких видных фигур золотоордынской истории, как Таз или Йаглыбай (Жагалбай), а немного позже появляются роды и племена с аналогичными названиями, что, думается, не может быть простым совпадением. Тем более что в условиях неограниченной полигамии детей у представителей элиты рождалось много, и у знатного бека могло быть несколько сотен внуков и правнуков, которые и образовывали новый род по имени деда.
В то же время неограниченная полигамия привела к тому, что завоеватели оказались очень быстро ассимилированы среди местного населения. Как писал ал-Умари, "в древности это государство было страной кипчаков, но когда им завладели татары, то кипчаки сделались их подданными. Потом они смешались и породнились с кипчаками, и земля одержала верх над природными и расовыми качествами их, и все они стали точно кипчаки, как будто одного с ними рода". Способствовало этому и соотношение в численности между монголами и кипчаками. Всего 4 тысячи монгольских воинов с семьями выделил в свое время Чингисхан своему сыну Джучи, а после они еще и были разделены между Бату и Орда-Еженом. Между тем войско Орда-Ежена насчитывало около 50 тысяч клинков. (Когда для участия в походе Хулагу каждый из правителей монгольских улусов должен был выделить пятую часть своих войск, Орда-Ежен выделил 10 тысяч бойцов.)
Об истории Ак-Орды известно очень мало, прежде всего потому, что там редко происходили крупные события, способные привлечь внимание на международной арене. Лишь когда в начале XIV в. в восточном Дешт-и-Кипчаке разгорелась долгая и кровавая война между потомками Орда-Ежена, события на территории современного Казахстана заинтересовали хронистов даже самых отдаленных стран.
Эта смута в Ак-Орде продолжалась свыше двадцати лет, пока приблизительно в 1323 году ханом не стал потомок Орда-Ежена Эрзен. Именно он стал активно заниматься увеличением военной и экономической мощи своего улуса. Он принял ислам, возродил присырдарьинские города и стал оказывать покровительство купечеству. Началось широкомасштабное строительство мечетей и медресе в Сыгнаке, Сауране, Дженде и Барчкенде. Тогда же в этот регион был перенесен политический центр улуса. Древний Сыгнак вновь стал стольным городом восточных кипчаков. Летние кочевья ак-ордынского хана теперь располагались в Улытау, где, видимо, по инициативе того же Эрзена, на могиле Джучи-хана был воздвигнут величественный мавзолей в мусульманском стиле. С вхождением в состав улуса земледельческих районов власть ак-ордынского хана серьезно усилилась, но, несмотря на свой авторитет в степи, Эрзен в течение всей своей жизни продолжал демонстрировать лояльность по отношению к верховному хану Золотой Орды. Как сообщает Муин ад-дин Натанзи, "в непродолжительное время степень его (Эрзена. - "ЭК") -положения стала близкой к величию Узбек-хана, однако он таким же образом проявлял повиновение и подчинение".
Около 1338 года Эрзен умер, и на его место заступил его брат Мубаррак-ходжа. Новому правителю была не по душе гибкость покойного хана. Заняв сыгнакский престол, Мубаррак-ходжа решился на отчаянный шаг. Ак-Орда была провозглашена независимым улусом. Как и полагалось в таких случаях, началась чеканка собственной монеты с именем правителя государства.
Выжили самые родовитые Проявление сепаратизма не могло не вызвать ответных мер со стороны центрального правительства. В поход на Ак-Орду выступил сын Узбека Тыныбек. Последовавшая война закончилась полным поражением Мубаррак-ходжи, который бежал и умер в скитаниях. Встревоженный произошедшим мятежом, Узбек решил поменять правящую династию и новым ханом Ак-Орды и Хорезма назначил своего сына и официального преемника Тыныбека. Этим решением хан невольно погубил своего наследника.
Когда в 1341 году Узбек умер, Тыныбек оказался слишком далеко от Сарая, и его младший брат Джанибек, составив заговор, захватил власть в свои руки. Спешивший в столицу Тыныбек был встречен в Сарайчике и убит эмирами, переметнувшимися на сторону Джанибека. Вероятно, за деятельную поддержку своей кандидатуры новым ханом Ак-Орды Джанибек назначил Чимтая, сына благочестивого Эрзена. Таким образом, власть в Ак-Орде вновь вернулась в руки потомков Орда-Ежена. В их руках она и оставалась до времен страшного хаоса, названного в русских летописях "Великой замятней".
Золотоордынский хан Бердибек, убивший в 1357 году собственного отца Джанибека, в страхе за свою жизнь истребил практически всех потомков Бату-хана, но это ему не помогло. Через два года Бердибек погиб, а борьба за власть приобрела невероятно ожесточенный характер, потому что в ней принимали участие не только представители других чингисидских ветвей, но и откровенные самозванцы. Ханы сменяли друг друга, и никому из них не удавалось навести порядок в стране. В итоге в течение первой половины 1360-х годов все вассальные правители отказались подчиняться Сараю.
Естественно, что Ак-Орда не могла оставаться в стороне от этих процессов. Однако Чимтай, на всю жизнь напуганный печальным концом своего дяди, боялся даже подумать об отделении от Золотой Орды. Робость ак-ордынского хана вызывала возмущение даже в его собственной семье. Сын Чимтая Урус неоднократно ссорился с отцом, предлагая совершить поход на Волгу и восстановить государство. Но Чимтай был неумолим. И лишь когда в 1368 году ак-ордынский хан умер, его сын Урус, заняв престол, повелел чеканить собственную монету. С этого момента началась история нового государства, хотя сам Урус-хан этого еще не осознавал. Для него чеканка монеты была лишь способом заявить о своих претензиях на престол в Сарае. Но добиться возрождения державы Бату-хана, несмотря на все старания, ему и его потомкам не удалось. Золотая Орда должна была погибнуть так же, как Ак-Орда должна была жить.
Надо отметить, что среди историков нет единой точки зрения в вопросе генеалогического происхождения Урус-хана. Часть ученых полагает, что он являлся потомком не Орда-Ежена, а его брата Тукай-Тимура. В доказательство этого мнения приводятся известные средневековые труды, посвященные генеалогическим древам Чингисидов. Однако при этом удовлетворительного объяснения по поводу того, когда и каким образом потомки Тукай-Тимура могли заменить в Сыгнаке правящую династию, не существует. Бескровно вывести из политической борьбы огромный и влиятельный клан было невозможно, а физическое устранение всех царевичей из дома Орда-Ежена вряд ли могло остаться незамеченным.
Существующие письменные источники, описывающие политические события, подтверждают тот факт, что власть в Восточном Дешт-и-Кипчаке продолжала оставаться в руках потомков Орда-Ежена. О происхождении Урус-хана, вероятно, свидетельствовали и не сохранившиеся до сегодняшнего дня казахские родословные. По крайней мере, такой исследователь, как Мухамеджан Тынышпаев, тесно связанный с самыми образованными представителями сословия торе конца XIX - начала XX веков, писал, что у "казаков, а особенно Чингисидов осталась память о каком-то хане Ежене (некоторые тюринцы считают его даже предком, между тем Токай-Тимур совсем неизвестен)".
То обстоятельство, что потомки Орда-Ежена сумели сохранить свою власть в Восточном Дешт-и-Кипчаке, определялось авторитетом этой ветви, считавшейся наиболее родовитой после пресечения рода Бату-хана. Никто не мог подвергнуть сомнению право ордаидов на ханский титул. И отчасти поэтому история Ак-Орды, впоследствии переименованной летописцами в Казахское ханство, оказалась необычайно длительной в сравнении с историей остальных кочевых улусов, возникших на развалинах Золотой Орды.
Все даты в формате GMT
6 час. Хитов сегодня: 57
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума